Андрей Быстров - Странники в ночи

- В чем дело? - грубовато-снисходительно спросил он. - Не можешь поверить своему счастью? Идем, идем, деньги готовы!

- Сережа, - пролепетал Игорь, овладел голосом и твердо сказал. - Я не буду продавать дом.

Брови Сергея взлетели в сердитом изумлении.

- Что-о?

- Сделка не состоится, - заявил Игорь подчеркнуто уверенно и спокойно. Стоило ему перейти Рубикон, как демоны сомнения оставили его, и сейчас это был другой человек, убежденный в своей правоте и не склонный отступать. Мы ничего не подписывали, верно? Был разговор. Вы хотели приобрести дом, я не возражал. Так, декларация о намерениях. Мои намерения изменились. Все, точка.

- Какая, блин, декларация! - взвился Сергей. - Мы деньги заняли! Люди уже работают, оборудование для отеля закупают, материалы! Полгорода задействовано, а он - в кусты?!

Подбежал встревоженный Антон, положил руку на плечо Игоря, заглянул в его глаза.

- Ты что, брат... Что за бунт на корабле? Мы затратились, взяли обязательства...

- Никто вас не просил делить шкуру неубитого медведя, - отрезал Игорь. - Открывайте ворота.

- Нет, подожди...

- Я подожду. Сколько хотите.

Игорь легко повернулся, двинулся к дому, насвистывая битловскую "Вчера", взошел на террасу и демонстративно уселся в плетеное кресло, спиной к братьям и Андрею.

Настороженно, хмуро и неотрывно следя издали за бездвижным Андреем, братья переговаривались вполголоса. Вероятно, они полагали, что Андрей их не слышит, но все его чувства невероятно обострились, и он различал каждое слово, как если бы оно произносилось прямо над его ухом.

- Приплыли, - полурастерянно-полурассерженно констатировал Антон. Теперь что, снова его уламывать?

- Бесполезно, - отмахнулся донельзя расстроенный Сергей. - Ты же его знаешь. Пока он не принял решения, с ним можно делать все, что угодно, но когда он говорит так, как сейчас, его танком не сдвинешь.

- Безвыходных положений не бывает!

Шаровые молнии разделились, подплыли к поленнице с двух сторон. Повиснув в воздухе, они чуть дрожали, от них исходило предельное электрическое напряжение.

С оглушительным треском от одного огненного шара к другому метнулся изломанный зигзаг длинной фиолетовой искры. Поленница вспыхнула вся сразу, дрова с грохотом рассыпались, заполыхал громадный костер. "Как огонь охватывает сухое дерево, - мелькнула в памяти Андрея строчка из Кэта Стивенса, - так вся правда придет к тебе..."

- Горим! - заорал Антон и бросился было к дому, но Сергей перехватил его.

- Что горит-то? - пренебрежительно обронил он. - Дрова эти хреновы, так черт с ними... Забор железный, дом далеко. Пускай выгорают, не возиться же с этой дрянью. Новых привезем. Успокойся.

- Нет, но как они...

- Бывает в жару. Самовозгорание, что ли... - он обратил взгляд к Филатову, даже не оглянувшемуся на огонь, затем пристально и с затаенной усмешкой посмотрел на горящие дрова. - Антон, а ведь это ответ на наш вопрос.

- То есть?

- Сжечь проклятое завещание!

- Сожжем, а дальше что? - Антон передернул плечами.

- Да слушай ты, - Сергей вновь понизил голос. - Свидетелей помнишь, кто подписал? Смагин и Кричевская. Я эту парочку знаю, оба недавно слиняли в Израиль. Найди их там... Заверял нотариус Максаков, наш человек... С ним я договорюсь, и он копию так упрячет, что отыщут её не скоро, а нам главное - выиграть время.

- Да зачем? Никак не въеду.

- Смотри! - Сергей нетерпеливо взмахнул рукой. - Свидетелей нет, копии нет. Завещание, что у него в кейсе - единственный документ, понимаешь? Если мы его уничтожим, дом по закону перейдет Балясиной, ближайшей родственнице Вознесенской. А у этой шалавы мы его откупим без проблем, и в три раза дешевле, понял?

- Понял, - уважительно протянул Антон. - Ты соображаешь... Я бы так сразу не смекнул. Но копию-то потом найдут?

- Успеем принять меры, - Сергей решительно шагнул к машине.

- Постой!

- Что такое?

- А этот? - Антон кивнул на Андрея.

- А что он сделает? Плюнь ты на него.

- Мало ли что...

- Ну и пускай. Денег ему сунем, не поймет - доходчивее объясним... Это все потом, надо действовать.

Андрей тоскливым взглядом окинул ворота и забор. Серьезная конструкция, не протаранить.

Пламя огромного костра вздымалось к небесам - выше забора, едва ли не выше дома. Его угрожающий гул давил на уши, оно было чистым и прозрачным. Температура в центре могла бы расплавить сталь...

Антон и Сергей шли к машине Андрея. Когда они были метрах в двух, им наперерез кинулся Игорь. Очевидно, он тоже слышал разговор братьев, по крайней мере часть. Реальных шансов помешать им не было ни у него, ни у Андрея при слишком очевидном физическом неравенстве, но Игорь не мог попросту сдаться.

- Не смей! - он оттолкнул Сергея так, что тот чудом удержался на ногах.

- Не путайся под ногами... - Антон вцепился в рубашку Игоря. - Сам виноват...

Исход завязавшейся между Игорем и Антоном борьбы не составляло труда предугадать, тем более что на подмогу спешил Сергей.

На размышления у Андрея не оставалось и нескольких секунд - одна секунда, доли секунды. Сейчас они откроют кейс, вынут завещание и бросят в огонь... Ничто и никто не в силах предотвратить такую развязку...

Никто, кроме самого Андрея. Мгновения растянулись для него в бесконечную линию, и он мчался вдоль нее, в мыслях его воцарился порядок и полная ясность.

Под правым сиденьем стоят два совершенно одинаковых кейса. Братья не знают, что их два, но они знают, они видели, что Андрей не наклонялся, не возился с кейсом, не открывал замков. Значит, они уверены, что завещание в кейсе, там, куда его положил Игорь.

Два кейса. В одном - завещание Татьяны Алексеевны Вознесенской, в другом - рукопись. Книга Андрея, плод его трудов, год его жизни, один невозвратимый год.

Теперь нужно только безупречно сыграть. Так, чтобы они поверили, все трое поверили, что он не разобрался в ситуации и стремится лишь остановить драку, пребывая на грани нервного срыва.

С кейсом в руках - СВОИМ КЕЙСОМ - Андрей выскочил из машины. Сердце его рвалось от боли, но ни сейчас, ни раньше он не мог сделать ничего другого - малейшее подозрительное движение на глазах у братьев, и он бы неминуемо погубил все.

- Прекратите! - закричал он хрипло. - Прекратите, болваны несчастные! Вы готовы из-за бумажки этой, из-за денег друг друга передушить! Ненавижу! Пусть никому не достанется ваш паршивый сарай, пусть государство забирает, оно хоть людям головы не сворачивает! Вот, получите!

Он швырнул кейс в огонь прежде, чем кто-то из троих, превратившихся вдруг в скульптурную группу, успел пошевелиться. Андрею казалось, что темно-вишневый кейс мучительно медленно описывает дугу над лужайкой и падает в самое средоточие адского жара... Сразу же внутренняя кинолента его воображения повторила этот отрезок, теперь быстро, много быстрее, чем было: кейс мелькнул стремительно, врезался в сердцевину пылающей рассыпавшейся поленницы, веером разбросал тысячи жалящих искр.