Анна и Сергей Литвиновы - Звезды падают вверх

Очнулся он в госпитале…

Эх, небо, небо…

С тех пор как на полетах пришлось поставить крест, он черной завистью – да, именно черной! – завидовал тем, кому путь в небо не закрыт. Нет, не коллегам из авиагородка, которые уже несколько месяцев не поднимались в воздух из-за отсутствия керосина, а, например, американским военным летчикам. Те-то добросовестно налетывают свои ежемесячные часы. И получают такую зарплату, за которую не приходится оправдываться перед женой.

Перед женой, которой нужна то шуба, то новая косметика, то сапожки… Да была бы Марина сейчас вместе с ним в Абрикосово – черта с два она согласилась просто так сидеть на пляже. Потребовала бы ресторан, шампанское с персиками, песенку заказать: «А сейчас для красавицы Марины звучит ее любимая композиция «Тополиный пух»…»

Деньгами он ее и сам, верно, купил, когда она за него выходила. Купил, сам того не подозревая. Офицер! Летчик! 280 «рэ» ежемесячного довольствия!.. А сейчас он кто? И какие у него деньги? А вот у других они есть. И на этом, вдруг отчетливо понял Кольцов – ресторанах, персиках, косметике, – ее сейчас покупают другие.

Хрустнула галька. Иван резко обернулся: ему почудилось, что его, с этими его горькими мыслями, застигли врасплох на месте преступления. Кольцов всмотрелся в приближающуюся к нему по берегу фигуру – и у него перехватило дыхание.

Это была та самая девушка с пляжа. Та самая, которой он сегодня днем столь пристально заглянул в глаза. Та самая, что оглянулась в тот момент, когда обернулся он, и улыбнулась ему. Она, правда, была одета иначе, чем утром: не красный сарафан, а черные кроссовки, черные шорты, белая маечка-топик – но это, без сомнения, была она! Роскошные черные волосы, смуглое лицо и руки. Искрящиеся глаза – да, это она!

Вот это совпадение! В Абрикосове – десять тысяч жителей постоянного населения, плюс, наверное, сейчас тысяч сто приезжих. В Абрикосове – сотни мест, где проводят время курортники: три пляжа, десятки кафе, две дискотеки, летнее кино, санаторный парк… – но она, та самая девушка, вдруг оказывается на уединенном пляже за три километра от города! И в тот самый час, когда здесь, на пляже, он!

Но дело даже не в этом. А в том, что он, Кольцов, заранее знал, чувствовал, что она сюда придет.

Он поднялся с валуна – сильный, красивый. На его ноге и плече были шрамы, но сейчас он почему-то перестал стесняться их.

Девушка подошла ближе и улыбнулась.

Здесь, в этой комнате, не было окон. Точнее, они были – но бутафорские. Стекла вечно закрыты жалюзи. Сквозь них пробивается свет. Он даже становится ярче к полудню, меркнет к вечеру, совсем угасает ночью – но свет этот вовсе не дневной, не солнечный. Его испускают установленные за стеклами лампы. Они искусно управляются реле, создавая иллюзию, что за невсамделишными окнами разгорается и угасает день. Комната защищена от прослушивания. Ни сигнал вражеского спутника-шпиона, ни лазерный луч не должны пробиться сквозь двойные стены (сталь, затем прослойка воздуха, а следом бетон), не должны зафиксировать мельчайшие сотрясения воздуха в этой комнате – ни одного слова не должно отсюда просочиться наружу.

Если только кто-то из собеседников, находящихся в этой комнате, сам не расскажет о том, что здесь говорилось.

Об этом думал генерал, сидя за большим полированным столом.

К 19.45 ему доложили картину происшедшего.

Самые худшие его опасения подтвердились.

Он уже знал, что этот человек может нести самую мощную угрозу власти, правительству, его стране – самую мощную, за исключением, пожалуй, ядерной бомбы. А возможно, и еще сильнее.

И единственным разумным выходом виделась немедленная ликвидация этого человека.

Но генерал понимал, что операция по ликвидации потребует стольких сил и вовлечет в свою орбиту так много людей, что о сохранении режима секретности уже не могло идти речи. И значит, все станет известно как минимум – вероятному противнику, а как максимум – широкой общественности.

И этого, конечно, допустить ни в коем случае нельзя.

Правда, совершенно не исключен вариант, что случившееся – это только зарницы, которые посветят-посветят да потом утихнут. Утихнут навсегда. И все придет в свою норму. И никогда не повторится вновь.

Был бы очень благоприятен именно такой исход.

Кроме того, генералу сообщили, что уже начато расследование особого происшествия. А раз начато, зачем же суетиться? Не разумнее ли выждать? Дождаться хотя бы первых результатов? На войне, как и в жизни, зачастую побеждает не самый сильный. Не самый сильный, а самый терпеливый. Тот, кто умеет затаиться и подождать.

Да, в самом деле, умнее было бы, решил генерал, выждать. Выждать хотя бы сутки. И если ситуация начнет выходить из-под контроля – вот тогда отдать приказ о ликвидации самого объекта.

Но ведь возможен и удачный поворот событий. Всегда нужно верить в удачу. (Но не бесцельно уповать на нее!..)

«Выждать, – окончательно решил генерал. – Лучше выждать. И затем – сделать грязную работу чужими руками. Если получится. Ну, а если не получится – тогда…»

Он подошел к бутафорскому окну и подумал, что предстоящие двадцать четыре часа будут не самыми спокойными в его жизни.

Черное море, скалистый берег, ни души, сумерки.

Двое красивых молодых людей – мужчина и женщина.

Они стоят и смотрят друг на друга. Во второй раз в жизни.

– Я вас ждал, – просто сказал Иван Кольцов и подумал, что это, без дураков, самое умное из всего, что он когда-либо говорил. Самое умное, что он только мог сказать.

Она улыбнулась. Секунду подумала.

«Ляпнет глупость?» – пронеслось у него в голове.

Но девушка неожиданно просто призналась:

– А я вас искала.

И эти две фразы сделали совершенно ненужной всю ту длительную и мало осмысленную болтовню, которая обыкновенно бывает при первом знакомстве. Иван и Лена с первых же фраз стали беседовать друг с другом так, словно давным-давно были добрыми друзьями.

– А почему ты искала меня именно здесь? – улыбнулся Иван, даже не заметив, что сразу перешел на «ты».

Но Лена уже вполне пришла в себя. Ей больше не хотелось признаваться в том, что ей тоже хотелось этой встречи. Она пожала плечами и лукаво улыбнулась:

– Я каждый вечер хожу сюда купаться. Обычно здесь никого нет…

Последняя фраза прозвучала с легким укором, но глаза ее выдавали. Они говорили: «Как хорошо, что ты оказался тут!»

Иван смотрел и смотрел на нее. Смуглая. Худая. Жгуче-черноволосая. И эти задорные глаза… Нет, он, право, почувствовал, что влюбился. Еще тогда, мельком на пляже увидев, влюбился. Несмотря на то, что еще пять минут назад был уверен, что любит свою жену.

С мужчинами это случается.