Далия Трускиновская - Секунданты

– Ясно. И договорились, что ты его сюда привезешь? – голос у Изабо был сварливый, впору от такого голоса поскорее ноги уносить.

– Да никак не договаривались! Я просто в нем грелся, да так и ушел.

– А что же не хочешь прямо ей отнести? Она сейчас дома, можно позвонить.

Валька пожал плечами и с изумлением ощутил, что его лицо само собой образовало брюзгливую и очень недовольную гримасу.

– Чего и следовало ожидать, – прокомментировала эту гримасу Изабо. – Что, наслушался исповедей?

– Было дело.

– В основном про Чесса? Или про меня тоже?

– Про него.

– Жаль мне девчонку, – подумав и явно смягчившись, сказала Изабо. – Если бы я могла ей помочь, то, конечно, помогла бы. Но она зациклилась на Чессе, ты это и сам видишь, и помочь ей может только время. Бог с ней, я даже рада, что есть человек, который так его любит, как мне уже не дано.

– Но ведь и ты его любила… – неуверенно возразил Валька. И поймал себя на крошечной, крохотулечной, но все-таки ревности.

Стоявшая перед ним женщина была дьявольски красива, и обведенные черным стальные глаза, и прямые сверкающие волосы прибавляли ей этой дьявольщинки, что уж говорить про облегающее платье. Но эта ревность была свеженькой, прямо со сковородки, в глубине же Валькиной души и памяти все имело совсем другие оттенки и свойства. Там любовь Чесса к Изабо и любовь Изабо к Чессу недавно слились во что-то целое и гармоничное, хотя и не подвластное словам.

– Ты знаешь Чесса по песням и чужим исповедям, – ответила Изабо. – А это был совершенно невыносимый человек. Постоянно делал из мухи слона. Чуть на него косо посмотрели – все, мировая трагедия! Внутрииздательскую рецензию на него заказали дураку – целый вечер будет причитать. Вот и люби такое сокровище! Я спросила его – за что я должна расхлебывать все его каши? Я была с ним совершенно искренна. Хочешь приезжать – приезжай. Хочешь сидеть тут целыми днями – сиди, только без монологов. Хочешь песни петь – пой. Ну, у каждого свои неприятности, но почему я, женщина, не раскисаю, а он, мужчина, мечется в поисках сильного плеча? Ну, вот оно, мое сильное плечо! И не стыдно тебе за ним прятаться?

– Ты так ему и сказала? – решительно, это была не Изабо. Эта суровая дама ввек бы не копала могилы для гипсовых уродцев.

– Еще покруче сказала. Я вот теперь иногда, под коньяк, вру Верочке, что если бы можно было начать все сначала – все у нас с ним было бы иначе. Я бы его понимала и берегла. А на самом деле все было бы точно так же. Потому что обстоятельства и характеры были бы те же. Если Верочке от этих врак легче – слава Богу! Но тогда бы ее это не обрадовало. Знаешь, как она его выслеживала? Стояла под забором и издали в мое окно заглядывала! Я как-то вышла и подошла к ней. Она поздоровалась и убежала. Вот так мы и познакомились. А свитер давай сюда, я передам. Она точно ничего про него не говорила? Мол, приезжай в нем в мастерскую, здесь встретимся?

– Да нет же!

– Ну, ладно… Ты только не придавай значения нашим исповедям. Это все слова, а словами соврать – раз плюнуть… Ага! Явился!

На улице загудела машина. Валька выглянул – Карлсон, в шикарном свитере, сидел за рулем.

Изабо и Валька вышли из мастерской.

– Тебе куда? – спросил Карлсон, до того благодушный и сияющий, что Валька чуть ему не позавидовал.

– К Широкову можно?

– Почему нет? Садись, друг пернатый. Охотно подвезем! – и Карлсон как бы украдкой глянул на Изабо, причем физиономия была довольная – дальше некуда, еще бы, для него же принарядилась…

– Ты что, прочел пьесу? – удивилась Изабо, зная о произведенном эффекте, но как бы не желая его замечать.

– Да нет, просто я нашел еще одну песню Чесса, – в подтверждение Валька предъявил украденную кассету. – Я ее раньше нигде не слышал, в книжке ее нет.

– А что же мне не сказал? – упрекнула Изабо. – Послушали бы, я бы тебе сказала, что это за песня.

Вальке неловко было говорить, что в этом деле он больше доверяет Широкову, и он смутился. Опять же и в голосе скульпторши была какая-то фальшь.

– Это склероз, – выручил его Карлсон. – Знаете, как бабка в кафе пирожные покупает? «Ах, у меня в голове такой эклер!.. Дайте, пожалуйста, два склероза!»

Валька взглядом поблагодарил его.

Машина тронулась. Изабо уставилась в окошко, всем видом показывая, что размышляет о смысле жизни. Карлсон сосредоточился на руле и соорудил самоуверенную физиономию – великолепный мужчина в расцвете сил везет и демонстрирует всему миру свою красавицу! Валька тоже стал молча изучать пейзажи и ландшафты, думая при этом, что Карлсон вполне мог сделать скульпторше официальное предложение. Супружество получилось бы по уму, что и говорить. А поскольку женщин с именем Изабо имелось две, то, скажем, позавчерашняя подняла бы банного строителя с его предложением на смех, зато сегодняшняя…

В центре города его выпустили в нужном месте и объяснили, за каким поворотом проходного двора – интересующие его подъезд и квартира.

Думая, куда бы могла рвануть эта нарядная парочка, Валька позвонил в дверь. Открыла пожилая женщина.

– Анатолия Широкова можно? – жестяным голосом спросил Валька.

– Толечка, к тебе пришли!

В коридор вышел Широков, в тренировочных штанах и тельнике.

– Валентин? Ну, привет, заходи. Чему обязан?

– Ты бы гостю сперва раздеться предложил, – вмешалась женщина, – в комнату пригласил, у меня как раз чайник закипает.

– Сейчас, мам, приглашу. Ну, приглашайся, что ли.

Вид комнаты поразил Вальку. Все стены выше широковского роста, весь потолок были в парусниках и истребителях.

– Вот, сперва баловался моделизмом на досуге, теперь оказалось, на это прожить можно. Представляешь, в комиссионках берут! – объяснил Широков. – Вот и ковыряюсь. Наверно, в детстве чего-то недоиграл. А может, единственная была отдушина. Если у тебя шариковый стержень кончится, не выбрасывай, собирай для меня.

Широков показал крошечные пушечные стволы, которые он делал для своих корветов из наконечников стержней.

– Я тут тебе одну штуку принес, – сказал Валька. – У тебя кассетник есть?

Широков достал древний магнитофон, и Валька, не говоря ни слова, вставил кассету, заранее отмотанную до нужного места.

Услышав начало песни, Широков остолбенел.

– Ты где это взял? – выпучив глаза, навис он над Валькой. – Что это за кассета?

– Спер, – усмехнулся Валька. Они вместе прослушали обе стороны, но больше ничего не обнаружили, только всякую скверно записанную дрянь и загадочную строчку про расстрелы.

– Снесу в радиокомитет, – решил Широков. – У меня там кое-кто есть. Может, продерутся сквозь эту чушь…

И – никакого «спасибо» Вальке.

Валька чуток обиделся и пошел бродить вдоль книжных полок, на которых не было ни одного знакомого имени.