Росс Томас - Прилипалы

— Что?

— Рыболовом я был с детства, но догадайся, где я пристрастился к охоте?

— Где же?

— В Италии, вот где.

— А каким ветром тебя занесло в Италию?

— Я охотился на настоящую дичь, вот что я делал в Италии. Я охотился на краутов. [15] Прозвище немцев.

— А, в армии.

— Совершенно верно, в армии. В пехоте. В сорок пятой дивизии.

— Да, наверное, это запоминается.

— Думаешь, запоминается?

— По-моему, да.

— Позволь тебя кое о чем спросить. Ты был в армии?

— Нет, ты же знаешь, что меня освободили от призыва.

— Значит, ты никогда не охотился на настоящую дичь. Ты не охотился на людей.

— На людей — нет, а вот на оленей, опоссумов, куропаток и рысей — сколько угодно.

— Но ты никогда не охотился на человека, так?

— Думаю, мог бы, если б возникло такое желание. Полагаю, выследить рысь ничуть не проще.

— Ты думаешь, что сможешь убить человека? Поймать в придел и недрогнувшей рукой нажать на спусковой крючок? Ты сможешь это сделать, Трумен?

— Разумеется, смогу, — и Гофф вновь наполнил свой стакан.

Клоук, улыбаясь, смотрел на него несколько секунд.

— А я готов поспорить на пятьдесят баксов, что не сможешь.

— Нашел, на что спорить.

— Почему нет?

— Черт, я не хочу отправляться на электрический стул ради пятидесяти баксов.

— Об электрическом стуле можешь не волноваться.

— Ты же готов поставить пятьдесят баксов на то, что я не смогу поймать человека в прицел и нажать на спусковой крючок, а я говорю тебе, что смогу. А если я тебе это докажу, то в придачу к пятидесяти баксам получу электрический стул, — виски уже затуманило голову Гоффа. — Идиотское какое-то пари.

— Вот что я тебе скажу, Трумен.

— Что?

— А если мы все обставим так, что тебе не будет грозить электрический стул?

— И как же мы это обставим?

— Это моя забота. Спорим?

— Черт, я, в общем-то…

— В чем дело, Трумен? Трусишь?

— Не думай, Брюс, что сможешь завести меня, обзывая трусом. Можешь называть меня трусом весь вечер, мне это по фигу. Как только меня не обзывали. Я не буду спорить с тобой втемную, не зная, о чем речь.

Вот тут Брюс Клоук и разобъяснил Трумену Гоффу, каким образом тот может поймать человека в прицел, нажать на спусковой крючок, получить пятьдесят долларов и избежать электрического стула. Когда Клоук закончил, Гофф заулыбался.

— Что ж ты мне сразу не сказал, что стрелять надо в ниггера.

— Он тоже человек.

— Нет, ниггер — совсем другое дело. Пристрелить его — сущий пустяк.

— Я ставлю пятьдесят долларов, что ты этого не сделаешь.

— Хорошо, умник, а я ставлю пятьдесят на то, что сделаю. Поехали.

Семьдесят пять миль до Ричмонда Клоук и Гофф проехали почти за три часа, так что добрались до окраины города где-то после полуночи. Первую бутылку «Старой винокурни» они добили и уже начали вторую. На заднем сиденье «понтиака» Клоука выпуска тысяча девятьсот шестьдесят пятого года лежало охотничье ружье Гоффа, «марлин» тридцатого калибра. С заряженным магазином.

— А куда ты едешь теперь? — спросил Гофф, так так Клоук продолжал вроде бы бесцельно кружить по улицам Ричмонда.

— А какая разница. Все равно ты ничего не сделаешь.

— Ты лучше готовь пятьдесят баксов, умник.

— Баксы при мне, можешь не волноваться. И вообще, волноваться тебе надо о другом. Шанс у тебя будет только один. Как в охоте на оленя. И я не буду стоять и ждать, решишься ты или нет.

