Росс Томас - Желтый билет

Мы помолчали: Оксли задумчиво, даже угрюмо, Инч радостно, хотя я не определил причины его веселья. Оксли пробежал рукой по редеющим, излишне длинным волосам, поправил кобуру с пистолетом, затем достал из ящика стопку исписанных листов, положил их перед собой и постучал по ним указательным пальцем.

— Вы рассказали нам весьма занимательную историю, мистер Лонгмайр. О том, как вы оказались втянутым в загадочное исчезновение Арча Микса, о вашей сестре и прочем.

— Я рассказал вам все, что знал.

— Мы все зафиксировали на пленку, — подтвердил Оксли. — А вот запись допроса мистера Мурфина. Вы случайно не знаете, чем занимался мистер Мурфин, прежде чем попал в Фонд Валло?

— Он принимал участие в нескольких предвыборных кампаниях.

— А еще раньше?

— Работал в одном или двух профсоюзах.

— А до того?

— Кажется, он начинал на фирме, строившей кегельбаны.

— Он никогда не служил в полиции?

— Насколько мне известно, нет.

— Еще раз опишите мне этих мужчин в лыжных масках.

— Ну, роста они оба чуть выше среднего, среднего веса, двигались очень легко, то есть находились в хорошей спортивной форме. Поэтому можно сказать, что они далеко не старики.

— Во что они были одеты?

— На них были лыжные маски. Голубая и красная.

— А кроме масок?

Я покачал головой.

— Не помню.

— Позвольте мне зачитать вам показания мистера Мурфина, — сказал Оксли и перевел взгляд на лежащие перед ним листы бумаги. — Свидетель показал, что преступник в красной маске — мужчина, белый, ростом в пять футов десять дюймов или десять с половиной, весом сто шестьдесят пять или сто семьдесят фунтов, одетый в голубую, спортивного покроя рубашку с длинными рукавами, застегнутую на все пуговицы, и вылинявшие синие джинсы, расклешенные кверху. На ногах у него были белые теннисные туфли с тремя наклонными красными полосками. Свидетель не уверен в цвете носков. То ли они черные, то ли темно-синие. Свидетель склоняется к тому, что они черные. Преступник, согласно показаниям свидетеля, был вооружен пистолетом тридцать восьмого калибра с шестидюймовым стволом. Свидетель полагает, что марка пистолета «С и В», — Оксли посмотрел на меня. — То есть «смит-вессон».

— Понятно, — кивнул я.

— Дальше больше, — продолжал Оксли. — Свидетель показал, что преступник в голубой лыжной маске также мужчина, белый, ростом в шесть футов или на полдюйма выше, весом сто пятьдесят — сто пятьдесят пять фунтов, очень гибкий. Одет в темно-зеленую спортивного покроя рубашку с длинными рукавами, застегнутую на все пуговицы, и светлые, желто-коричневые вельветовые брюки, расклешенные книзу, изготовленные фирмой «Леви».

Оксли вкось посмотрел на меня.

— Вы хотите узнать, как свидетель определил фирму-изготовителя?

— Как?

— Когда преступник повернулся к вам спиной, мистер Мурфин заметил маленькую красную нашивку, которая есть на всех брюках фирмы «Леви».

Оксли восхищенно покачал головой и вернулся к показаниям Мурфина.

— На нем были полусапожки с подошвами из натурального каучука, вероятно, фирмы «Кларк». Высокие голенища не позволяли свидетелю определить цвет носков преступника.

Оксли перестал читать и поднял голову.

— Дальше упомянуты еще некоторые подробности, но, пожалуй, вам и так уже все ясно.

— Похоже, у мистера Мурфина очень острый глаз, — заметил Инч.

Оксли вновь покачал головой, на этот раз несколько устало.

— Я в полиции двенадцать лет и еще не слышал о свидетеле, который извинялся за то, что не смог разглядеть цвета носков у того парня, что наставил на него пистолет.

— Их было всего двое, — я пожал плечами. — Мурфин справился бы и с дюжиной.

— Неужели?

— Можете не сомневаться, — заверил я Оксли.

— И вы уверены, что он не служил в полиции? — все еще недоверчиво спросил Оксли.

— Я, во всяком случае, об этом не знаю.

— Он очень помог нам.

— Рад слышать об этом.

— Он даже нашел важную улику. По крайней мере, он сказал, что она важна. Возможно, так оно и есть.

— Важную улику?

— Откуда мне знать, важная она или нет? Чтобы убедиться, что мы ничего не упустим, Мурфин поднялся в комнату, которую снимала Рейнс, и осмотрел ее до нашего прихода. На всякий случай, знаете ли. Там он и нашел эту улику, — Оксли опять посмотрел на меня. — Что может означать для вас слово «Чад», кроме названия страны в Африке и мужского имени?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совершенно верно, — ответил я. — Совсем ничего.

Они отпустили нас с Мурфином после того, как я в очередной раз рассказал о мужчине с густыми бровями, которого я видел спускавшимся по лестнице из квартиры Квейна. Я видел его только вчера, но когда рассказывал о нашей встрече, мне казалось, что все произошло в прошлом году. Даже в начале прошлого года.

Потом Инч, Мурфин и я зашли в маленький бар неподалеку от полицейского управления. Я позволил Инчу заказать виски, исходя из того, что он все равно брал с меня сто долларов в час. На этот раз за удовольствие выпить в его компании. Когда официант, получив заказ, отошел от нашего столика, я извинился и направился к телефону-автомату, висевшему около входной двери.

Ловкач снял трубку после третьего звонка.

— Сегодня днем застрелили Салли Рейнс, — сказал я. — Я это видел.

— Понятно, — после долгой паузы сказал Ловкач. — Очень жаль, — весьма сухо добавил он. — А как Одри? — тут в его голосе послышалась искренняя озабоченность.

— Она и дети поехали на ферму.

— Хорошо. Ты можешь рассказать мне об этой Рейнс… как это произошло?

Я рассказал, а когда закончил, добавил:

— Дядя?

— Что?

— Это дело становится семейным. Меня беспокоит Одри. Похоже, она сказала Салли Рейнс что-то из услышанного от Арча Микса. Салли все передала Максу Квейну. Теперь Макс мертв, как и Салли.

— Но Одри не знает, что именно она сказала Салли?

— Пока нет. Но она может вспомнить. Салли тоже не могла знать намерений Макса, но, должно быть, разобралась, что к чему. Салли была умна. Очень умна. Но и Одри далеко не глупа. И тот, кто убил Макса и Салли, может решить, что нужно убрать и остальных свидетелей.

— Да, — ответил Ловкач, — я понимаю, что ты имеешь в виду. Это вполне логично.

— Давай продолжим наши логические размышления. Как ты сам говорил, остается вероятность, пусть и совсем крошечная, что Арч Микс еще жив.

— Да.

— Если Микс вернется из небытия, он сможет вывести всех на чистую воду, не так ли?

— Думаю, что да.

— Хорошо, дядя, когда?

Я явственно услышал его вздох.

— Мне не следовало говорить тебе об этом.

— Но ты сказал.

— Да, сказал, — вновь последовала долгая пауза. — Сорок восемь часов, Харви. В течение следующих сорока восьми часов мы узнаем, жив он или нет. Но должен тебя предупредить, нет, я просто предупреждаю тебя, если ты скажешь об этом кому-нибудь, жизнь Микса окажется в серьезной опасности.