Сергей Царев - Тайна рейса МН-17

— Можно, и крепкого.

Согласие адмирала скрывало двойственность ответа: он был не против крепкого кофе или кофе и крепкого напитка. Зная адмирала, Полковник указал он рукой на прилавок с напитками и холодильник:

— Сам выбирай крепость, а я поддержу тебя в любом варианте. Отметим очередной этап продвижения проекта.

— Я, конечно, не очень надеюсь, что вариант с Путиным пройдет, но вбить кол между Европой и Россией, изолировать ее от всего мира, лишить надежд когда-нибудь играть заметную роль в мировой политике — задача историческая. За такое дело, естественно, стоит выпить. Желательно коньяка.

Мужчины стояли у прилавка, обсуждая достоинства разных марок коньяка, когда тихо вошла Саманта. Она принесла на подносе фарфоровые чашки и большой кофейник, источающий приятный запах, ассорти всевозможных орешков, разнообразных печений и пирожных. Разложив все на маленький столик между креслами, она так же тихо вышла.

Адмирал повернулся, посмотрел на столик, заметив:

— С таким оформлением грех не выпить.

Захватив бутылку коньяка, он направился к креслу.

— Сам покупаешь?

— Нет, даже не задумывался.

— Везет некоторым, живущим под крышей Майкла, — позавидовал адмирал. — Я забыл фужеры, прихвати.

Минут пять они говорили о Майкле, потом адмирал вспомнил:

— Ты говорил, что мы познакомились в 1988 году, напомни, я что-то не вспомню.

Полковник долил себе и адмиралу коньяка, сделал паузу, напрягая память.

— Это было в конце ирано-иракской войны, в начале весны 1988 года. На авианосце «Энтерпрайз» проводилось совещание по координации работ спецслужб перед бомбардировками территории Ирана.

— И ты так сразу меня запомнил? — удивленно спросил адмирал.

— Представь себе. Ты почти мой ровесник, чуть старше. Старше по чину. Даже несколько слов сказал на совещании. И потом, главное…

— Еще было главное?

— Да. На тебе был новый отглаженный мундир, а на мне выгоревшая полевая форма. Я тебе завидовал. Еще авианосец, красавец, мощный корабль с суматохой взлетающих и идущих на посадку самолетами. Оставляет сильное впечатление. Такое не забудешь.

— Ты долго был на той войне?

— Нет, прибыл в январе, а в июле аятолла Хомейни согласился на перемирие, которое вступило в августе. Через месяц я покинул Ирак.

— Получается, что я был подольше, — заключил адмирал. — В июле 1987 года наш военно-морской флот начал операцию Earnest Will, за два месяца до этого группу молодых офицеров разведки прикрепили к авианесущей группировке. Тогда и начались вооруженные инциденты между нами и иранскими кораблями и самолетами.

Полковник прищурился, что-то вспомнив:

— Можно задать нескромный вопрос?

— Валяй, все равно скоро на пенсию.

— Если что, можешь не отвечать. Но желательно удовлетворить мое любопытство. Вопрос простой: случайно ли мы сбили иранский гражданский самолет в 1987 году?

Адмирал не сразу ответил. Сделал несколько глотков кофе, взял в руку фужер с коньяком, потом отставил его.

— Не могу сказать точно. Мой чин и положение не позволяли быть в курсе таких дел. Но у меня тогда возникло подозрение, что сбили не случайно. Это был сигнал аятолле Хомейни, что мы не остановимся ни перед чем. Но это мое личное предположение. Так, когда же мы познакомились?

— Во время войны в Персидском заливе в 1991 году, когда освобождали Кувейт от войск Ирака. Для проведения операции «Буря в пустыне» было задействованы около одной тысячи самолетов, базировавшихся как на наземных военно-воздушных базах, так и на шести авианосцах. Для координации и согласования разведданных была образована специальная аналитическая группа. Большие начальники скинули всю нудную часть работы на нас. Мы и вкалывали.

— Помню, фотоснимки, карты, спутниковые данные. Все перепроверялось, накладывалось на оперативные карты, и мы давали целеуказания. Горячее время было.

— Горячее время было и по температуре, и по напряженности. Но мы были молоды.

— Согласен. Прошло почти четверть века. Стаж не малый. За нас, — предложил тост адмирал.

Они подробно вспоминали свою молодость, особенности военной наземной операции по освобождению Кувейта, когда командующий Шварцкопф нанес основной удар со стороны саудовско-иракской границы, как молодые Полковник и адмирал летели на самолете на захваченную иракскую авиабазу Сафран, где предстояло подписание соглашение о прекращении огня.

Потом последовали воспоминания ряда секретных операций, в которых они принимали участие. И лишь когда закончился кофе, адмирал встал и с сожалением сказал:

— Очень жаль, но пора и честь знать. Надеюсь, что еще не раз встретимся.

Проводив адмирала, Полковник ощутил какую-то пустоту, он почувствовал тишину своего бункера, не имевшего окон во внешний мир. Стоя у письменного стола, Полковник смотрел на открытый и пустой сейф. Смешанное чувство — удовлетворения от выполненной работы и тревожное ожидание предстоящего — охватило его, не давая одновременно насладиться итогом выполненного этапа и погрузиться в тревогу. Неизвестно, сколько продолжалось бы это подвешенное состояние, если бы не вошла Саманта. Она быстро убрала посуду на поднос и спросила:

— Оставить еду?

— Да, думаю, Роджер зайдет перед отъездом, возможно, выпьем по стаканчику.

Саманта хотела уйти, но замешкалась в какой-то нерешительности.

— Что-нибудь случилось? — посмотрел Полковник.

— Нет, все в порядке. У меня в воскресенье будет свободное время, если хочешь, могу приехать.

— С удовольствием, — радостно ответил Полковник.

— Могу приехать утром и остаться на полдня. Могу приехать днем и остаться на ночь, а утром поехать на работу. Что больше устраивает?

— Учитывая, что основную часть работы я продал и у меня нет авральных дел, второй вариант более предпочтителен.

Саманта кивнула и вышла из кабинета. Оставшись один, Полковник закрыл сейф, сел в кресло, вытянул ноги и прикрыл глаза. Сколько времени он был в таком состоянии, Полковник не знал, только голос Роджера вернул его в реальность:

— Чувствую, что отметили. Без меня.

— Ты у нас главная движущая сила по Украине, одна надежда на тебя. Присаживайся. Саманта оставила, предполагая, что на дорогу ты поешь. Выбери, что будешь пить.

— Выбрать-то выберу, в этом не сомневайся. А вот с командировкой есть сомнения.

— Какие?

— Если две недели я буду в Лэнгли, это, считай, каторга для моей вольной натуры. Если же я буду две недели в Киеве — это подарок судьбы. Предпочитаю второй вариант. Что скажешь?

— Думаю, пару дней будешь в Лэнгли, а потом отчалишь в Киев.

Радостный Роджер направился к прилавку, выбрал виски и налил себе, бормоча:

— Есть же в жизни неожиданные сюрпризы.