Данг Тхань - Икс-30 рвёт паутину

Фан Тхук Динь дожидался Кана в его рабочем кабинете.

— Я сомневаюсь, что пытки подействуют на этого человека, — поделился с ним своим беспокойством Нго Динь Кан. — Подумайте, как заставить его заговорить. Это очень важно. Его признании дадут нам возможность ликвидировать движение студентов и школяров, помогут вскрыть нарыв, который доставляет нам такое беспокойство. Полагаю, вы сможете помочь мне на допросах? Как вы считаете?

— Мне очень трудно говорить о возможных результатах заранее, поскольку я ещё не вник во все детали этого дела, — ответил Фан Тхук Динь.

— Почему? Разве для того, чтобы раскрыть дело, надо знать детали?

— Допрос следует провести на научной основе, — продолжал Динь, — Только тогда он будет эффективен. И данном случае подход, видимо, состоит в том, чтобы знать психологию обвиняемого, обстановку в его семье, ого деятельность. Когда мы узнаем всё это в общих чертах, включая и подробности его интимной жизни, мы сумеем понять его, и тогда он будет бояться нас. А потом, паше превосходительство, мы будем добиваться того, чтобы этот человек уразумел справедливость действий властей, убедим его в своей правоте. Иными словами — он заговорит. По-моему, неразумно всегда и везде применять только крайние меры и пытки. В цивилизованных странах допросы ведут научными методами, не применяя пыток. Поэтому я и хотел вникнуть в детали, поскольку…

— Для чего подробности, для чего? — прервал Диня Нго Динь Кан. — Если сам Нят не откроет их нам, то никто и не узнает этих подробностей. Только благодаря нашему осведомителю мы схватили его горяченьким, на месте. Примитивно, но эффективно. К тому же у нас нет никаких бумаг, никаких изобличающих документов. Смотрите, получится ли у вас?

— Согласен, но разрешите мне всё-таки попытаться.

— Я просто уверен, что вы добьётесь результата, — рассмеялся Нго Динь Кан.

— Но, ваше превосходительство, у ваших людей есть хоть какие-нибудь данные о нём? — спросил Фан Тхук Динь.

— Пока нет, ничего нет. Хотя наши люди и близки к нему, но он искусно засекречен. Им ничего не удалось выяснить. Ясно одно: он верховодит всей этой массой студентов в Хюэ. Ну ладно. Постарайтесь помочь мне. Для сохранении вашего могущества необходимы только такие талантливые люди, как вы.

Выйдя из кабинета Нго Динь Кана, Динь задумался. О чём? О том, как вести допрос Хонг Нята? А может быть, о чём-то другом?

Прежде чем отправиться домой, Фан Тхук Динь завернул в маленькое кафе, где торговали прохладительными напитками. Он попросил бутылочку кока-колы, сел за столик и закурил. К нему подошёл мужчина в простеньких очках и вежливо попросил огоньку. Динь достал из кармана спичечный коробок. Только с третьей спички мужчине удалось зажечь сигарету. Когда он возвращал Диню коробок, в нём уже лежал малюсенький клочок бумаги. Динь небрежно поклонился в ответ на благодарность и сунул спички в карман. Если бы мы внимательно присмотрелись к мужчине в простеньких очках, то убедились бы, что он знаком нам. Это был хозяин той самой книжной лавчонки, в которую Динь заходил по утрам, чтобы купить свежую газету.

После того как Динь встретил Ван Ань в этой книжной лавочке и та передала ему несколько сделанных ею фотографий, он продолжал каждый день покупать в лавчонке газету, по-прежнему выходил в садик и читал её. Но контакты с хозяином этой лавочки — человеком в простеньких очках — прекратились. Старик вдруг уступил свою лавчонку вдове одного солдата республиканской армии.

На клочке бумаги было написано: «X. Н. схвачен. Постарайся перевести его в госпиталь. Найдём способ выкрасть его. Найди ищейку, проникшую в движение С. X.»

Два охранника развязали Хонг Няту руки и молча удалились. Дверь захлопнулась. Нят осмотрелся. Посреди комнаты стоял большой стол…

Фан Тхук Динь и Хонг Нят сидели друг против друга. Наверное, никогда в жизни Динь не переживал столь напряжённых часов и минут, как эти, когда ему пришлось допрашивать Хонг Нята. Он старался сохранять спокойное, располагающее выражение лица.

— Здравствуйте, господин Хонг Нят, очень рад познакомиться с вами, — начал он с обычного приветствия. — Позвольте представиться — Фан Тхук Динь, специальный советник его превосходительства, представителя правительства в Центральном Вьетнаме.

— При таком большом чине вам можно было бы служить и более значительным превосходительствам, — отпарировал немедленно Хонг Нят.

— Не будьте глупцом, господин Хонг Нят. Чем может помочь вам такой, с позволения сказать, героизм в этих стенах, да ещё в такой момент? Подумайте об этом. Вам наверняка известно, что много людей так и не вышли отсюда только потому, что не умели рассчитывать и думать.

— Для чего рассчитывать-то? Для того, чтобы стать прислужником врага, так, что ли?

— Это тоже метод думать. Ваш метод, — спокойно ответил Фан Тхук Динь. — Но постарайтесь не горячиться. Сравните: наша судьба в наших руках, но мы вежливы, тогда как вы говорите о нас очень неучтиво.

— Вы, господа, только этого и достойны…

— Господин Хонг Нят, послушайте. — Фан Тхук Динь по-прежнему говорил терпеливо. — Вас уже спрашивали, какую партийную работу вы вели, что дали вы своей организации? Ведь, как ни крути, все ваши заслуги в конце концов состоят в том, что вас схватили как спящего ребёнка. Если вы будете упорствовать и не измените вашей позиции, мы будем вынуждены ликвидировать вас. Спрашивается, какую же пользу принесёт партии и организации ваша жизнь? Очевидно, только лишь бессмысленные потери, да ещё непонятно, во имя чего.

— Ваши сладенькие речи, уважаемый, могут только обмануть и купить человека, не искушённого в политике, цепляющегося за жизнь и боящегося смерти.

Фан Тхук Динь сделал вид, что не придал значения этим бьющим наотмашь словам Хонг Нята, и продолжал:

— Вы, по существу, ещё ничего не совершили, а по вашей вине уже погибли люди. Вы знаете, что женщина на вашей явке была убита? Вам не приходит в голову, что эта смерть только на вашей совести? Возникает вопрос: имеете ли вы право гордиться и громко оскорблять других?

Фан Тхук Динь рассчитанно нанёс удар Хонг Няту по самому больному месту. Все эти два дня в камере Хонг Нят совсем не думал о себе и о том, что его ждёт. Все подпольщики, работающие в городе, были идейно и духовно подготовлены к самому страшному, они знали, что враг может их схватить в любое время. Однако, анализируя последствия, которые будет иметь его арест для борьбы друзей, мучаясь тем, что хозяйка конспиративной квартиры погибла из-за его халатности, Хонг Нят испытывал жгучую боль в душе. Но горькое раскаяние, терзавшее Нята, помогало ему сохранять присутствие духа, контролировать себя, чтобы не допустить других ошибок. Слова Фан Тхук Диня вновь всколыхнули боль и терзания Нята, которые он не хотел обнажать перед лицом врага. Он молчал.