Лев Гурский - Опасность

20 сентября 1993 года Москва

Генерал Голубев был сама любезность.

— А, Макс, заходи, — улыбаясь, проговорил он. — Как отдохнул?

— Ничего, — сдержанно ответил Лаптев. — Нормально…

— Наши ребята все тебе прямо иззавидовались, — доверительно продолжал генерал. — Они в Москве куковали, в кабинетах, а ты все лето плюс бархатный сезон…

— Я в отпуск не просился, — заметил Лаптев. Так, между прочим.

Генерал замахал руками:

— Помню, помню я! Но пойми: так было лучше для всех, в том числе и для тебя самого. Ты в отпуске — с тебя и спроса нет… В Крыму был, я слышал?

— В Севастополе, — подтвердил Лаптев. — У новых родственников по линии супруги.

Голубев не без зависти спросил:

— Загорал, купался? Эх, мне бы в Крым…

— Погода была не очень хорошая, — сказал Лаптев, не желая расстраивать начальство по пустякам. — Сплошные дожди. А в солнечные дни — вкалывал у Ленкиных родителей на плантации…

— Куркули? — живо осведомился генерал. — Кулаки-мироеды?

— Во-во, — признался Лаптев. — Те еще эксплуататоры. Так что отдохну уж в Москве. В кабинете.

— Ну, и отлично, — кивнул Голубев. — Рад, что ты в форме. У нас тут в столице много интересных новостей. Может быть, слышал?

— Кое-что, — осторожно произнес Лаптев. — То, что в газетах было… Например, что генерала Кондратова из МУРа убирают…

— Туда ему и дорога, — равнодушно сказал Голубев. — Сам виноват, распустил уличную преступность… И пресса тут, конечно, помогла. «Листок» этот крикливый все лето капал на мозги президенту: отомстите за Машу, отомстите… Вот и отомстили.

— Погодите, — с недоумением проговорил Лаптев. — Но Кондратов-то здесь при чем? Он же оргпреступностью занимался?

Генерал пожал плечами:

— Начальник всегда виноват. Прохлопал у себя под носом этого Маковкина — значит, отвечай. Кстати, ты про приговор читал?

— Читал, — мрачно ответил Лаптев. — И суд этот, и приговор — просто маразм. Он ведь больной, Юлий, я же еще тогда написал в рапорте! Его не судить, его лечить надо было… Так нет — закрытый процесс и исключительная мера наказания…

Генерал поморщился:

— Знаю, Макс. Все понимаю. Только пойми и ты: политически было очень важно, чтобы такой опасный террорист получил по заслугам. В назидание, так сказать, другим. Народ наш любит, понимаешь, чтобы наказание было неотвратимо…

— Народ? — хмуро переспросил Лаптев. — Ладно, допустим. Но ведь ему навесили еще и не меньше десятка ЧУЖИХ терактов! Уж я-то знаю, где в Москве взрывал Партизан, а где — кто-то другой…

Генерал участливо поглядел на Лаптева:

— Эх, Макс! Ты, как младенец, ей-богу. Как будто вчера родился. Есть статистика, а у нее — свои законы. Ты ведь не будешь спорить, что Ионесян, Джек-Чикатило, Рома Воронежец и прочие потрошители получили то, что заслужили? И правильно. А сколько чужих покойников на них списали, как ты думаешь? Так-то.

— Гнусно все это, — заметил Лаптев.

— Такова жизнь, — подтвердил Голубев, — гнусная. Нормальная, в общем, жизнь… Все, о мертвых мы с тобой поговорили. Давай-ка о живых. Про Лебедева твоего могу рассказать, если хочешь.

— Хочу.

— С ним все в полном порядке. Он теперь живет в Волынском-3, работает в закрытом НИИ. Всем обеспечен в лучшем виде.

— Волынское-3… — Лаптев задумчиво потер лоб. — Да, слышал вроде. Но там режим, говорят, как в тюрьме?

