Наталья Александрова - Руки кукловода

Если бы она начала меня воспитывать, как обычно, я бы все высказала насчет проходимцев, которые обманом поселяются в дом, а сами похаживают к хозяйкиной близкой подруге. Но мамуля вдруг как‑то потускнела, спрятала глаза и бочком удалилась в ванную. Этот раунд остался за мной, но, честное слово, никакого морального удовлетворения я не получила.

На автобусной остановке я снова набрала номер Мишкиного мобильника и снова получила тот же ответ. Растяпа Мишка, забыл включить телефон!

В редакции меня встретил Кап Капыч, бледный и растерянный.

– Сашенька, ты только не волнуйся, – обратился он ко мне дрожащим голосом.

– Что? – Я никогда не видела Петю таким, и поэтому встревожилась.

– Ты только не переживай… все могло кончиться гораздо хуже…

– Да не тяни ты! – закричала я. – Говори сразу!

– Вот, выпей валерьяночки, – протягивал мне Кап Капыч стаканчик и, когда я решительно отвела его руку, он сказал: – Понимаешь… Мишка… Он вчера ехал на машине…

– Что?! – Мне казалось, что я громко ору, но на самом деле голос сел.

– На перекрестке врезался в грузовую фуру, – печально произнес Кап Капыч, – сейчас в больнице, в реанимации, в тяжелом состоянии…

Он чудом успел подставить стул, иначе я шлепнулась бы прямо на пол – ноги не держали.

– Господи, – бормотала я, – Господи…

Мишка влез в это дело, стал искать доказательства и вот буквально в тот же день попал в аварию!

– Как же это случилось? – тихонько спросила я Кап Капыча. – Ведь Мишка – такой замечательный водитель! У него стаж – пятнадцать лет…

– Тормоза отказали, – Петя пожал плечами. – И с хорошим водителем может случиться…

Я пошла было к своему столу, но вдруг встала, на месте.

– Как – тормоза? Да он вчера мне говорил, что только что тормозные колодки поменял и тормоза отремонтировал! – И оттого, что Петя смотрел на меня с искренней жалостью, я озверела и кинулась на него: – Ты что, не веришь мне? Я точно знаю про колодки. Это его нарочно, нарочно…

– Ну успокойся, милая, – Кап Капыч обнимал меня и гладил по голове, – не нужно так расстраиваться… Все могло быть гораздо хуже… А так – есть еще надежда, что все обойдется…

Уткнувшись в широкую грудь Кап Капыча, я поняла, что следует немедленно взять себя в руки. Если я буду так истерически орать, никто и слушать не станет, подумают, что девица рехнулась.

– Чем это вы тут занимаетесь? – раздалось рядом знакомое шипение. – Другого места не могли найти, чтобы пообжиматься?

Разумеется, это была Гюрза. Никак не отреагировав на ее слова, я оторвалась от Пети и стала надевать куртку.

– Ты отвезешь меня? – обратилась я к нему.

– Разумеется. – Кап Капыч бросился выключать свой компьютер.

– Куда это ты собралась, Петухова? – ледяным тоном вопросила Гюрза.

– В больницу к Котенкину, – ответила я, не глядя, мне было просто не до нее.

– Ты не находишь, что это слишком – решать личные дела в рабочее время? – процедила Гюрза. – У Котенкина, знаешь ли, собственная жена есть, чтобы в больнице сидеть. Как бы вам у изголовья не столкнуться…

Я взглянула на нее с изумлением – как можно говорить такое в данный момент? Но меня опередил Кап Капыч.

– Да пошла ты! – рявкнул он Гюрзе таким басом, что люстра задрожала, принтер на моем столе включился сам собой и начал печатать, а Гюрзу ударной звуковой волной выдуло в кабинет и захлопнуло дверь.

К Мишке нас, разумеется, не пустили. Дали только посмотреть на него в окошко палаты реанимации. Мишка лежал на высокой кровати, такой несчастный и опутанный проводами. Глаза его были закрыты.

«Надежда есть», – коротко ответил врач на все мои причитания и вопросы.

В машине я молчала, собираясь с мыслями, – прикидывала, что скажу Главному. Но перед глазами стояло лицо Мишки Котенкина, и в голову не лезли вообще никакие мысли.

Вернувшись из больницы, я на секунду зашла в свой отдел, достала из стола конверт желтой плотной бумаги и под удивленными взглядами сотрудников решительно направилась на четвертый этаж.

Распахнув дверь приемной, отмела легким движением руки фотомодель, бросившуюся навстречу с истошным криком:

«Александра Юрьевна! Вам не назначено!», и ворвалась в кабинет.

Не обращая ни на что внимания, видя только удивленные глаза главного редактора, я шлепнула ему на стол документы Ахтырского и, последним усилием воли удерживаясь от истерики, бросила:

– Вот. Это нужно немедленно печатать!

Брови Главного полезли наверх. Рядом раздался злобный окрик:

– Петухова, ты что себе позволяешь?

Обернувшись на этот голос, я увидела Гюрзу, которая сидела в кресле сбоку от редакторского стола с лицом, покрытым пятнами нервного румянца. Прибежала жаловаться, стерва, на меня и на Кап Капыча! И почему только Главный ее слушает?

– Постойте, Анфиса Николаевна, – остановил ее Главный нетерпеливым жестом.

Он надел очки и углубился в чтение бумаг. Через секунду подняв на меня глаза, он сказал:

– Это бомба. Как эти документы к вам попали?

– Долгая история.

Если мы не можем объяснить их происхождение, напечатать их очень непросто. Нужны доказательства подлинности этих документов.

– Мы начали проверять объекты по этому списку, – заговорила я, держась из последних сил, – точнее, Котенкин начал их проверять… Ему подстроили катастрофу. Он лежит в реанимации.

Больше говорить я не могла, я разрыдалась.

Главный редактор суетился около меня, срочно вызванная фотомодель принесла минеральную воду и валерьянку. Гюрза сидела в своем кресле, злобная… как гюрза, а я тряслась – от рыданий и не могла взять себя в руки.

– Не расстраивайтесь так, Александра Юрьевна, – пытался успокоить меня Главный, – я звонил в больницу, жизнь Котенкина уже вне опасности.

– Авария подстроена, – сквозь слезы сообщила я, – еще вчера тормоза у него были в полном порядке.

– Вы уверены? – колебался Главный.

– Он сам подтвердит, если… когда очнется.

– Та‑ак, – протянул Главный. – А теперь вытрите слезы и расскажите мне подробно все об этих документах. Хватит плакать, девочка, надобно работать.

Я послушно вытерла слезы и красноречиво поглядела на Гюрзу. Виталий Андреевич перехватил мой взгляд и вполголоса вежливо сообщил Гюрзе, что они с ней закончили разговор, а если будут еще какие‑нибудь вопросы, то решат они их в рабочем порядке. Гюрза нехотя направилась к двери, одарив меня на прощание взглядом Медузы Горгоны.

После ее ухода я незаметно ощупала свои руки и ноги, убедилась, что не окаменела и повернулась к Виталию Андреевичу. Он протягивал мне стакан минералки. Я отхлебнула глоток и поведала ему о смерти директора «Домовенка» Бориса Борисовича Ахтырского, которая произошла прямо у меня на глазах, о том, как мы с Мишкой ездили в морг, чтобы узнать причину смерти, и о том, как неизвестная женщина, представившаяся любовницей Ахтырского, отдала мне конверт с документами.