Александр Селюкин - Нисхождение

Офицеры окружили периметр противопехотными минами направленного действия с радиоуправляемым детонатором. Доплер встал на караул первым. Это вряд ли было проявлением альтруизма – скорее обоснованное опасение, что любой рядовой без хотя бы кратковременного отдыха непременно заснет на посту. Сплин задумал обработать рану на бедре, многочисленные царапины, ссадины, мозоли и тому подобные повреждения, делающие жизнь сплошным праздником. Он расстегнул карабины на ботинках, достал перевязочный комплект, собрался включить фонарик, соображая, где устроиться и с чего начать. Тут же получил подзатыльник от Штыря:

– Ты, щегол, охуел с устатку? Хочешь сюда зверье и головорезов со всей округи привлечь? Ночник в очках используй, мудень, а про фонарь здесь вообще забудь. И ботинки впредь переобувай только по очереди, не на пляже, однако, – он отошел уведомить Малого, что ответственная доля караулить сон сотоварищей после Доплера досталась ему.

Следовало обработать антисептиком и начисто перевязать все кожные повреждения на ночь, иначе завтра будет хуже – во влажном, насыщенном миазмами постоянно разлагающейся биомассы климате, да еще при наличии падких на чужую кровь насекомых, риск получить нагноение или чего похлеще был устрашающе велик. Простая царапина у не адаптировавшегося человека может гнить неделями. Сплин надел очки, включил встроенный в них ПНВ, нашел подходящие ветви на дереве, стряхнул с них воду, развесил плащ-палатку, залез под импровизированный навес, под ноги кинул броник. Набравшись духу, словно перед прыжком в прорубь, с усилием разулся и разделся. Торопясь успеть, пока окончательно не околел, наспех обработался и перевязался в условиях явно недостаточной видимости. Это оказалось, сложнее, чем казалось. Стоило неловко повернуться, как мышцы ног и брюшной пресс то тут, то там скручивали болезненными узлами лютые судороги – следствие относительного покоя после длительного перенапряжения. Пальцы от холода коченели – теряли чувствительность и плохо повиновались, как не родные. Все было мокрое, пластырь плохо клеился.

– Б-б-бляд-д-д-ский р-род... – выдавил сквозь лязгающие от холода зубы Сплин, выжал одежду, напялил обратно на себя. Сменки, за исключением запасных носков, не было предусмотрено – только оружие и самое необходимое для выживания, да и это-то тяжело было таскать. Надел промокшие ботинки, облачился в броник, нацепил разгрузку и замотался в плащ-палатку. Включил электрообогрев, вшитый в ее подкладку, высавив таймер на час для экономии энергозапаса. Заглотил несколько пилюль и цветных циллиндрических капсул для профилактики заразы широкого спектра – от раневой инфекции и простуды до «популярных» местных тропических болезней. Далеко не факт, что поможет, но противовоспалительное тут на сон грядущий для самоуспокоения полезно – всяческая накопленная ранее хворь зачастую имеет свойство усугубляться за время сна и в полный рост проявляться к пробуждению. Предварительная иммунизация – это, конечно, сильная штука, но лучше уж перебдеть, чем недобдеть – не дай Бог развезет к утру, тогда и без того нелегкая житуха усложнится до невыносимости. В завершение комплекса лечебно – согревающих мероприятий, чисто для дезинфекции – два больших глотка спирта – «алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах». С лекарствами, наверное, не стоило бы мешать, ну да ладно, сочтем, что это, типа, спиртовая настойка. Сплин перевел дух и оглядел лагерь: народ, в общем, уже расположился на ночлег по двое-трое. Положено было на стоянках находиться порознь, чтобы не накрыло одной очередью или гранатой, но желание быть с кем-то рядом в сложившихся обстоятельствах было сильнее тактических наставлений. Он поискал глазами своих. Предполагалось, что Хоу – хитрый азиат, лучше знает, где место найти, чтоб всяких тварей наползло поменьше, водой среди ночи не залило и всякое такое.

– Длинный, ну ты где там шароебишься, руби вон тот здоровый лопух и давай сюда, – прошептал Малой, который помогал Монаху обустраивать лежбище.

Боцман раздраженно зашипел, как пламя газорезки:

– Я хуею в этом зоопарке – еще один долбоеб комфорта захотел! Последнее китайское предупреждение: ничего не рубить, не ломать и лишнего не топтать! И куда попало не срать. Увижу – пизды вломлю! Вы что думаете, раз темно и дождик, то молодчики Лутара по хатам сидят и чай с баранками попивают? Это нам надо щемиться и силы беречь, а они тут у себя дома и могут хоть круглые сутки посменно частым гребнем работать.

Полноценно раскладывать спальники запретили, так как отряд находился на враждебной территории и надо быть в готовности, поэтому просто натащили ворох палых веток какого-то хвойного растения, чтоб не ночевать в мокрой холодной каше. Сплин притулился в общую лежку и завалился спать, обняв автомат и подложив под голову ранец. Как только знобящий влажный холод отпустил, уступив усилиям термоподкладки, он довольно быстро, учитывая условия, отрубился, так как был измучен предшествующим недосыпом и обилием новых впечатлений, правда, каким-то угарным, беспокойным сном. Снились мутные, бессвязные и бессмысленные обрывки, как куски хаотично смонтированной пленки плохого качества. Сменяли друг друга невыполнимые задачи, бегства не пойми от чего, непонятно куда с ватными неподъемными ногами. Под утро привиделось, что он проснулся, обоссавшись на ржавой койке в убогой палате всеми забытого сумасшедшего дома, где медперсонал был еще безумнее пациентов. Попытки доказать, что он не псих, ни к чему не приводили – доктор в грязном халате с пятнами неопределенного происхождения сочувственно кивал, улыбался гнилыми желтыми зубами, что-то записывал, но было ясно, что не верит ни единому слову. Чем больше оправдываешься, тем больше кажешься виноватым, речь становится сбивчивой, заискивающей, истеричной. И вот ты уже не Хитрый Псих, который пытается закосить под нормального, чтобы соскочить на волю. Ты уже Настоящий Псих, которого вывели на чистую воду, а значит останешься гнить здесь на веки вечные. Двое дюжих санитаров с бульдожьими лицами берут тебя под белы ручки и заматывают в смирительную рубашку, а псевдо-доктор набирает какую-то седативную гадость в здоровый стеклянный шприц...

Сплин широко распахнул глаза и несколько секунд мучительно соотносил себя и реальность. Насчет «обоссался» это ему показалось, потому что одежда была мокрая еще с вечера. Роль смирительной рубашки выполнил кокон из плащ-палатки, куда он так усиленно замотался во сне в бессознательных попытках согреться. А «санитарами» были Малой и Хоу, которые трясли его за плечи:

– Да проснись же ты, манда нестроевая! – злобным горячим шепотом обращался к Сплину Малой, сверкая белками глаз в начинающей рассеиваться темноте.