Анна ЛИТВИНОВЫ - КРАСИВЫЕ, ДЕРЗКИЕ, ЗЛЫЕ

Как ни любопытно было посмотреть на хозяйку в лучшие ее времена (а она и в сорок пять оставалась хорошенькой), девушка включила видик на быструю перемотку.

Довольно скоро официальная Инна Петровна уступила место Инне Петровне домашней. Началась новая запись – теперь какого-то застолья. Титр в углу экрана свидетельствовал о дате съемки: 16 декабря 1991 года. Видеокамера в ту пору, похоже, была редкостью – поэтому женщины, попадавшие в кадр, каменели и прихорашивались, а мужчины с искренним интересом рассматривали чудо техники и выспрашивали у оператора о свойствах новинки. А остающийся за кадром владелец снисходительно советовал своим моделям: «Да вы не стойте!.. Не замирайте!.. Это вам не фотоаппарат!.. Двигайтесь, двигайтесь!..»

Впрочем, вскоре к кинокамере привыкли – и обычное застолье конца советской эпохи пошло своим чередом. Гостей потчевали чудом добытым сыром и шоколадными конфетами, сваренными своими руками, поили водкой из бутылочек из-под пепси-колы. Оператор явно неровно дышал к Инне Петровне и снимал ее чаще других, а она держалась царственно и непринужденно. Алиса все ждала: вдруг на экране появится Валентина Поленова – тогда ей было лет двадцать – но, увы. В празднике участвовали только сослуживцы Инны Петровны.

В ее почти пролетевшей жизни работа, похоже, занимала очень много места.

Довольно скоро Алиса заскучала. Видео с изображением домашних застолий не интересны решительно никому – порой даже тем, кто в них участвовал. Алиса включила быструю перемотку. Магнитофон мотал кассету с таким свистом, что девушка боялась: вдруг он развалится либо хозяйка проснется. Но бросить просмотр ей мешало, помимо любопытства, с каким мы все с удовольствием тайно подглядываем за чужой жизнью, и другое соображение. Кассета ведь оказалась из тех далеких времен, когда Валентина Поленова еще жила в Москве. Значит, оставался шанс ее увидеть – и не только на детской постановочной фотографии в ателье.

Упорство Алисы было вознаграждено. Бесконечные съемки застолья наконец закончились. На экране возник новый сюжет. В углу появился титр: 12.02.1992. А в телевизоре возникла она. Валентина Поленова. Повзрослевшая по сравнению с карточкой восемьдесят шестого года, вдохновленная, веселая. Одета девушка была в парадное платье по моде начала девяностых. Съемка велась в каком-то казенном коридоре. Сначала Валентина позировала и улыбалась в камеру. Сперва одна, а потом в обнимку с женщиной лет пятидесяти. «Наверно, ее мать», – догадалась Алиса.

Затем Валентина попривыкла к объективу и бойко защебетала в камеру, подражая телерепортерше: «Дамы и господа, мы с вами присутствуем при историческом событии. Сегодня здесь, в Москве, вручаются государственные дипломы об окончании Российской экономической академии имени Георгия Валентиновича Плеханова. Одной из первых получит свой красный диплом будущий великий экономист, спортсменка, некомсомолка, но просто красавица Валентина Поленова!..»

Алиса с жадным отвращением всматривалась в ее лицо. Валя себе льстила. Она далеко не красавица. Хотя... Стройная фигурка, крошечная грудь, широкая улыбка... Маленькие хитрые глазки. Птичьи черты лица. Сразу видно: особа себе на уме... Но... Убийца?.. Организатор дерзкого ограбления?.. Если заранее не знать, никогда не скажешь.

А Валентина продолжала самоуверенно вещать: «В условиях свободного рынка за экономистами – будущее. А у выпускников «Плешки» – самое большое будущее! Пожелаем же им, а в особенности Валентине Поленовой, трудовых успехов, личного счастья и много-много зеленых тугриков!..»

«Вот сволочь! – непроизвольно подумалось Алисе. – Тугриков зеленых ей понадобилось! Чего же ей не хватало! Высшее образование. Красный диплом. Рядом – любящие мама и тетка (Инна Петровна, похоже, как раз и снимает ее. Позаимствовала, видно, камеру у своего приятеля). Как же Валентина могла дойти до того, чтобы грабить, убивать, калечить чужие судьбы?!»

Алиса пыталась понять, но понять было решительно невозможно. Да, лицом эта Валька не вышла. И фигурка у нее, конечно, подкачала. Ростик никакой. Грудь маленькая. Чуть сутулится. Наверняка у мужиков не пользовалась особенным успехом. Отсюда, похоже, и комплексы. Но... Неужели же из-за этого надо убивать!..

Сволочь.

Эх, если можно было бы сейчас перенестись туда – за экран, как в Зазеркалье! Отмотать назад время. Тогда бы Алиса лично удушила эту стерву. Растерзала бы ее. И не испытала б при этом ни малейшей жалости или угрызений совести. Тогда бы и папа оказался жив, и мама... И Алисина судьба шла бы по накатанной: институт, диплом, работа – как у этой маленькой дряни, – и не извивалась бы она, полжизни барахтаясь в грязи!..

Но оказаться в девяносто втором невозможно, что тут мечтать. Остается лишь надеяться, что Алиса сейчас, в наше время, отыщет убийцу – и уж теперь воздаст ей по заслугам.

План на экране сменился. Хронометр в углу показывал тот же день, только получасом позже.

Съемка велась из зала. Временами в объектив попадали головы впереди сидящих. А на сцену один за другим поднимались наглаженные мальчики в галстучках, девочки в модных по тем временам платьях или брючных костюмах. Мордатый ректор вручал дипломы, девчонкам целовал ручки, дарил гвоздичку.

Валентина получила диплом одной из первых. Сама – отличница, диплом – красный. Донельзя довольная, махала рукой залу. Зал вежливо поаплодировал. Чей-то мужской голос выкрикнул: «Даешь, Валька!» Кто-то рассмеялся.

Камера сняла длинный проход Валентины к своему месту. Кое-кто ее останавливал по пути, на ходу поздравлял. Наконец девушка пробралась по ряду вплотную к камере и стала хвастливо демонстрировать в объектив свой диплом бордового цвета и вкладыш с многочисленными пятерками.

Себялюбивая крыса!..

Тут запись оборвалась. По экрану замельтешили черно-белые полосы и зигзаги.

Алиса промотала кассету вперед. Нет, конец. Больше ничего.

Тогда она прокрутила изображение назад. Снова послушала бахвальство Валентины в роли репортера: «Будущий великий экономист... спортсменка, некомсомолка и просто красавица...» Потом нажала на стоп-кадр и несколько раз сфотографировала экран. Изображение получилось так себе, но в общем приемлемое.

А потом – заранее не зная, зачем ей это, и подчиняясь скорее наитию – Алиса записала на диктофон (опять же предусмотренный в телефончике) отвратительно хвастливую речугу Валентины.

Затем выключила видюшник и вдруг почувствовала, насколько она устала. Устала физически. Болела спина. Все тело прямо-таки ломило.

Алиса глянула на часы. Немудрено: без четверти три. Пора сматываться.

Девушка потянулась. Выгнула по-кошачьи спину. Хорошо бы сделать йоговское упражнение «собака головой вниз» – от нее и усталость проходит, и мозги прочищаются, – но для этого не время и не место.