Майкл Уивер - Заложники обмана

– Таким образом, – заговорил он, – что если я не буду столь удачлив в своей поездке, как надеюсь, то занимаюсь с тобой любовью сегодня в последний раз.

Мэри Янг молчала.

– И еще кое о чем тебе стоит узнать, – продолжал он. – Помимо разных дел и делишек, какими я нынче днем занимался, я оформил завещание. Ты теперь законная наследница более чем восьмидесяти процентов моего состояния. Так что, ради Бога, не исчезай, если что-нибудь случится со мной в Италии. Если не хочешь, чтобы пятнадцать или даже двадцать миллионов долларов зацапали и разделили между собой десятки жадных законников и чересчур многолюдных благотворительных организаций.

– Генри…

Он мягко положил ладонь ей на губы.

– Пожалуйста, обойдись без лицемерных восклицаний протеста и благодарности. Мне приятно думать, что ты оказалась по-настоящему голодной и алчной и достаточно умной для того, чтобы вытянуть из меня миллион в нашей оригинальной сделке. Беспокоит меня лишь одно: что, если ты, сильно разбогатев, утратишь свою преступную и житейскую изворотливость, которая так увлекла меня, и сделаешься милой и обаятельной?

Мэри отбросила его руку.

– Мать твою, Генри! И твои пятнадцать или двадцать миллионов тоже!

– Ах, ты по-прежнему моя девочка!

– А ты по-прежнему подлый, затраханный сукин сын!

– Точно, – согласился он. – Как это славно, а?

– Ничуть. Это мерзко, я это ненавижу.

– Верно. Однако запомни одно. Если ты доживешь до ста лет и проведешь остаток дней в инвалидной коляске, все равно знай, что никто не был так близок к тому, чтобы полюбить тебя, как я.

Витторио Батталья проснулся в мотеле в лихорадочном жару, который час от часу становился сильнее.

Во сне его мучили кошмары. Теперь он попытался подняться с постели, но голова закружилась, и он снова повалился на одеяло. Тошнота одолевала его.

Во второй половине дня он, спотыкаясь, падая, чуть ли не ползком добрался до ванной комнаты, встал коленями на выложенный плиткой пол и склонился над унитазом. Его буквально вывернуло наизнанку. Каждое усилие, каждый позыв на рвоту отдавались острой болью в ранах, только-только заживленных и, казалось, готовых от напряжения вновь открыться.

А может, они и открылись.

Потому что когда Витторио вернулся на кровать, то увидел, что на повязках проступили пятна разной интенсивности цвета. В таких делах он был далеко не новичком, в прежние годы ему не меньше девяти раз пришлось лечиться от огнестрельных ран, и он вполне ясно представлял возможные осложнения.

Он мог валяться здесь, в комнате мотеля, до тех пор, пока не сдохнет от инфекции или от внутреннего кровотечения.

Мог вызвать машину “Скорой помощи”, которая отвезла бы его назад в больницу, и таким образом боевики Дона Сорбино получили бы повторный шанс и расправились бы с ним окончательно.

И, наконец, он мог добраться до дома доктора Курчи, надеясь на то, что люди Сорбино там уже побывали и ничего не нашли.

Елена и Лючия – единственный разумный выбор для него. Неприятно, даже более чем неприятно снова втягивать их в историю, но Витторио еще не был готов умереть.

Попеременно либо впадая в сон, либо потея, либо дрожа от лихорадочного озноба, Витторио дожидался вечерней темноты.

Он умылся, привел себя в порядок, полистал местный телефонный справочник и отыскал в нем домашний адрес Елены Курчи: Виа Томазо, 846. Вызвал такси и попросил приехать за ним через десять минут.

Когда такси прибыло, он велел отвезти себя не к дому 846, а к дому 826, чтобы не останавливаться непосредственно возле жилища Елены. Витторио надеялся, что оставшиеся сто ярдов сумеет преодолеть сам.

Они приехали на место меньше чем через десять минут. Витторио расплатился с водителем и последил за тем, как машина круто развернулась и укатила. Потом, с величайшей осторожностью, словно он был сделан из тонкого хрусталя и боялся разбиться, двинулся вперед, к тому, что он смутно помнил как последний дом на дороге.

Уличных фонарей здесь не было. Только из некоторых домов падал на улицу свет, тусклый и желтоватый. Светлыми и яркими – по контрасту – казались горящие в немногих окнах экраны телевизоров. Витторио видел, что целые семьи сидят у экранов. Смотрят, переговариваются, смеются. Для него это было слишком. Он тут же отворачивался.

Ему стало холодно, озноб усилился, и Витторио шел, весь дрожа.

Оставалось ярдов пятьдесят.

Чем ближе подходил он к дому, тем пристальнее вглядывался в затененные места в поисках наблюдателей. Если они тут, то где же им еще прятаться, как не в тени. На поясе у Витторио был пистолет, и руку он положил на его рукоятку.

С этой своей трясучкой я не попаду даже в дом, если придется стрелять.

Теперь он видел впереди яркие подвижные пятна света и надеялся, что не хлопнется носом в землю до того, как дойдет туда. Ощущение было такое, словно перед ним внезапно загорелась лампа-вспышка.

Витторио дошел-таки до дома и, споткнувшись, ступил на подъездную дорожку. Свет горел в комнатах первого этажа. Однако жалюзи были опущены, и заглянуть внутрь Витторио не мог.

Он обошел припаркованную перед домом машину и вскоре оказался у задней двери. До нее оставалось футов двадцать, когда Витторио схватили за руки, а большая твердая ладонь зажала ему рот.

Он выругался про себя, а тем временем его чуть не волоком протащили через живую изгородь на лужайку. Он насчитал три руки, стало быть, мужчин, которые его держат, по меньшей мере двое.

– Слушайте, – шепотом произнес мужской голос. – Мы друзья. Не кричите, когда я уберу с вашего рта свою руку. Если вы поняли меня, кивните.

Витторио ничего не понял, но тем не менее кивнул, и руку убрали. Разжались и две другие руки, обхватывавшие его сзади за предплечья. Витторио повернулся и уставился на лица двух мужчин, совершенно ему незнакомых.

Дрожь прекратилась. Теперь он обливался потом.

– Мы думаем, что вы Чарли, – сказал тот, кто говорил с Витторио до того. – Если я не ошибся, то вы знаете, кто мы и кто нас сюда послал.

– Святой Иисусе, – только и выговорил Витторио, про себя благословляя Джьянни и Томми Кортланда.

– Он вам помог, – произнес второй мужчина.

– Но откуда вы узнали, что я сюда приду? Я и сам этого не знал всего несколько часов назад.

– Судя по тому, что мы слышали, вам в вашем состоянии больше некуда было деваться. Кроме того, мы здесь, чтобы охранять двух женщин от повторных неприятностей.

Мужчина посмотрел Витторио в лицо.

– Вы, наверное, об этом не знали, – сказал он.

Витторио помотал головой.

– Когда это произошло? – спросил он.

– Через несколько часов после того, как вы прикончили боевика в больнице.