Ян Валетов - Прицельная дальность

Он сделал шаг в сторону и аккуратно, чтобы не скрипнули петли, приоткрыл дверь. Алекс с напарником были на пролет ниже. Савенко собрался шагнуть за порог и тут увидел лежащий на границе света и тени мобильный телефон. Кто его обронил и когда — было не ясно, но, скорее всего, трубка вылетела из кармана одного из школьничков, в тот момент, когда их тащили вон.

Вот это была настоящая удача и Савенко, почему-то, сразу подумал о том, что действия его совершенно правильны и кем-то наверху одобрены, если уж в руки сыпятся дополнительные шансы. Последние трое суток он был лишен связи с женой и, вообще, оторван от всего мира полностью. Алекс, который всегда был уступчив в этих вопросах, стоял намертво — ни звонков, ни встреч. Он не знал, удалось ли Оксане осуществить свою часть плана, более того, кабель от телевизора тоже был отключен, чтобы Савенко не слушал новости. Единственной отдушиной были заранее оговоренные три звонка в день детям — тут Алекс придерживался договоренности. Скорее всего, не от доброго сердца, а потому, что понимал, что без этих звонков Сергей и с места не тронется. Утром, днем и вечером на сердце у Савенко теплело — он слышал родные голоса, сам говорил что-то ласковое и врал безбожно, придумывая причины, почему он с мамой не может приехать.

Найти мобильник — это было что-то! Наверное, Сергей так не радовался бы воде в пустыне, как обрадовался дешевенькому «сименсу» с плоской серой антеннкой, торчащей из пластикового чехла. Он сунул трубку в нагрудный карман, содрал с лица очки для плавания и двинулся вниз по лестнице, мягко переступая ногами в удобных полуспортивных ботинках на резиновом ходу. Алекс и сантехник спускались вниз, разговаривая в полголоса. Савенко держал дистанцию в полтора пролета, по-кошачьи скользя вдоль стены и, плотно прижимая к себе пенал с винтовкой.

— Только бы никто не поднимался на встречу! — подумал он миновав площадку четвертого этажа. — Или не вышел из квартиры. Если это будет женщина — не избежать криков. Если мужчина — тут может быть и неадекватное действие.

Он представил себе, как должен выглядеть со стороны. Одетый во все серое, с черной шапочкой на волосах, с отметинами от очков на физиономии, пыльный, мокрый и вонючий…

Одежда, в которую он, по замыслу Алекса, должен был переодеться, лежала в ящике для песка, во дворе соседнего дома, рядом с пустующей бытовкой, замок на двери которой был сломан сегодня утром и только с виду соединял массивные ушки на сварной двери. Но туда еще нужно было дойти.

На третьем этаже голоса стали громче. Щелкнул ключ в замке. Быстро выглянув из-за перил, Савенко заметил, как Алекс и напарник входят в дверь одной из квартир. Дверь была массивная, оббитая дорогим когда-то, а теперь ветхим дерматином, и деревянная.

Почти все квартиры в подъезде были давным давно выкуплены состоятельными жителями столицы, и каждая дверь была проявлением индивидуальности своих хозяев — это Сергей заметил еще тогда, когда они с Алексом и лже-сантехником поднимались сюда в едва серые предрассветные часы. Были тут и похожие на сейфовые металлические двери, снабженные сложнейшими замками и распорами, и бронеплиты на петлях, залитые сверху полимером, и стальные листы обшитые сверху дорогими сортами дерева и украшенные инкрустациями. Каждая из этих дверей была сложным инженерным сооружением, дополнительно снабженным видеокамерами, глазками и датчиками сигнализации.

Дверь, в которую входили Алекс и его напарник, а Савенко прекрасно видел ее торец, была обычной, деревянной. Такими двустворчатыми конструкциями снабжали квартиры еще в пятидесятых годах прошлого века. Конечно, прежние хозяева дверь меняли, но на радость Сергею, выбрали себе точно такую же, как и была раньше и защитили вход вжилище всего двумя замками: врезной нижний и накладной, похожий на чуть уменьшенный гаражный, двухригельный верхний. Алекс, шедший первым, нижний замок не открывал. Щелчок, который слышал Савенко, был звуком сработавшего верхнего — Алекс уступил дорогу лже-сантехнику, после чего они вместе вошли в квартиру.

