Роберт Стреттон - Час нетопыря

Но восхищение длилось всего полтора часа, пока один молодой лейтенант военно-морского флота, некий Дэн Шобл, с торжеством не воскликнул, что он уже знает, в чем состоит ошибка. Двадцать пять членов комиссии по расследованию посмотрели на него с недоверием, так как программа казалась им вершиной ясного логического мышления.

Дэн Шобл заметил, что между командой 026 и 0341 существует не то чтобы логическое противоречие (ибо тогда ГКАС выключилась бы сама), а, скорее, следствие неудачного принципа мышления. Вся программа ГКАС была рассчитана только на один вариант: ракетно-ядерная война в полном смысле этого слова. «Цепное устройство» вступало в действие в такой ситуации, когда все командные пункты, включая сюда президента, командование СВВС и спутниковую систему, уничтожены. Отсутствие в программе необходимой команды выше операции 035 было само по себе командой для «цепного устройства». По-видимому, никому не пришло в голову, что стратегическое ракетное оружие Соединенных Штатов может быть когда-либо применено выборочно, в целях уничтожения одного определенного объекта. Стремление уничтожить противника обратилось в свою противоположность: ракеты первого залпа были запущены почти вслепую.

Но после этого оставался невыясненным загадочный вопрос: почему все ракеты второго залпа были направлены в одно место? Причем именно туда, куда была направлена первая ракета номер 1731. Если бы они достигли территории противника, поразив заранее намеченную цель, это можно было бы еще понять. Но почему 85 ракет устремились, как послушные овцы, по следам одной-единственной ракеты номер 1731?

Прошло еще полтора часа, прежде чем удалось выяснить причину. На этот раз лейтенант Дэн Шобл поделил лавры с капитаном Бенджамином Бэйклом. Ввиду того что программа ГКАС не содержала никаких больше логических ошибок, комиссия обратила внимание на программу номер 1000, то есть на программу, которой предусматривались все боевые действия в том случае, если наступит вторая фаза ядерной войны.

Именно там обнаружили кошмарную, несусветную ошибку. В операции 1000-01-0032 кто-то (машинистка? программист? главный информатик?) вместо слова «if» (если) поставил слово «and» (и). Правильная команда для ГКАС должна была звучать: если не поступят другие команды, направь следующие ракеты в то же самое место. А на практике компьютеру было приказано, чтобы он осуществил запуск ракеты N-1 и направил ракеты второго залпа в то же самое место, которое рассчитали синхронизирующие спутники. Конечно, эта команда противоречила содержимому оперативной памяти компьютера ЦРУ, однако в программе номер 1000 отсутствовала команда, чтобы ГКАС проверила содержимое этой памяти и сопоставила его с только что полученной командой.

И это все. С десяток знаков, нанесенных на желтую перфорированную пленку. Чья-то усталость, невнимательность, рассеянность. Одна-единственная ошибка на сто двадцать три тысячи восемьсот шестнадцать инструкций.

Специальная комиссия представила доклад президенту Гаррисону. Он состоял из двух машинописных страниц и ограничивался выводом, что причина ошибки установлена, раскрыта и исправлена.

Комиссия заверяла, что теперь, после устранения ошибки, американская система передачи команд будет действовать безупречно.

Комиссия занималась только той частью системы передачи команд, к которой ее допустили, и не считала себя в достаточной степени компетентной, чтобы делать выводы по каким-либо иным вопросам.

Когда весть о смерти капитана фон Ризенталя дошла до канцлера Лютнера, было приказано немедленно начать расследование. Канцлер питал исключительную привязанность к своему адъютанту. Он решил, что, поручив фон Ризенталю эту, как выяснилось, опасную миссию, он несет моральную ответственность за его трагическую гибель. Дагоберт Лютнер ни минуты не верил в уголовную подоплеку убийства и был убежден, что энергичное и честное расследование должно привести к обнаружению виновников убийства. Безотносительно к тому, кто за этим убийством стоял. В конечном счете был найден бронетранспортер бундесвера, а таких машин в Федеративной Республике не много. Кроме того, полиция зафиксировала на месте происшествия многочисленные следы. Тот факт, что была обнаружена еще одна нейтронная боеголовка, указывал на связь смерти фон Ризенталя со всем тем, что происходило в ФРГ с самого утра этой роковой пятницы.

