Наталья Солнцева - Загадки последнего сфинкса

Не бездетность тяготила Ингу – она сумела перенести материнские чувства на Мишиных детей, заботилась о них, как о родных, и начала считать их своими. Не охлаждение Михаила Андреевича удручало ее. Не может зрелый мужчина, у которого уже пробивается седина, быть таким же восторженным и пылким, как двадцать лет назад.

В последнее время госпожа Теплинская страдала бессонницей. В душу вкралось ожидание беды… беспричинный страх.

– Это гормональное, – успокоил семейный врач. – Попьете таблеток, и все как рукой снимет.

Инга принимала на ночь снотворное и засыпала, а утром вместе с ней просыпался страх. Что ее пугало? Все… Словно померкло ясное небо, сгустились тучи и в воздухе запахло грозой.

– Как насчет портрета, дорогая? – спросил муж. – Ты определилась? Тебе придется позировать…

– Ну уж нет! Пусть пишет по фотографии. Дай ему видео на крайний случай.

Михаил Андреевич смирился. У жены есть причуды, на то она и женщина.

– Я предлагаю на твой выбор двоих живописцев: Заруцкого и Домнина. Оба в расцвете славы, оба дерут бешеные деньги за работу. Но нам не пристало мелочиться. На ком остановимся?

Инга не увлекалась живописью и полностью доверяла вкусу мужа.

– Выбери сам. Только натурщицей я не буду. И вообще… мне что-то не по себе.

– Хорошо. Я дам художнику наше семейное видео, – согласился он. – Может, тебе отдохнуть? Съезди в Италию, развейся. До твоего дня рождения еще целый месяц.

– Ах, Миша… разве я переутомилась? От чего?

– Сменишь обстановку, полюбуешься Вероной, Миланом, готическими соборами, сходишь в оперу.

– А концерт?

– До приезда Никонова ты успеешь вернуться.

– Нет, я из Москвы никуда не поеду. Брось ты свою политику, Миша! – вырвалось у нее. – Как бы чего не случилось! Тошно мне… на сердце будто камень лег.

Инга связывала свое беспокойство с новым занятием супруга. Теплинскому наскучило зарабатывать деньги, и он решил отведать власти.

– Отступать поздно, милая. Провалюсь на выборах, тогда… поглядим.

Знаменитый скрипач Влас Никонов в промежутке между зарубежными гастролями решил дать два концерта в Москве. Полтора года назад он женился, и молодая супруга ожидала первенца. Она рвалась домой, к матери, и вопреки советам друзей и знакомых пожелала рожать в России.

– Не хочу, чтобы мой сын сделал первый вдох на чужбине, – заявила она.

Влас не стал возражать. Во-первых, он слишком любил Дину и не мог ни в чем отказать ей. Во-вторых, был погружен в творческие грезы, готовился к выступлениям и жил в большей степени музыкой, нежели семейными проблемами. Какая разница, где рожать? За хорошие деньги и в Москве все пройдет гладко.

Блестящая пара поселилась у тещи. Просторная квартира бывшей оперной певицы Олениной помнила многих выдающихся артистов, музыкантов и художников. На стенах висели фотографии хозяйки в костюмах из разных спектаклей, портреты певцов и композиторов; почетное место в гостиной занимал рояль. Огромные напольные вазы не вмещали цветов, преподнесенных восторженными поклонницами… только уже не Олениной, а ее зятю.

– Какие они назойливые! – пожаловалась матери Дина, вынимая и просматривая прикрепленные к роскошным букетам карточки. – Неужели не понятно, что у Власа есть жена? На что они рассчитывают?

Оленина с тревогой наблюдала за ней: последний месяц беременности дочь переносила тяжело – замучили одышка, отеки, огромный живот уже нельзя было спрятать никакими платьями специального покроя.

– Никонов красив, талантлив, известен. С таким мужем будет непросто! Я тебя предупреждала, Диночка. Если хочешь сохранить семью, забудь о ревности. Поклонницы и поклонники – часть жизни любого артиста. От этого никуда не денешься. Твой отец не сумел смириться, и мы расстались.

– Они же просто вешаются Власу на шею! Прикажешь терпеть?

– По-моему, вы поторопились с ребенком, – вздохнула Оленина.

Отяжелевшая фигура Дины, нездоровый цвет лица, пигментные пятна и неуклюжая, переваливающаяся походка ставили ее в невыгодное положение рядом со стройными, яркими девицами, которые легко выскакивали на сцену, дарили Никонову цветы, тянулись к нему гибкими руками, грудью, губами.

– Так получилось. Влас и слышать не хотел про аборт.

– Ну, да… в общем-то, правильно. Только он выступает с концертами, собирает аншлаги, публика неистовствует, а ты сидишь дома и пьешь таблетки. То ли еще будет? Младенец тебя привяжет к плите, стиральной машине и, не дай бог, к детской поликлинике. Никонов няню нанять не позволит, я уже заговаривала с ним на эту тему. Он считает, что детей должны воспитывать родители.

– Ты против?

– Конечно, нет! – рассердилась Оленина. Неприятный у них с Диной получается разговор. – Да ведь скрипач должен играть, и никогда не променяет сцену на бдения у детской кроватки. Влас без музыки дышать не может, он сбежит от тебя к своей скрипке, а ты превратишься в склочную, недовольную жизнью домохозяйку и станешь попрекать мужа тем, за что полюбила, – его страстью к творчеству.

По щекам Дины потекли слезы. В словах матери звучала горькая, жестокая правда. Музыкант – это не профессия. Это образ жизни. Но что же делать? Дина тоже закончила консерваторию по классу вокала, но ее слабенький голосок не шел ни в какое сравнение с ее потрясающей внешностью. Лицом и фигурой она удалась в мать, а вот на талант бог поскупился.

«Знаменитой певицей мне не стать, – честно признала Дина и ответила на чувства Никонова, с которым познакомилась на мамином бенефисе. – Зато я стану женой знаменитого скрипача!»

Влас влюбился с первого взгляда. Тем более что он обожал, боготворил Оленину и перенес это обожание на ее дочь. Они были так похожи!

Беременность жены Никонов воспринял с воодушевлением, преподнес ей изящный бриллиантовый гарнитур, который стоил приличных денег, расцеловал и… укатил на гастроли. Дина боролась с токсикозом, а супруг получал аплодисменты и гонорары. Он блистал, она сдавала анализы и ходила по докторам. Когда ей немного полегчало, Влас взял ее в турне по Европе. Но почти все время молодая женщина проводила в гостиничных номерах: прыгало давление, кружилась голова, тошнило. В Вене ей пришлось на неделю лечь в больницу.

Никонов оставил ее на попечение врачей и продолжил турне.

– У меня контракт, – объяснил он растерянной Дине. – Если я сорву концерт, придется платить неустойку.

Рожать она твердо решила в Москве. Хоть мама будет рядом, если вдруг что . Дома и стены помогают.

По приезде к родным пенатам Дина перевела дух… увы, ненадолго. Здесь Никонова начали осаждать поклонницы: осыпать подарками, звонить, приглашать на светские вечеринки. За границей натиск сдерживали языковой барьер и другой менталитет – в Москве плотину прорвало.