Сергей Царев - Тайна рейса МН-17

— Не помешаю?

— Нет, присаживайтесь, — Майкл немного подвинулся.

Его движение не понравилось белке, настороженно посмотревшей на незнакомца. На всякий случай она переместилась к другой ноге — подальше от подошедшего и его спутницы.

Саманта, понимая, что у Майкла серьезный разговор с Полковником, проговорила:

— Я прогуляюсь, если не возражаете.

— Можешь присоединиться к тем двум молодым людям, они охотно составят компанию, — посоветовал Майкл.

Он отложил газету, какое-то время смотрел на пруд, потом, не оборачиваясь к Полковнику, сказал:

— Почему я потревожил Вас? Если говорить честно, то на душе неспокойно. Какая-то тревога вселилась и не дает покоя. Вроде все идет по плану, даже лучше, чем ожидалось, — ввели санкции против России, Госдеп разогнался, и его не остановить. И все-таки тревога закралась и не проходит, хотя разумом понимаю, что повода для тревоги нет.

Полковник не ответил. Он слушал. Назначена встреча. Прозвучала тревога. Но не сформулирован вопрос. Только после этого он должен дать объяснение или разъяснение в зависимости от вопроса.

Белка продолжала настойчиво требовать лакомства, привстав на задние лапки, а передними упираясь на ногу Майкла.

— Да, моя девочка, — ласково обратился он к белке, — вот последнее, что осталось.

Майкл высыпал остатки из пакета перед белкой, она стала быстро перебирать остатки, что-то схватила и быстро направилась в сторону деревьев. Майкл, освободившись от настойчивого внимания белки, сосредоточился на разговоре:

— События развиваются в нужном русле, и возникает естественный вопрос: стоит ли реализовывать проект «Самолет»?

Вопрос прозвучал, прозвучал адресованным конкретно Полковнику. У него было несколько секунд, чтобы понять, чем вызвано сомнение Майкла. Возможно, что развитие ситуации в нужном русле вызывает желание снизить риски: сбить президентский борт — не рядовое событие в мировой политике. Тем более что президент России в настоящее время фигура номер один в мировой политике. Скорее всего, это надо положить в основу своего объяснения.

Полковник понимал, что в случае прекращения проекта он ничего не теряет в финансовом отношении. Но это был бы первый случай в его практике, когда его проект не будет осуществлен. Не по его вине, но для его будущего факт крайне неприятный. Заказчики с ним не советуются, достаточно одного прокола или намека на прокол, и его имя будет забыто, а он умрет как профессионал. Поэтому надо было бороться за проект. С этой мыслью Полковник начал выстраивать разговор:

— Вам решать, прекращать ли реализацию проекта, это не в моей компетенции. Могу только высказать свои мысли и предположения, дать объяснения по отдельным положениям проекта.

Майкл сидел задумчивый. Он мельком посмотрел на мелькнувший пушистый хвост белки, успевшей вернуться и подобрать последнее из остатков. Она больше не вернется, в этом он был убежден. Сделав глубокий выдох, он повернулся к Полковнику и внимательно посмотрел на него, словно пытался убедиться в уверенности собеседника.

— Поэтому мы и встретились в столь необычной обстановке, — заметил Майкл. — Хочу понять, насколько оправдан риск.

Точно, подумал Полковник, вопрос риска — вот что не дает покоя Майклу. В этом направлении и следует действовать.

— Я предполагаю, что неуверенность вызвана прежде всего необходимостью глубокого участия украинских силовиков в реализации проекта.

Майкл лишь слегка кивнул. Попал в яблочко, радостно подумал Полковник, надо развивать эту тему.

— Не скрою, первоначально я предполагал использовать иностранных летчиков, прежде всего польских. У поляков русофобия зашкаливает, можно было бы подобрать нужных летчиков, которые не задумываясь нажали бы гашетки до полного расхода боеприпасов. Тем более что они летали на советских самолетах Су-25 и Су-27, а также МиГ-29. Но имеем то, что имеем. Пришлось остановиться на украинских, с их проблемами в летной подготовке и дисциплине и профессионализме военного руководства.

С Вашего позволения, хотел бы рассмотреть проблему фрагментарно. Российский борт номер один. Когда разрабатывал проект, вероятность составляла пять — десять процентов. Сегодня вероятность составляет почти ноль или около этого.

— С чего это? — удивился Майкл.

— По анализу ситуации в Киеве, представленной Роджером, по данным представителей ЦРУ, СБУ и Генпрокуратуры Украины в силовых структурах очень много людей, поддерживающих связи с Россией. Есть и такие, которые продают информацию. Поэтому скрытно операцию провести не удастся, русские будут знать, за каким самолетом охотятся украинские силовики.

— Тем более надо прекращать проект.

— Не согласен. Попытаюсь объяснить. Реально не будет существовать ни одного документа, указывающего на нас как организаторов проекта. Разговоры и предположения к делу не пришьешь. Необходимо, чтобы шеф СБУ Наливайченко и верхушка власти не подвели. Только они. Остальные будут знать и утверждать, что все задумано в СБУ. Оттуда будут поступать распоряжения, осуществляться контроль. А адмирал подтвердил мне, что Турчинов, Яценюк, Аваков и Парубий поставлены перед дилеммой: либо молчать, либо потерять все сбережения и оказаться перед судом США или судом в Гааге.

— В такой ситуации, я предполагаю, что дилеммы нет. Тем более что все они повязаны на крови Майдана и военной операции на юго-востоке. А Наливайченко сотрудник ЦРУ, тут и говорить нечего.

— Но в первом круге их окружения, не говоря о последующих, — продолжил Полковник, — безусловно, есть люди, которые настучат российским коллегам. Поэтому самолет Путина я уже не рассматриваю как объект проекта.

— Может быть, его исключить вообще?

— Можно, но мы кое-что теряем. Пусть русские узнают, что украинская власть готовилась сбить самолет российского президента. Такая информация будет способствовать разжиганию ненависти во властных структурах России и Украины, весьма негативно подействует на возможность установления более или менее нормальных связей между этими двумя странами в обозримом будущем.

Майкл задумался. Полковник понимал, что тот думает о том, насколько можно гарантировать лояльность киевской власти. В лояльности был ключ к решению дилеммы.

— Маленький штрих, но весьма существенный, — заметил Майкл.

Реплика ободрила Полковника и он продолжил:

— Что касается гражданского самолета, то он обеспечит грандиозное давление на Россию и лично Путина. Можно будет вводить любые санкции, обвинив Россию в бесчеловечном акте. И еще. Сейчас администрация президента Обамы давит на Путина и его окружение, пытаясь вызвать недовольство элиты и спровоцировать оппозицию. Мы исходим из своих представлений, а в реальности все может оказаться иначе, и действия Госдепа могут оказаться неэффективными. Есть уверенность, что Обама не остановится? Насколько хватит его личной ненависти к Путину? Когда котел включен, необходимо периодически подбрасывать дрова.