Сергей весь обратился в слух.

Щелчок. И тишина. Только один замок. Опять верхний. Он закрыл глаза и еще раз представил себе ту часть двери, которую только что видел. Нет, стальной накладки не было, это точно. Тогда можно и рискнуть. Он быстро спустился на половину пролета, к окну и уложив кейс на аккуратно выкрашенный подоконник, мгновенно собрал «винторез» — напарник Алекса, принимавший у него зачет вчера мог бы быть доволен результатом.

Собрав «бесшумку» Сергей вынул из гнезда в кейсе обойму и, по весу поняв, что она полна, ровно двадцать патронов калибра 9 миллиметров , защелкнул магазин на место и передернул затвор, дослав патрон в ствол.

Перед тем, как с первого же выстрела высадить замок, он взглянул на часы. До начала акции оставалось один час и пятьдесят три минуты.

Будь он по подготовленнее, то влетел бы в квартиру красивым кувырком, через правое плечо и тут же вскочил бы на ноги, поводя стволом и стороны в сторону, как герой настоящего боевика. Но на деле получилось гораздо менее эффектно. Тяжелая пуля с расстояния в полметра пробила старое дерево и искалечила замок, вырвав его крепления и разбросав внутренности по прихожей. Когда Савенко толкнул дверь, замок просто рассыпался, а ригеля с глухим стуком упали на толстый ковролин, постеленный на полу. Эффект от выстрела из «винтореза» был такой, будто бы Сергей пальнул в цель из короткоствольного штурмового ружья двенадцатого калибра.

Савенко, с ружьем на перевес, скользнул в приотворившуюся щель, и замер, ожидая услышать торопливые шаги навстречу. Но в квартире было тихо. Он закрыл дверь за собой и осторожно провернул ручку нижнего замка. Путь из квартиры был закрыт. Потом, стараясь не производить лишних звуков, он поставил у самой двери кейс, в котором оставался оптический прицел, и двинулся вглубь по коридору.

Такие длинные, с высокими потолками, похожие на переход в метро, коридоры бывают только в старых «сталинках» и «екатерининках». В этом, пропахшем прошлым и, почему-то, мучным клейстером, однозначно было что-то готическое. Даже в плохом освещении были видны лохмотья обоев на стенах и размытые до серого грунта потолки. Ковролин в прихожей тоже был грязен, присыпан известковой пылью — в квартире явно готовились к ремонту. Или хотели, чтобы кто-то так подумал.

Коридор утыкался в гостиную и раздваивался. Правый рукав уходил на кухню, а левый вел дальше. По правую руку располагались три высоченные, на три четверти высоты потолка, двери, частично облупившиеся от старости. Там, скорее всего, располагалась кладовка и туалет с ванной. По левую руку дверей было две. Как выяснилось во время осмотра — они вели в спальни. Мебели в комнатах почти не было, а та, что была — обветшала до крайности. Только добротные стол и стулья в гостиной, да монументальный буфет из коричневатой фанеры, занимавший одну стену на немаленькой кухне, выглядели вполне пристойно. На обоях остались темные пятна от украшавших их некогда картин. Тяжелые портьеры, набитые пылью до полной потери цвета, свисали с массивных латунных карнизов, пропуская в комнаты лишь мизерную часть солнечного света, бьющего в окна. Казалось, что и кислород, находящийся в квартире, состарился и выпал на пол мелким серым порошком. Савенко стало трудно дышать. Он вспомнил о турундах, закрывавших ноздри, и вытащил высохшие ватки прочь. Теперь запахи, наполнявшие квартиру, дошли до него в полном объеме, а не урывками, как раньше. Превалировал запах старого обойного клея — вот почему он вспомнил о клейстере, которым в детстве пользовались для того, чтобы резаной газетной бумагой заклеить на зиму окна. И еще — тяжелый запашок мокрой извести и старой пыли. И сигареты. Точно. Запах сигарет. Хороших сигарет.