Сергей Царев - Тайна рейса МН-17

«Завершена концентрация дальнобойной артиллерии в заданных районах, идет пристрелка по выделенным квадратам. Корректировщики огня на позициях».

«Согласно закрытым данным, подписанным главой МВД Украины Арсеном Аваковым и руководителем спецоперации на юго-востоке Украины первым заместителем главы СБУ Василием Грицаком, за период с 9 по 15 июля в ходе военных действий на Донбассе погибли 1600 украинских солдат и 4723 бойца были ранены. Основные жертвы в количестве 722 человек пришлись на подразделения Вооруженных сил Украины, еще 401 погибший был из числа Нацгвардии. Потери также понесли Госпогранслужба, СБУ и «Правый сектор». Кроме того, в ходе боев ВС Украины потеряли 96 боевых бронированных машин, более 100 автомобилей, 7 самолетов и 2 вертолета».

«Пилоты истребителей Су-27 из 831-го истребительного авиаполка (г. Миргород) проходят интенсивные тренировки по поражению летающих объектов».

Информация поступала непрерывно. Короткие сообщения сменялись развернутыми. Официальные данные украинской власти требовали перепроверки и часто не соответствовали реальности. Информационная война захватила всех прямых и косвенных участников конфликта, каждая сторона манипулировала информацией. И где-то в этой огромной массе была скрыта правда.

— Ты поедешь домой? — спросил Майкл.

Полковник не задумываясь ответил:

— Какой смысл ехать? Утром все должно случиться. Останусь здесь. Спроси у Саманты, служебные комнаты свободны?

— Я сам хотел тебе предложить остаться. Саманта уже наводила справки, можем остаться.

Время тянулось медленно, большей частью мужчины молчали. Лишь однажды Роджер вернулся к проекту:

— Не кажется ли тебе, что ополченцы допустили ошибку, когда сообщили о зенитных ракетах, которыми сбили недавно военно-транспортный самолет Ан-26?

— Да, они, не ведая, подыграли нам в реализации проекта прикрытия. Они вынуждены были признаться, что сбили самолет с помощью советского зенитно-ракетного комплекса «Стрела-10, снятыми с производства. Их нет в российской армии, очевидно, ополченцы нашли их на украинских складах или купили по сходной цене.

— Ополченцы вынуждены были признаться, — заметил Роджер, — президент Порошенко и министр обороны Украины Гелетей обвиняли Россию, что с ее территории была выпущена ракета.

— Это очевидно. Ан-26 летел на высоте более шести с половиной тысяч метров, переносным зенитно-ракетным комплексом на такой высоте самолет не достать. Остается ракета. Российские воска не стреляли, остаются только ополченцы.

— Я где-то читал про «Стрелу-10». В начале двухтысячных ей продлили срок эксплуатации на десять лет, срок подходит к концу.

— Но тактическую ошибку совершил министр обороны самопровозглашенной Донецкой народной республики Игорь Стрелков, сообщивший, что для уничтожения Ан-26 на высоте более шести тысяч метров был применен комплекс «Бук».

— С чего он так поступил?

— Ответ на поверхности, — без сомнения сказал Полковник. — Идет информационная война, в которой каждая сторона хочет казаться более сильной, более вооруженной, чем она есть в действительности. Но это признание Стрелкова дает нам козырь — у ополченцев есть «Буки», и они могли по ошибке сбить гражданский самолет. А это основа упрека Путину: ополченцы не могут самостоятельно пользоваться столь сложной военной техникой без помощи российских специалистов, следовательно, Россия принимают участие в военном конфликте на Украине.

Когда казалось, что все темы разговоров исчерпаны, Полковник вспомнил о журналисте:

— Надо передать этому журналисту информацию про «Буки», имеющиеся у ополченцев. Завтра, я думаю, его информация будет востребована.

Утро началось как обычно, ничего не выделяло его из ряда других: дежурные сотрудники офиса были заняты своей работой, уткнувшись в мониторы, один сотрудник в зоне отдыха стоял с чашкой кофе.

Полковник и Роджер быстро прошли в кабинет. Лишь они знали, чем отличается этот день, и за их спокойствием и внешним равнодушием скрывалось огромное напряжение. Роджер сел на диван и периодически поглядывал на часы. Полковник сидел в рабочем кресле и пристально смотрел на монитор компьютера, ожидая сообщения с Украины. Он неожиданно встал, потом вновь сел, что-то прочитал и вновь встал. Роджер понял, что получена какая-то важная информация, но не стал спрашивать, ожидая, когда Полковник сам скажет.

Полковник прошелся до двери, вернулся к столу, постоял минуту, еще раз посмотрел на монитор, а потом сообщил, что самолеты в воздухе.

— Пиво выпьешь? — неожиданно спросил Полковник.

Получив утвердительный ответ, он взял две бутылки из холодильника и направился к дивану. Пиво пили молча. Казалось, что время остановилось, тишина стала доминировать и приобретала угрожающий характер. Прозвучавший звонок телефона взорвал тишину. Роджер остро посмотрел на Полковника.

Полковник поднял трубку, молча выслушал собеседника, потом положил трубку, облегченно вздохнул и коротко сказал Роджеру:

— Звонил Майкл. Сбили малайзийский самолет.

Роджер оживился и обратился к Полковнику:

— Теперь важно, кто первым и под каким углом преподнесет Обаме эту информацию.

— Важно, но это дело Майкла. Нам же предстоит огромный объем работы по прикрытию.

— С удовольствием, несколько застоялся, — признался Роджер.

Как только Полковник получил от Майкла информацию, что самолет малайзийских авиалиний был сбит, наступила тяжелое время ожидания первых сообщений информационных агентств. Роджер, до получения сообщения периодически поглядывающий на часы, перестал это делать, но его волнение проявлялось в том, что он брал бутылку пива и каждый раз ставил обратно на стол, не сделав ни одного глотка. То ли от напряжения, то ли от желания нарушить тишину, Роджер обратился к Полковнику:

— Я недавно общался с Нэнси.

— С чем тебя и поздравляю, — язвительно заметил Полковник. — Что радостного она сказала?

— Она отметила, что в наших аналитических записках мы используем слова «сепаратисты», «ополченцы» и очень редко «террористы».

— Надо предполагать, что это не ее инициатива, скорее всего в разговоре с ней Майкл обратил на это внимание, — заключил Полковник. — И что дальше?

— Она высказала осторожное желание использовать одно определение.

— В этих определениях разный смысл, — резко сказал Полковник. — «Ополченцы» — используем, когда говорим о вооруженных людях Донбасса и Луганска, «сепаратисты» — используем в тех случаях, когда акцент делается на территорию.

— А «террористы» применяем в тех случаях, когда дело имеем с представителями СМИ, нашими и украинскими, — заметил Роджер.