Следствием лично руководил полковник Пауль Кренцлау, начальник специального отдела Генерального инспектората, человек с безупречной политической репутацией, образец безукоризненной службы. Его рекомендовал министру Граудеру начальник его канцелярии полковник Шляфлер. У министра не было выбора, и после долгого размышления он также рекомендовал канцлеру Кренцлау как человека с чувством ответственности, безусловно, достойного доверия и весьма энергичного.

Полковник Кренцлау начал свою деятельность с краткой деловой беседы со старым фронтовым товарищем, которого звали Карл-Хайнц Пионтек. Затем был тщательно подобран состав следственной группы, который был утвержден опять-таки полковником Шляфлером. Было заведено дело. Кренцлау лично направился на место происшествия, старательно минуя находившуюся поблизости Секретную базу № 3, словно очаг заразы.

В ночь с субботы на воскресенье следственная группа подготовила для канцлера доклад, подписанный начальником специального отдела.

Полковник Кренцлау констатировал, что брошенная транспортная машина в пятницу утром была украдена в одной из инженерных частей (этот случай действительно имел место; машину, правда, нашли, но — о чем канцлер знать, разумеется, не мог — члены организации ее быстро и тщательно уничтожили). Машина была украдена, по всей вероятности, агентами восточной зоны. Капитан фон Ризенталь, как свидетельствуют многочисленные повреждения на его теле, мужественно боролся с нападавшими, надо полагать, сопротивляясь похищению или стремясь воспрепятствовать перевозу боеголовки. Обстоятельства, при которых это произошло, вероятно, никогда не будут выяснены, ибо на месте происшествия вопреки тому, что поначалу утверждала полиция, обнаружены лишь следы легковой автомашины, которая налетела на транспортер, а также многочисленные разрозненные отпечатки следов трехдневной и пятидневной давности. На счетчике транспортной машины значится точно то количество километров, которое отделяет инженерную часть в Баварии от места происшествия. Следует поэтому исключить возможность того, что виновники похищения боеголовки номер 2 мощностью в сто килотонн куда-нибудь по пути сворачивали.

Причины, по которым капитан фон Ризенталь оказался именно на этом месте, установить невозможно. Известно, что вскоре после полудня он проинспектировал Секретную базу № 4, зато так и не добрался до расположенной недалеко от места происшествия Секретной базы № 3. Пилот личного вертолета министра обороны майор Цопке решительно утверждает, что фон Ризенталь не имел намерения посетить СБ-3, а приказал приземлиться в открытом поле и ушел без каких бы то ни было объяснений. Этим безусловно исключается какая-либо связь между убийством фон Ризенталя и предполагаемым инспектированием СБ-3. Майор Цопке свидетельствует, что в течение всей инспекции фон Ризенталь вел себя странно, нервничал и трудно было понять мотивы его поступков. Приземлиться в открытом поле приказал фон Ризенталь, причем этот приказ не сопровождался никакими объяснениями. Неясно также, каким образом похищенная с базы № 6 нейтронная боеголовка оказалась в Баварии, в инженерной части, где ее погрузили на украденную машину. Надо предполагать, что агенты восточной зоны пытались доставить ее окольным путем поближе к границе на Эльбе. Но это детали, которые найдут свое объяснение в ходе дальнейшего следствия. В настоящее время полковник Кренцлау констатирует, что нет никаких доказательств существования какой-либо иной версии, нежели та, которая изложена в докладе. Капитан фон Ризенталь пал жертвой агентов восточной зоны. И это все, что удалось установить.