Сборник фантастики - Наши в космосе

Что касается пассажира, то он проявлял некоторое беспокойство. Он суетился, повизгивал и прыгал за спинами, опасаясь за целость своего каменного имущества. Когда же Вавила вновь стал сквернословить и в сердцах пнул идола ногой, поднялся такой визг, словно в обезьянник запустили бешеного тигра.

Чужеземец начал хватать Вавилу за одежду, рвать на себя и кричать ему прямо в глаза, корча немыслимые физиономии. Вавила побелел от омерзения и гневно сверкнул глазами, оттолкнув пассажира прочь. Тот кувыркнулся через голову, встал на ноги и опять подскочил, продолжая орать. Правда, никого трогать уже не решился. Тут и дед не выдержал и пробормотал в адрес визгливого существа пару ядреных слов.

Дело тем временем не продвигалось ни на вершок. Идол нипочем не хотел прильнуть к стенке плотно, чтоб быть крепко привязанным. Он так и норовил массой своей вырваться из рук и завалиться на пол. Хотя он весил теперь немного, все равно очутиться между стеной и этой каменной громадой казалось делом малоприятным.

Вавила, окончательно остервенев, снова стал долбить его ногой и толкать изо всех сил, отчего идол начал с гулким звоном биться о железную стену. И опять повторилась старая история - пассажир с оглушительным визгом бросился на Вавилу и вцепился тонкими пальчиками в рыжую шевелюру.

– Уйди от меня, нечисть, гнида, паскуда!!! - заорал Вавила и со всех сил пнул пассажира ногой. Тот опять перевернулся через себя, но не смог остановиться и влетел головой прямо в стену.

Что-то хрустнуло…

Чужеземец в один миг перестал кричать, медленно опустился на пол и застыл.

Оба - и Вавила, и дед Андрей - с минуту молча глазели выпученными своими глазами, как пассажир лежит, не шевелясь и не издавая звуков. Затем дед часто-часто задышал, вскочил, опомнился - и помчался по коридору.

– Убили! Убили!!! - кричал он, двигаясь огромными прыжками из-за малой силы тяжести.

Вернулся он вскорости, ведя с собой всех. Вавила по-прежнему находился на своем месте, затравленно глядя на остальных.

Все было понятно без слов.

– Так-так… - проговорил Жбанков, сжимая кулаки.

– Некогда, Петр Алексеевич, - нервозно произнес инженер, тиская пальцами свой несчастный платок. - Некогда, говорю, сейчас разбираться. Надо оборот делать. Пожалуйте все сейчас по местам, иначе такая круговерть будет…

– Будет круговерть, будет, - согласился купец, пожирая Вавилу глазами. - Особенно вот этому, бесноватому.

– Петр Алексеевич, умоляю все отложить на другое время. Никак нельзя момент упускать.

– Ладно, - отрезал Жбанков. - Раз ты, Капитон Сергеевич, просишь, так тому и быть. Потом. Идола только привяжите. И покойника, чтоб они тут не болтались.

Когда за дело взялся Степан, привязать истукана удалось без затруднений.

Покидая нумер, Вавила был очень нервный и шел сгорбившись, словно каждую минуту ожидал удара по загривку.

Едва Петр Алексеевич привязался к койке, Меринов начал маневры. Закружило и впрямь нешуточно, так что нельзя было разобрать, где пол, где потолок, где стена. Немолодой организм Жбанкова отозвался на эти выкрутасы очень отрицательно, и весь обед едва не выскочил наружу.

Когда маневр закончился, Жбанков вздохнул с облегчением. Некоторое время он побыл на прежнем месте, проверяя самочувствие, а затем решился открыть замки на ремнях. Тело его тотчас подпрыгнуло и поплыло прочь от койки. Купец дождался, пока достигнет края комнаты, а там легко оттолкнулся одними кончиками пальцев и поплыл обратно. По пути перекувырнулся, попробовал загрести руками, как в воде. Получалось плохо, но занятно. "Рассказать Дрожину, - подумал он, - помрет со смеху".

Однако сейчас время для шуток было не подходящее. Петр Алексеевич с трудом добрался до двери и, хватаясь за стены, начал перебираться в общую залу, чтобы потребовать у Вавилы объяснений.

Разговор захотелось провести с глазу на глаз. Для этого вполне подошла полупустая кабинка возле залы, где хранились запасные полосы железа, а также ведра, лопаты, метлы и прочий инвентарь.

– Что с тобой теперь делать прикажешь? - хмуро спросил Жбанков, стараясь удерживать себя в висячем положении точно против нарушителя.

– Что тут делать? - буркнул Вавила. - Случайное происшествие - и весь сказ.

– Я те дам случайное происшествие! Ни с кем не было никаких происшествий, только с тобой вот… Зачем чужестранца в бока толкал?

– Так ведь мешал, ей-богу, работать не давал!

– И пусть бы мешал! Он - не нашей веры существо, он, может, и понятий не имеет, что нельзя людей трогать и за вихры их драть. Разве я не велел проявлять всем терпимость и снисхождение к его языческим привычкам? - Жбанков неосторожно сделал движение, будто хотел стукнуть кулаком по столу, и от этого закувыркался по комнате.

– Я в пансионатах благородным манерам не обучался, - глухо проговорил Вавила, наблюдая, как купец описывает круги и сальто вокруг него.

– Это ты полицмейстеру говорить будешь, - зловеще пообещал ему Жбанков, тщетно пробуя установить равновесие в своем теле. Ему казалось, что выкрутасы в воздухе умаляют серьезность его слов.

– Зачем полицмейстер? - опешил Вавила. - Не надо полицмейстера, прошу вас! - он замахал руками и от этого тоже пустился в круговой полет по кладовой.

– Как это не надо? - Петру Алексеевичу было досадно, что не может он прямо взглянуть в глаза виновнику из-за того, что оба куролесили, как птахи. - Привезем в город покойника и от полицмейстера утаим?

– Позовем лучше лекаря, - Вавила с каждой минутой показывал все больше беспокойства. - Пусть засвидетельствует, что был несчастливый случай, а никакого смертоубийства не имело места быть!

– Ишь, какой хитрец! - Жбанков вновь не удержался от резкого движения, закружился и даже задел головой одно из ведер, отчего произошел не совсем уместный в данном случае звук. - Никаких тебе лекарей! Сразу к полицмейстеру!

– Да ведь…

– И слышать не желаю! Марш на свое место.

Вавила помрачнел и, извиваясь, как рыба, поплыл к двери. Вслед ему пристроился и купец, думая про себя, как бы мужик не обернулся и не увидел, какие несуразные движения приходится выписывать телом, чтоб добраться из угла в угол.

Случившееся с пассажиром несчастье совершенно испортило всем настроение.

Даже радость возвращения пропала. Никому не хотелось оставаться в одиночестве, поэтому и Жбанков, и Гаврюха пришли в общую залу и тихо сели себе в угол.

Мрачные мысли нахлынули на купца. Он думал о покойнике, которого приходится везти домой вместе с выручкой и гостинцами для домочадцев.

Впрочем, постепенно хмурь начала отпускать. Петр Алексеевич вспомнил, что и раньше ходил он в торговые походы, и там случались несчастья самого разного рода. Бывало, лошадь понесет и убьет людей, бывало, пожар произойдет в постоялом дворе. А случалось, мужики схватятся с топорами - когда из-за денег, когда просто, с дури. Доводилось в таких случаях и покойников в обоз класть.