Лев Гурский - Спасти президента

Сердюк все еще озадаченно вертел головой, не догадываясь о моих мыслях. Мысли премьер-министра Безпека читать не научилась. Она даже анекдоты для премьер-министра подбирать не научилась. Квалификация не та. Искусство дипломатии — не игра в солдатики, головой тут не вертеть, а думать надо.

— Правильно, угадали, — сказал я референту. — Мы едем в Кремль. Встреча на высшем уровне, протокол, разговор тет-а-тет, неофициальная часть. Теперь представьте, что я рассказываю ему эту вашу шутку, про четвертый блок... Его реакция?

— Засмеется, — уже не слишком уверенно произнес Сердюк.

— Нельзя, — сразу возразил я. — Получится, что президент одной страны смеется над национальной трагедией другой страны. Нам про Чернобыль еще можно шутить, а им — недипломатично. Согласны?

— Ну, значит, не засмеется, — подумав, предположил референт. Складка на его лбу разгладилась. Не «да», так «нет» — проще галушки. — Значит, он сделает вид, что не понял юмора.

— Тоже нельзя, пан Сердюк, — объяснил ему я. — Вообразите: премьер-министр одного государства во время встречи в верхах рассказывает анекдот, а глава другого государства никак не реагирует, молчит. Это либо бестактность, либо выражение открытого недоброжелательства. У нас с Россией не такие блестящие отношения, чтобы провоцировать их Президента.

— Что же делать? — захлопал глазами Сердюк, сраженный моей безупречной логикой. — И так плохо, и эдак. Безвыходная получается ситуация, Василь Палыч.

— Что делать? — переспросил я. — Тщательнее готовиться к высокой встрече, вот что. Дипломатический анекдот необходим, но он должен быть смешным и одновременно безобидным. Чтобы веселил и никак не задевал присутствующих. Есть ведь анекдоты про тещу, про ГАИ, про домашних животных...

— Ага, — обрадовался Сердюк. — Понял. Тогда вот этот наверняка сгодится, очень безобидный. Едет в поезде ксендз и везет с собой козла. Заходит в купе раввин и гово...

— Вы с ума сошли! — ужаснулся я, прерывая рассказчика на полуслове.

— А что... что такого? — поперхнулся от неожиданности Сердюк. — Там дальше как раз про тещу... как вы и просили, Василь Палыч... — Политические тонкости были выше его понимания.

Я постарался взять себя в руки. Сам виноват: не надо было экономить на кадрах и совмещать малоприятное с бесполезным. Раз уж держишь в референтах знакомого «дятла», так терпи, премьер. С Сердюка ведь и спроса нет, Безпека есть Безпека. Задача перевозки в одной лодке волка, козы и капусты — не по его ведомству.

— Опомнитесь, пан Сердюк, — печально сказал я своему личному гэбэшнику. — Какой ксендз? Какой, к дьяволу, раввин? У Президента России Глава администрации — поляк, министр финансов — еврей... Что обо мне подумают? И какие могут быть нормальные переговоры после таких намеков?

Мой референт сник.

— Жалко, Василь Палыч, — потерянно пробормотал он. — Шикарный анекдот, обхихикаешься. В принципе можно заменить раввина муллой, а ксендза...

— Мулла отпадает, — не дал я ему договорить. — Личный врач Президента России — татарин. Сразу предупреждаю, что их третий первый вице-премьер родом из Анадыря. Поэтому и не пытайтесь заменить ксендза чукчей-шаманом. Вообще выбросьте эту историю из головы, если уж взялись мне помогать. Черт с ними, с козлом и раввином. Забудьте.

В салоне нашей «Чайки» установилось затишье. Сердюк беззвучно зашевелил губами, выбирая из числа анекдотов необидный и политически надежный. Не желая смущать референта, я отвернулся к окну. Российский дедушка-Президент в знакомом свитере по-прежнему помахивал с плакатов каждые полкилометра. Ближе к Новому Арбату по краям дороги стали, однако, попадаться и другие лица. У лидера оппозиции Товарища Зубатова были строгий темный костюм и сурово-официальное лицо человека, не то явившегося на похороны, не то вот-вот пришедшего со свежих похорон. На его плакатах не хватало только медного блеска труб духового оркестра. Их отсутствие отчасти искупалось наличием золотисто-блестящих колосьев, серпа и молота, на манер солнца всходивших где-то за спиной Товарища Зубатова. Залысина вождя оппозиции располагалась на месте макушки земного шара. Издали вся картина очень напоминала бывший герб СССР, у которого внезапно отросли ноги. Имиджмейкеры оппозиции были классом пониже, это чувствовалось сразу. Такая наглядная агитация могла возбуждать лишь пенсионеров с ослабленным зрением. Впрочем, зубатовские шансы на выборах были довольно высоки: пенсионеры одинаковы — в России или в Украине. Умрут, но придут к урнам.

Сердюк за моей спиной горестно завздыхал. Должно быть, он вспомнил хороший анекдот, который, увы, был не вполне дипломатичным. Я не стал оборачиваться к нему. Пусть поработает мозгами, полезно.

Кроме Президента в свитере и Зубатова в колосьях на внимание проезжающих претендовал еще и Генерал с тяжелым квадратным подбородком. На плакате Генерал изображался в пятнистой камуфляжной форме и фуражке с орлом. И у этого претендента были недурные шансы. Люди с квадратными подбородками готовы были голосовать за своего обеими руками. Позицию же Генерала по русско-украинскому вопросу до сих пор узнать не удавалось — ни дипломатам, ни Безпеке, ни даже журналистам. Возможно, Генерал еще не выработал взглядов на сей счет: как политику ему было меньше годика — младенец, да и только. Его агуканье было грозным, но пока неразборчивым... Зато уж позиции остальных претендентов нам были известны. Мы знали, например, что Товарищ Зубатов активно настаивает на перекройке границ и переделе земель и вод. Все воинственные заявления Думы провоцировались зубатовской фракцией. Наша Верховная рада не успевала давать отпор каждому зубатовскому чиху, хотя занималась уже исключительно этим, с утра до вечера, делая только перерывы на обед и пресс-конференции. Вечный двигатель демократии, работающий вхолостую...

Мимо окон «Чайки» проплыл еще один черный костюм Товарища Зубатова, за ним — пятнистый генеральский комбинезон. Потом сразу три президентских свитера подряд. Три седых пробора, три дедушкиных улыбки, три добрых совета сделать правильный выбор. Киев уже выбрал. Было решено, что победа Президента России все-таки больше отвечает интересам Украины, чем выигрыш любого из остальных кандидатов. К нынешнему мы притерпелись. С нынешним мы договоримся. Он хоть не потребует от нас всего, сразу и быстро. Меньшее зло — уже почти и не зло с точки зрения БПЦ, Большой Политической Целесообразности.

Потому-то сегодня я и еду в Кремль: выразить поддержку официального Киева официальной Москве. Только дружелюбие, ничего кроме. Дела финансовые прибережем до после выборов...

— Вспомнил! — воскликнул из-за спины Сердюк. — Самый подходящий. Ни раввинов, ни чукчей, ни Чернобыля. Ничего взрывоопасного. Анекдот о жопе. Приличный.