— Скажи мне, когда стрелять и в кого, — отрезал Гофф. — Большего от тебя не требуется.

— Сейчас? — Клоук резко затормозил. Они остановились на тихой улочке, застроенной одно- и двухэтажными жилыми домами. Лишь в нескольких окнах горел свет. Вдоль тротуаров стояли машины, в большинстве своем сошедшие с конвейера несколько лет тому назад. Редкие уличные фонари освещали потрескавшийся асфальт мостовой. В маленьких двориках перед домами лишь кое-где виднелись островки пожухлой травы.

— В кого?

— Посмотри направо. Вон он вышел из дома, в пятидесяти ярдах от тебя.

Гофф посмотрел в указанном направлении. Мужчина спускался с крыльца. В темном пальто. Вышел на тротуар и повернул налево, к стоящему во втором ряду с потушенными огнями «понтиаку» Клоука.

— Заплатишь прямо сейчас, трусишка? — полюбопытствовал Клоук.

— Ничего я тебе не заплачу, — пробормотал Гофф, повернулся, схватил ружье, открыл дверцу.

— Не забудь, ты должен на-а-а-жать на спусковой крючок, — прошептал Клоук.

Трумен Гофф выскользнул из кабины, обогнул машину, стоящую у тротуара, присел у ее правого заднего крыла. Уперся прикладом в плечо, приник к прицелу. От мужчины его отделяло не больше ста двадцати футов. Еще несколько секунд, и он окажется прямо под фонарем. Гофф ждал. Когда мужчина вышел в желтый круг света, Гофф разглядел темно-зеленое пальто, белую рубашку, черный галстук. И темную кожу лица. Гофф нажал на спусковой крючок, хлопнул выстрел, мужчина покачнулся. Дерьмо, подумал Гофф, похоже, не попал. Он передернул затвор и выстрелил вновь. На этот раз мужчина рухнул на тротуар. Лежал он на боку, лицом к Гоффу. Рот мужчины открылся, и Гофф еще подумал, какие же у того белые зубы.

Гофф бросился к уже тронувшемуся с места «понтиаку» и запрыгнул в кабину.

— Ты сумасшедший? — крикнул ему Клоук, вдавливая в пол педаль газа.

Они промчались мимо лежащего под фонарем мужчины, но Гофф успел как следует разглядеть его. На вид ему было лет двадцать с небольшим, а среди белых зубов имелись и золотые.

— Какой-нибудь гангстер, — сказал он Клоуку.

— Господи, да ты псих!

— Где мои пятьдесят баксов?

— Не хочу иметь с тобой никаких дел! — взвыл Клоук. — Ты псих.

— За тобой пятьдесят баксов, приятель, — от голоса веяло арктическим холодом.

— Хорошо, — Клоук вытащил бумажник и начал рыться в нем, продолжая гнать машину по улицам Ричмонда. — Вот твои проклятые пятьдесят баксов, — и бросил купюры Гоффу.

— А чего ты так завелся? — Гофф пересчитал купюры, потом аккуратно их сложил.

Клоук на мгновение глянул на Гоффа, и тот заметил, что у его приятеля перекосило лицо. Да он перепугался, подумал Гофф. В разговорах-то был храбрец, а как дошло до дела — наложил в штаны.

Его это так удивило, что он решил проанализировать свои чувства. И понял, что ему без разницы, в кого стрелять, оленя или человека. А уж охота на рысь в сто раз волнительнее. Господи, да какое удовольствие стрелять в ниггера, который не отстреливается и не убегает. Он, конечно, пожалел ниггера, точно так же, как всегда жалел подстреленного оленя.

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего, — не унимался Клоук. — Не хочу говорить с тобой. Не хочу тебя видеть. Ты же псих. Ты это знаешь? Ты законченный псих.

— В чем, собственно, дело? — Гофф взял бутылку, глотнул виски. — И сколько ты наговорил ерунды насчет охоты на людей. Дерьмо! Да куда приятнее подстрелить хорошего оленя.