Николай Леонов - Юрколлегия разыскивает...

– Вам нравится замша, Михаил Алексеевич?

– В общем, ничего, – ответил Зотов, продолжая глазами искать в толпе Семина.

– Но фасон? Такую модель носили весной.

– Вы берете или так стоите? – Маленькая женщина толкала Зотова в бок чугунным подсвечником.

– Я консультирую, – ответил Зотов. – Очень милый подсвечник, где достали?

– Утром давали на Кутузовском, – миролюбиво ответила она и вытащила подсвечник из-под ребра Зотова.

– Спасибо, вы очень любезны.

– Ерунда. – Маленькая женщина, размахивая подсвечником, пробилась к прилавку.

– Красивые туфли, но я не возьму. – Марина встала. Зотов помог ей выбраться.

– Почему же? – спросил он, оглядываясь.

– Их слишком много, полны прилавки. – Марина вздохнула и, ища сочувствия, посмотрела на Зотова. – А где Валентин Петрович?

– Многое бы я дал... Сейчас объявится. – Зотов поправил ворот рубашки. – Давайте сделаем перерыв?

– Две минуты, и все. Вы стойте здесь, – Марина показала на почему-то пустой прилавок, около которого стояло несколько мужчин со свертками, пакетами и коробками, – а я зайду на минутку в один магазинчик. – Она улыбнулась и погладила Зотова по рукаву.

Зотов оглянулся и занял место среди мужчин с поклажей.

– Шестьдесят четвертый, – сказал худощавый мужчина в обвислой широкополой шляпе и хихикнул. Заметив недоуменный взгляд Зотова, он подошел и пояснил: – Вы, дорогой товарищ, шестьдесят четвертый муж, которого женщины оставляют около данного прилавка. Я уже час считаю.

– Вы из статистического управления? – поинтересовался Зотов.

– Нет, я из консервной промышленности. Меня супруга час назад здесь поставила. Я по природе человек наблюдательный, – он доверительно посмотрел на Зотова, – гляжу, бабы своих мужиков в одном месте собирают. Думаю, к чему бы это? Потом сообразил: в секции напротив лифчики и прочие комбинации дают, бабы все туда, а нас здесь оставляют. Ясно?

– Ясно, – ответил Зотов, – вы действительно человек наблюдательный.

Зотов почувствовал, что воротник рубашки намок, и брезгливо поморщился. «Просчитываюсь? Заигрался? Где Семин? Куда он мог уйти? Зачем? Главное – зачем? Хотел заиграть Семина и заигрался сам? Проще надо, проще. Один Семин или нет? Плохо, если не один. Совсем плохо. Неужели есть напарник, а я его не заметил? Не надо было ехать в Москву. Отказаться?»

Зотов вздрогнул, посмотрел на представителя консервной промышленности, который, взяв его под руку, доверительно продолжал:

– За данным прилавком летней обувью торгуют, а сейчас зима на носу. Ясно? А почему часть товара оттуда, – мужчина показал на толпу около модельной обуви, – сюда не перетащить? Не знаете, а я интересовался. Людей не хватает. Нету продавцов. Шестьдесят пятый. – Мужчина показал на собрата с коробками.

– Михаил Алексеевич, что же вы пропали? – возмущенно спросила Марина, подходя вместе с Семиным. – Мы вас час ищем. Ведь договорились, если потеряемся, то встречаемся в секции электротоваров.

– Я забыл, извините, – ответил Зотов.

Семин лежал у себя в номере и заново, ход за ходом, проверял всю операцию. Звенья логической цепи были скованы прочно, оставалось поставить мат «доктору». Семин вспомнил Миронова, его не очень удачное исполнение роли актера и, сладко потянувшись, зевнул. Финал Семин назначил на восемь вечера, а сейчас надо заснуть на час, хотя бы на тридцать минут. Он монотонно отдавал приказ: спать, спать, спать. Но расслабиться не удавалось, то и дело его охватывал нервный озноб и кожа на спине начинала чесаться и передергиваться, словно у лошади, когда она отгоняет мух. Мозг не подчинялся и продолжал работать. Семин вспомнил, как Зотов, играя в бильярд, окончательно понял, что разоблачен, и не бросил карты, а открыл и продолжает играть. Никогда не было так трудно... Семин спал.

Марина еще раз осмотрела утренние покупки, бросила все в чемодан и, накинув платок, вышла из номера. В холле она увидела Семина, который разговаривал по телефону; заметив ее, он повесил трубку. Марина обратила внимание, что за неделю он осунулся и постарел, и без того резкое лицо затвердело.

– Вы нездоровы? – спросила Марина.

– Возможно. – Семин постарался улыбнуться. – А где наши братья-разбойники? Я готов к приему пищи, а вы?

Они пошли к столовой и увидели выходящего оттуда Миронова. Актер шел пританцовывая, размахивал длинными руками и что-то напевал.

– Добрый вечер! – Он раскланялся.

– Вы уже покушали? – спросила Марина.

– К сожалению, – ответил он. – Остались лишь воспоминания. Счастливчики, у вас все впереди.

– Сергей Иванович, – Марина подмигнула ему, – идемте с нами. Я сладкое не ем.

– Искусительница, – вздохнул актер.

Глухо ударил выстрел. Он вылетел из коридора, наполнил собой холл и, ткнувшись в двери столовой, затих. Миронов выпрямился, сделал быстрый шаг, словно стреляли в него, и повернулся к Семину.

– Стреляют? – растерянно спросила Марина.

Миронов не ответил, пошел было в сторону коридора, но остановился и спросил:

– Вы Михаила Алексеевича не видели?

Марина не поняла, к ней или Семину адресован вопрос, хотела ответить, что видела час назад, но раздался крик:

– Застрелился! Батюшки, застрелился!

Тетя Паша стояла у выхода в холл и прижимала к груди стиснутые трясущиеся руки.

Миронов кивнул Семину, и они быстро прошли в служебные помещения. Не отдавая отчета, зачем она это делает, Марина пошла за ними.

Балясин лежал на полу навзничь, раскинув руки, и широко открытыми глазами смотрел в потолок. Рядом с телом валялся пистолет. На виске Балясина виднелось пятно, а из-под затылка растекалась темная лужица. Марина впервые видела покойника.

– Марина Сергеевна, вызовите милицию, – сказал Миронов, взял ее за локоть и вывел из комнаты. – Вы меня поняли? Наберите ноль два, попросите дежурного по МУРу, скажите, что Сергей Иванович просит приехать. Вы меня поняли? – Он опустил руку во внутренний карман и вынул пистолет, таким жестом вынимают авторучку, чтобы записать телефон.

Марина выполнила все точно, употребляя те же слова, что говорил Миронов, ее ни о чем не спросили, она повесила трубку и удивленно посмотрела на выходящих из столовой отдыхающих. Видно, никто ничего не знал, и люди готовились к преферансной пульке, шахматной партии, к поцелуям. Марина снова сняла трубку и позвонила домой.

– Здравствуй, Павел, – сказала Марина и замолчала.

– Добрый вечер. – Павел тоже немного помолчал, затем сказал: – Хорошо, Марина, я сейчас за тобой приеду.

– Спасибо.

Она повесила трубку.

– Марина Сергеевна, – к ней подошел Зотов, – вам нехорошо? – Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза.