Александр Селюкин - Нисхождение

Сплину казалось, что они спускаются в какую-то преисподнюю: ни солнца, ни неба не видно, вокруг шепчутся о своем джунгли, оценивающе разглядывая незваных пришельцев десятками невидимых голодных глаз. Народ настороженно вертел головами, поводя по сторонам оружием. В каждом отделении в порядке очереди (для экономии элементов питания) по двое вели наблюдение через очки в инфракрасном диапазоне. Несколько раз пытались напасть некрупные, но агрессивные хищники – их успевали засечь и нашпиговать пулями до того, как они кого-нибудь задерут. В основном на марше было относительно спокойно в этом плане, но попадались участки, где зверье проявляло выраженную враждебность и пугающую изобретательность. Некоторых голодных и злых «братьев наших меньших» не отворачивали от намерения атаковать непрошенных гостей ни многочисленность отряда, ни индивидуальные ультразвуковые пугачи широкого диапазона, которыми путники прощупывали окрестные заросли и отгоняли с тропы ползучих гадов. Впрочем, гады-то как раз скорее реагировали на микросотрясения почвы и разного рода вибрацию, чем на слух, по крайней мере, так принято считать. Но отмечались и факты реакции змей на звук (хотя может они и не «слышали» его в обычном смысле, а скорее «ощущали»), так что – кто знает... То и дело фыркали короткие очереди оружия, заряженного малошумными патронами. Организованные крупные стаи пока не попадались, но это отнюдь не гарантировало, что за всю дорогу и не попадутся.

Крестом этого дня было не идти головным с мачете, а быть замыкающим – потенциальной жертвой для хитрого хищника. Когда замыкающим шел Дрейк, скоро должны были объявить привал, все только об этом и думали, несколько утратив бдительность. Внезапно участок почвы, по которому до того протопал весь отряд, поднялся под Дрейком с хлопком лопнувшей шины и с силой паровой катапульты, подбросив его метра на три вверх. На истошный крик взлетевшего Дрейка «А-а-а, блядь!!!» обернулся весь второй взвод.

Зрелище которое они увидели моментально заставило их забыть об усталости и вспомнить о самозащите: из ямы-засады посреди тропы, по которой они шли, стремительно разворачивался, как пожарный рукав гигантский спрут не вполне понятной из-за колец извивающихся щупалец конфигурации. Сплин отметил некоторое сходство с «осьминогом», которого подстрелил автоматический караульный лазер в базовом лагере. Только этот был гораздо крупнее. Глаз в привычном понимании у существа не было, но оно, повращав головой, решительно повернулось к Дрейку, который пытался нашарить в траве выпавшее из рук оружие, не в силах отвести взгляд от разверзнувшейся на него чемоданообразной пасти, утыканной в несколько рядов частоколом кинжальных зубов. Движения Дрейку сковывала внушительный груз поклажи, закрепленный лямками, грудной перемычкой и поясным ремнем, тянущий его спину к земле словно якорь.

Сплин, шедший в числе последних в хвосте колонны, поскольку пару часов назад сам шел замыкающим, выкатился из строя и, присев на колено, засадил в чудище полрожка, больше не успел, так как массивное щупальце, резвое, словно цыганский бич и тяжелое, как оглобля, сбило его и еще несколько человек с ног, отправив кого в нокдаун, кого в нокаут. Пули входили в тушу зверя, вышибая кровавые фонтанчики, но видимого критического ущерба не причиняли – тварь была живучая. Никто, похоже, и не попытался воспользоваться ультразвуком, отдав предпочтение огнестрельному оружию. Впрочем, вряд ли отпугиватели сработали бы, не тот случай – в непосредственной схватке, когда нападение уже состоялось, и включились соответствующие боевые психофизиологические механизмы, голодный зверь, находящийся в ярости, уже не обращает на дискомфорт, вызываемый излучением прибора, никакого внимания, даже если и восприимчив к его воздействию на стадии агрессивных намерений.

– Лернер, Аткинс! Слева заходите, в башку подствольником... Длинный – будь на месте, пускач от «Термита» не проеби! – скомандовал ближайший из офицеров – Штырь, стараясь перебить короткими очередями щупальце, подтягивающее барахтающегося Дрейка к пасти.

Штырь, наконец, попал в щупальце, скрутившее Дрейка, перерубив его пополам. Но бедняга уже наполовину задохнулся и не в состоянии был воспользоваться шансом на бегство. Завершавших обходное движение Лернера и Аткинса сбило с ног хвостом. Вдруг склизкие комья плоти и осколки черепа фонтаном вылетели сквозь раскрытую чуть ли не на 180 градусов пасть зверя, основательно накрыв окончательно охреневшего от быстрой смены опасных событий Дрейка. Существо секунду еще стояло в полный рост, затем с утробным остывающим рыком, переходящим в булькающий клекот, рухнуло как подрубленное дерево, пастью вперед, с хрустом ломая окружающую тропу растительность.

Позади тела упавшего зверя, приопустив свою винтовку, стояла Шелли. Еще пару секунд посмотрев на результаты своей стрельбы, она отсоединила магазин, добавила туда несколько новых экспансивных патронов вместо истраченных, подсоединила обратно.

– Ебать мой хуй... – ошалело произнес Малой, разглядывая пасть зверя и опасливо трогая глушителем автомата зубы на верхней челюсти. – Такое не каждый день увидишь, блядское отродье... Воняет так, будто уже неделю назад сдохло.

– Что это было, мать его за ногу? – стирая с себя пучком травы ошметки, спросил Дрейк. Кто-то подал ему найденную винтовку, которую тот схватил так крепко, что побелели костяшки пальцев. Шелли ответила:

– Местные зовут его «Демон земли». Он довольно медленно перемещается, поэтому или питается падалью, или устраивает вот такие засады на тропах. Если давно устроился его малореально обнаружить, даже матерое зверье с развитым нюхом попадается к нему на обед. Мы еще легко отделались.

Все собрались вокруг убитой твари, вполголоса делясь впечатлениями.

– Не так уж легко – Аткинс зажмурился, – прозвучал голос Бишопа.

– Как зажмурился? – спросил Доплер.

– Совсем. Мертв – шея сломана. О дерево неудачно приложился, – пояснил Бишоп, осматривая уцелевшего после удара хвоста Лернера.

Тот болезненно морщился – на его боку зацветала гематома. Бишоп покрыл ее восстанавливающим гелем, сноровисто залепил бактерицидным пластырем и сказал:

– Ребра целы, внутренности внутри – радуйся.

Лернер поблагодарил кивком головы и начал надевать броню и снарягу обратно. Если он и радовался, то по нему видно не было. Всеобщее настроение отчасти озвучил Боцман:

– Что это за хрень? Сначала набрали салаг зеленых, теперь они начали дохнуть, а мы еще даже до места не добрались, – раздраженно процедил он. И продолжил, обращаясь к Шелли:

– Слышь, подруга, ты же вроде наш проводник, тебе вроде знать про местный зоопарк положено, на крайняк предупредить могла, что здесь такие твари водятся.