Патрик Александер - Смерть раненого зверя с тонкой кожей

– Да, – сказал он и замолчал. Затем произнес: – Спасибо, – и повесил трубку.

– Мы только что получили сообщение из полиции Саутгемптона, что человек, по приметам подходящий под описание Эббота, сошел с панамского грузового судна позапрошлой ночью. Корабль пришел из западной Африки.

– Это точно он, – сказал Смит.

– Позднее, той же ночью, в городе был взломан винный магазин, и из кассы украдено около четырнадцати фунтов.

– Так где, черт побери, он теперь? – спросил Шеппард. – В любом случае, я попрошу людей в полиции Питерсфилда сообщать нам обо всех преступлениях и правонарушениях, даже самых незначительных, пока Нжала здесь. Я хочу знать обо всем, что происходит в этом районе.

– Хорошая идея, – сказал начальник Департамента.

– И еще, – добавил Шеппард. – Я снял наблюдение с квартиры его жены.

– Не слишком ли скоро? – спросил Смит.

Шеппард ухмыльнулся.

– Если он хотя бы вполовину такой сообразительный, как вы утверждаете, то он все равно вычислит моих людей. Поэтому я их отправил по домам. Чтобы его поощрить. И соблазнить.

Ухмылка стала шире.

– Тогда, возможно, мне удастся устроить ему маленький сюрприз.

Эббот видел, как незадолго до полудня наблюдатели покинули свой пост, и размышлял об этом. Казалось нелогичным убирать наблюдение среди дня, но он знал, что любой нелогичный ход, как в шахматах, не всегда впоследствии оказывается таковым. Впрочем, это решало одну из его проблем: теперь он мог выйти. А это поможет решить и остальные.

Скучающие бармены, как правило, очень разговорчивы со щедрыми покупателями около полудня, когда, кроме как читать про скачки, делать особенно нечего. Поэтому после быстрой пробежки по пабам, расположенным в паутине улочек позади Парк Лэйн, он без труда нашел место, где напивался ночной портье из отеля Нжала.

Всем известно, что ночные портье и продажная любовь неразлучны, как лошадь и телега.

В любом столичном отеле во всем мире, если вам нужна женщина, обращайтесь к ночному портье (кроме Москвы, где, как вам скажут в Интуристе, проституток не существует. В этом случае выйдите из отеля, поймайте такси, там и найдете проститутку. Если вам нужно просто такси, попросите ее выйти. Такое гостеприимство не будет вам стоить и рубля).

Эббот, будучи искушенным путешественником, прекрасно осознавал значимость для мировой цивилизации ночных портье и проституток. Ну а ночной портье из отеля Нжала, даже если бы дружелюбно настроенный бармен не указал на него, все равно был легко узнаваем: большой живот, тяжелая челюсть, блестящее лицо и волосы и отделанные тесьмой брюки, выглядывающие из-под дождевика. Вдобавок, не поддающееся описанию выражение превосходства и сознания собственной значимости, шедшее ему также, как клоунские ботинки лондонскому денди.

Ночной портье, которого звали Осборн, заказал водку с тоником.

– Сделайте двойную, – сказал Эббот. – За мой счет, мистер Осборн.

Босс ночной обслуги обернулся и посмотрел на него холодным, оценивающим взглядом. Его голос звучал под стать взгляду.

– Не думаю, что мы знакомы.

– Джордж Уилсон, – сказал Эббот с сильным акцентом. – И сразу переходя к сути, я ищу ночную работу в отеле, и мне сказали...

– Не утруждайтесь, мистер Уилсон, и не тратьте свои деньги. На данный момент у нас нет вакансий.

Он достал банкноту, чтобы расплатиться.

– Нет, нет, я настаиваю. Видите ли, вы меня не так поняли. Я ищу работу на будущее. Сейчас у меня работа есть.

Он упомянул один из крупных отелей Парижа.

– Уехал туда около года назад – учить язык. За год до этого – Германия. За тем же.

– Очень мудро, мистер Уилсон, очень мудро. Особенно ввиду Общего Рынка.

– А кроме того, у меня есть практическое знание американского.

Последнее замечание вызвало мрачную улыбку на лице Осборна.

Эббот поднял свой бокал.

– Cheers.

– Cheers.

– Присядем?

Они сели за угловой столик, и Эббот перевел разговор на личность Нжала.

– Газеты пишут, что он остановился у вас. Последний раз в Париже он жил у нас. Такая головная боль.

– Правда? – Осборн держался сдержанно.

Эббот кивнул.

– Девочки стадами ночи напролет. Когда его милость гуляет, поспать не удается, верно? А это шесть ночей из семи.

Осборн улыбнулся своей обычной тонкой улыбкой и ничего не сказал.

Худой смуглый молодой человек вошел в паб, заказал пинту темного и улыбнулся Осборну.

– Здравствуйте, мистер Осборн.

Осборн ответил едва заметным, почти величественным кивком. Когда принесли его пиво, молодой человек снова улыбнулся.

– Могу я к вам присоединиться, мистер Осборн? – Он говорил свободно, с легким акцентом.

– Нет, Котиадис, не можете.

Молодой человек снова улыбнулся, пытаясь скрыть смущение, но в его взгляде промелькнул гнев.

– Простите, мистер Осборн. Я не знал, что у вас личный разговор.

– Некоторые из этих иностранцев, – сказал Осборн, обращаясь к Эбботу, только слегка понизив голос, – думают, что им все позволено.

– Не могу не согласиться, – ответил Эббот. – Евреи, греки и иностранцы – нет, спасибо.

Он улыбнулся.

– И черные туда же. Кстати о черных, с Его Милостью проблем не было?

– У меня никогда ни с кем не бывает проблем, – с чувством собственного превосходства ответил Осборн.

Эббот принес ему еще одну порцию водки с тоником и попытался продолжить разговор про полковника, но так ничего и не узнал. Проклятый сводник был все так же осторожен и сдержан.

Осборн допил свой коктейль и сказал, что ему пора возвращаться, еще раз сдержанно улыбнулся Ричарду и ушел, не обратив ни малейшего внимания на Котиадиса, к которому сразу же присоединился Эббот.

– Это не было частной беседой, – сказал он. – Я никогда его раньше не встречал. Мы просто разговорились за выпивкой.

– Держу пари, ты за нее платил, – заметил Котиадис. – Он скуп, как кошачье дерьмо.

– Давай я и тебя угощу, – ответил Эббот.

Котиадис попросил темное. Эббот рассказал ему ту же историю, что и Осборну, о том, что ищет работу в Лондоне. Котиадис посоветовал обратиться в "Савой", где, как он слышал, требуется ночной штат. Он оказался приветливым, дружелюбным молодым человеком и охотно рассказывал про свой дом на Кипре, про работу под началом ненавистного Осборна, про отель и именитых гостей, включая, конечно, Президента и его любовные похождения.

Любимицей Его Превосходительства была крупная улыбчивая темнокожая девушка по имени Дорис, которая ошивалась в одном из баров на Брюер-стрит.

– А что в ней такого особенного?

Котиадис пожал плечами.

– Она может трахаться без подогрева в любое время суток – в два, три, четыре часа утра. Нжала самый неистощимый на выдумки сексуальный маньяк, его никто не выдерживает. А эта красавица никогда не могла отказаться от денег.