Анджей Выджинский - Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо

— Поскольку вы встретили у Колумбус Сэркль двух однокурсниц, пресса могла бы просто сообщить, что студенты провожали профессора до станции метро. Фрэнк Бисли сумеет это уладить, и, наверно, уже уладил, для пользы следствия. Есть еще какой-нибудь повод, по которому вы сюда пришли? Думаю, что да.

Она посмотрела мне в глаза и проговорила без запинки, даже вызывающе:

— Я люблю Фернандеса. Люблю его и думать не хочу ни о ком другом. Пожалуйста, найдите его, возьмитесь за поиски! Они наверняка не убили Фернандеса. У них были тысячи случаев, чтобы просто убить его, а похищение ведь пришлось долго подготавливать. Я верю, что Фернандес жив…

— А вы не задумались над разницей возрастов? Де Галиндес в отцы вам годится… Может, лучше забыть его, заинтересоваться кем-нибудь из коллег? Простите, что вмешиваюсь в такое дело, но…

— Тем больше я люблю его. Это был первый мужчина, который меня по-настоящему заинтересовал, который благодаря своему опыту любил меня больше, чем мог бы любить молодой человек. Я терпеть не могу своих коллег, этих самонадеянных сопляков… До них ничто не доходит, воображение у них ограниченно, и они так изголодались, что только об одном и думают… Фернандес любил меня не только как женщину, но и как полноценного человека, равного ему…

— Я понимаю, мисс Флинн. Этого мне достаточно.

Она низко склонила голову.

— У меня собственные сбережения и много драгоценностей. Я могу дать вам любой гонорар, какой вы сочтете нужным. Отец не вмешивается в мои денежные дела, не ограничивает меня в расходах, и ему незачем знать… Я еще сегодня могу вам привезти… Простите, что я говорю так откровенно об этих щекотливых делах.

Я встал: не стоило терять время и попусту ее обнадеживать.

— Мисс Флинн, оставим денежные дела, мне гонорар не причитается. Я поговорю с майором Бисли и сделаю все, что в моих силах, чтобы пресса не упоминала вашего имени.

— Но полиция меня подозревает!

— Если во всю эту историю вмешался майор Бисли, это означает, что подозревают они кого-то совсем иного, кто сыграл с ними уже не одну шутку такого рода.

Она посмотрела на меня с надеждой.

— Я должна в это верить?

Я объяснил ей, что, в соответствии с действующими у нас положениями, лишь через семь дней после чьего-либо похищения дело автоматически переходит к федеральным властям, ибо предполагается, что за это время похищенного перевезли уже за границу штата, в котором было совершено преступление. А в этом случае военные сразу взяли расследование на себя, я был в этом убежден.

— Если случится что-либо новое, — сказал я еще, — пожалуйста, позвоните мне.

— И вы займетесь поисками Фернандеса? Это для меня наиболее важно, за этим я сюда и пришла, другие дела были лишь предлогом… Вы займетесь этим?

— Нет, мисс Флинн. Скажу вам откровенно. Я хотел бы еще несколько лет пожить в нашем странном свете, и не будем говорить о том, испаскудится ли он еще больше и не взорвут ли случайно всю нашу планету. Мне тут еще надо кое-что уладить, и я прошу, чтоб вы мне разрешили прожить эти несколько лет. Очень об этом прошу.

Коренастый смуглолицый мужчина выскочил из санитарной машины, приехавшей на аэродром Эмитивилль, и быстрыми мягкими шагами подошел к Мерфи.

«Это он, — подумал Мерфи, — больше некому. Рыжий субъект из бара «Колорадо», который подбил меня на все это, именно так его описывал: коренастый, смуглый, лысина похожа на тонзуру. И сказал, что этот тип приедет на санитарной машине. Ну, вот он приехал на санитарной машине, и лысина у него, как тонзура, он даже снял шляпу, чтоб ее показать, а, впрочем, может, ему жарко, потому он и снял шляпу».

— Хэлло, — сказал Мерфи, — вы приехали по поводу больного?

— Хэлло, — ответил коренастый. — Того, кто знает пароль, зовут Джеральд Лестер Мерфи.

— Меня так и зовут. А вас?

— Я здесь по поручению семьи больного, я его врач. Мы его уже привезли. Вы приготовили подходящее место? Здесь. Ладно. Откройте люк, но осторожненько, оглянитесь, не наблюдает ли кто за нами. Нет? Ладно. Открывайте, мы вдвинем туда носилки.

— Больной не будет мучиться?

— А чего ему мучиться?

— Там плохая вентиляция.

— Будьте спокойны. Мы сделали ему болеутоляющий укол и дали снотворное, для здоровья это не опасно. Он выдержит.

— На вашу ответственность. Я не врач.

— Нам врач не нужен. Открывайте.

«Сейчас, — подумал Мерфи, — не горит. Вполне мог прийти вместо него детектив, и хорошо бы я тогда выглядел. Есть дела поважнее, чем люк открывать. Можно рисковать, но надо видеть, за что».

— Зеленые бумажки есть? — спросил он.

Коренастый мужчина нетерпеливо выхватил из кармана серый конверт и протянул Мерфи.

— Тут деньги и документы больного, на случай, если, не дай бог, будет вынужденная посадка. Пока вы получаете второй взнос.

— Это всего лишь половина. Я должен получить две трети.

— Третий взнос получите во Флориде, аэродром Лантана. Остальное уже на месте. Если все пройдет хорошо, добавим премию. Нигде не садитесь, кроме как в Лантане: больной этого не выдержит. Максимальная скорость, избегайте сотрясений. Откройте люк, мы подведем машину. Скорее!

Водитель санитарной машины дал задний ход и остановился под самым фюзеляжем. Потом вышел и вместе с коренастым мужчиной открыл двери машины. Они поспешно вдвинули внутрь самолета покрытые простыней носилки, прикрепили их ремнями, захлопнули крышку. Водитель сел в машину и запустил мотор.

Тот, с лысиной в виде тонзуры, протянул Мерфи руку.

— В Лантане ждет наш пилот, Октавио де ла Маса. Он вручит вам третий взнос и вместе с вами полетит к месту назначения. Де ла Маса скажет вам все, что нужно. Вылетайте. Каждая минута опоздания может решить судьбу больного. Стартуйте. Все ясно? Сейчас, минутку…

Он повернул худое смуглое лицо и движением подбородка указал на стоящего вдалеке сторожа.

— А этот, который там глазеет, кто он такой?

— Ральф Баллок, сторож аэродрома.

— Он что-нибудь заметил?

— Пожалуй, нет; он, кажется, только что появился.

— У него что-то с ногой?

— Хромает на правую.

— Удобней, если хромаешь на левую. Легче ходить. Все ясно, мистер Мерфи?

— Конечно.

Майор Бисли в своем бюро был доступен лишь для нескольких людей; я в их число не входил. Звонил ему трижды; от меня отделывались под любым предлогом. Вечером я позвонил на частную квартиру Бисли.

— Хэлло, Фрэнк.

— Хэлло, Майк. Я сразу узнал твой пропитой баритон. Что у тебя, старина? Чувствую, что ты хочешь пригласить меня на свадьбу.

— Нет, Фрэнк, свадьбы не будет.

— Ты меня ошеломил. Эта маленькая Гарриэт Клэр, она уже отпала?

— Отпала. Я ей не подошел. Она заслуживает чего-то лучшего.