— Преувеличение, — твердо заверил Голубев. — Там самый настоящий санаторий. Кормят, как в раю. Родственники могут посещать раз в месяц. А охрана? Так его же безопасность охраняют. Зато теперь к нему никто не подберется, ни «дикие», ни домашние… Кстати, о «диких», — генерал сочно рассмеялся. — Вот уж «Стекляшку»-то из-за этого Сокольского и его гавриков так трясли! На Рязанском теперь проверка за проверкой. Ходят слухи, что их опять будут ужимать. Сокращение штатов, ха!

— А сокращенных — куда? — поинтересовался Лаптев.

— Не наше дело, Макс, — строго произнес генерал. — Пусть хоть в грузчики идут.

— Но ведь не пойдут в грузчики-то, — возразил Лаптев. — В рэкетиры пойдут. Потом появится какой-нибудь новый Сокольский и тогда…

— Тогда и будем разговаривать на эту тему, — генерал покачал головой. — Ох, любишь ты, Макс, паниковать раньше времени. Займись-ка лучше теми делами, что есть.

— А что есть? — полюбопытствовал Лаптев.

— Все то же самое, — обрадовал его генерал. — Депутат Безбородко написал еще три километра жалоб…

Лаптев тихонько застонал.

— Крепись, Макс, — продолжал генерал, — это еще не все. Твой Лабриола сейчас знаешь кто? Советник по делам нетрадиционных верований при… — Голубев по слогам назвал инстанцию, которую экс-официант решил облагодетельствовать своими советами.

— С ума сойти, — Лаптев покрутил пальцем у виска. — Они соображают там, с кем имеют дело? Я подготовлю рапорт…

— Не только, — милостиво разрешил Голубев. — Можешь поднять еще дело «Мертвой головы». По оперативным данным, этих ребят сейчас приголубил некто Карташов. Вот и приглядись к ним ко всем. Тем более что и этот твой вернулся… группенфюрер. Тоже у Карташова околачивается.

— То есть как это «вернулся»? — удивленно переспросил Лаптев. — Его ведь только недавно посадили, в Саратове. За хранение оружия.

— Как видишь, выпустили. Условный срок — и свободен…

— Весело, — пробормотал Лаптев. — Его, значит, выпустили, а мне — дисциплинарное взыскание. Так кто из нас преступник?

— Не ершись, Макс, — сказал генерал. — Все в порядке. Говорю же, твой отпуск пошел тебе на пользу. Пока ты отдыхал, там — наверху — передумали. Дисциплинарное взыскание снято, а ты — герой и молодец. Даже ценный подарок для тебя имеется, от Моссовета. Что бы ты хотел больше — часы или чернильный прибор?

— Лучше бы деньги, — буркнул Лаптев.

— Бери часы, — широко улыбнулся генерал, сделав вид, что не расслышал лаптевского пожелания. — Вот они! «Командирские». — Он вытащил часы из ящика стола и вручил их Лаптеву.

Часы были точь-в-точь такие же, как у покойного Сокольского. Только поновее.

— Поздравляю! — генерал пожал Лаптеву руку. — А теперь можешь идти работать. Все жалобы Безбородки — уже на твоем рабочем столе.

Лаптев не уходил. Глядя своему начальнику прямо в лицо, он вдруг быстро спросил:

— А с НЕЙ что сделали?

— С кем?

— С НЕЙ… Убрали ее из мавзолея?

Генерал нахмурился. Потом вздохнул:

— Любопытный ты, Макс. Сил нет. Я ведь не имею права тебе все рассказывать.

— Не имеете, — спокойно согласился Лаптев. И по-прежнему ждал, не уходил.

— Хорошо, — Голубев принял решение. — Поскольку ты все равно посвящен и давал подписку… Нет, Макс, не убрали.

— Но почему?

— Эксперты были против, — объяснил генерал. — Механизм старый, и они опасаются, что при транспортировке… По крайней мере, они не исключают. Это ведь не гроб из мавзолея выносить, сам понимаешь.