Валерий Гусев - Нападение голодного пылесоса

Да, это он не сообразил - зимой «поливалочные» машины не ездят.

– Быстро в ванную! - скомандовала мама.

– Правда, поливалочная, - продолжал врать Алешка. Он никогда на полпути не останавливается. - Там они, мам, вместо песка воду заправили. А мы рядом оказались. Случайно.

Мама отвернула вовсю кран с горячей водой, и мы уселись в ванну.

– Сколько же можно мыться? - проворчал Алешка.

…В общем, денек выдался забавный. Хорошо еще, что в этой пожарной суматохе мы не потеряли кошелек и сумку. И пока мы отогревались, мама сама сделала «номер три» - сходила в магазин, а заодно и в аптеку, на всякий случай. Набрала там горчичников и градусников.

Но все обошлось. Мы не простудились, даже насморком не обзавелись. А наши куртки мама довольно быстро высушила над плитой.

Тротиловый будильник

До репетиции мы еще сбегали на свою конюшню. Галина отругала Алешку, что он мало тренируется, но он твердо заявил:

– Если Полковник поскачет на Алмазе, то он проиграет скачку.

– Нахал ты, Лешка, - сказала Галина. - Давай в седло. Пять кругов галопом.

Мы еще повозились в конюшне, а потом пошли в театр.

Возле него уже стояла съемочная машина-микроавтобус и какая-то голубая иномарка.

– Это Корзинкиной машина, - шепнул мне Алешка. - Нравится? Полюбуйся напоследок.

– Угонишь? - усмехнулся я.

– Взорву, - усмехнулся Алешка.

Съемка репетиции прошла успешно. Сцена захвата офиса понравилась больше всех других сцен. Наши «омоновцы» сработали натурально.

– Вот этот эпизод и пустим в эфир, - сказала довольная Корзинкина. - Пусть наша доблестная милиция посмотрит, как надо работать. - И пошла с режиссером Кабаковым, счастливым до посинения, в буфет выпить по чашечке кофе.

– Мне кой-куда, - сказал Алешка. - Срочно.

Держась за живот, он выскочил из зрительного зала. И скоро вернулся. Тут же вернулись и Корзинкина с Кабаковым, оба довольные друг другом.

Корзинкина поблагодарила актеров, а Кабаков - съемочную группу. И все стали собираться. И вышли из здания всей гурьбой. Обсуждая съемки и обмениваясь впечатлениями.

На улице сразу же стало шумно. Кто-то поскользнулся и упал. Все засмеялись. Кто-то в кого-то бросил снежок. Кто-то кого-то толкнул в сугроб, по-моему, Июлия - Кабакова.

А впереди всех торопливо шагала корреспондент Корзинкина. Она подошла к своей машине - и тихую улицу с медленно падающим снежком оглушил… Нет, не грохот тротила. А дикой силы, прямо-таки поросячий визг.

Корзинкина отскочила от своей иномарки и, тыча в нее дрожащей рукой, завопила:

– Там! Тикает! Под машиной.

Корзинкина лихорадочно покопалась в своей сумочке, выхватила мобильник и, содрав зубами перчатку, стала набирать номер:

– Милиция! Сергей Александрович! Миленький!…

Папа пришел с работы с каким-то особенным выражением лица. Оно было хитрое, довольное и подозрительное, когда он поглядывал на Алешку.

А тот как ни в чем не бывало сопел над своим альбомом, делал вечерние зарисовки дневных впечатлений.

Поужинав, папа принес из кухни чашку кофе и включил телевизор. Мама присела рядом с мандарином.

– Что новенького, отец? - спросила она. - Нашел этих «бомберов»?

– Почти, - ответил папа. - Сегодня еще случай был. Забавный такой. - Тут он сменил добродушный тон на строгий. - Вообще-то, такая забава злостным хулиганством называется.

– Расскажи, - попросила мама. - Люблю про всякие забавные злостности на ночь глядя послушать.

Папа сделал глоток, улыбнулся.

– Раздается у меня телефонный звонок. Снимаю трубку. А там дикий визг: «Милиция! Сергей Александрович! Миленький!»

– В чем дело, гражданка? - спрашиваю.

– Это ваша знакомая! Корреспондент телевидения Корзинкина! Приезжайте скорее! У меня под машиной взрывное устройство тикает!

– Я не специалист в этом деле. Звоните более компетентным сотрудникам.

– Вы не можете мне отказать, Сергей Александрович, миленький. Ведь вы занимаетесь этим делом. Приезжайте, умоляю!

Папа допил кофе и поставил чашку на телевизор. Мама, на этот раз молча, сняла чашку и переставила на стол. Обычно она не упускала случая сделать по этому поводу замечание.

– И ты поехал?

– Конечно. Хотя сразу понял, что это какая-то ерунда. Под машиной тикал старый будильник. Правда, увесистый такой. И где-то я его уже видел. Вот, говорю, Капитолина Павловна, ваше взрывное устройство. Возьмете на память? Это наверняка какие-то мальцы подшутили. Чьи-то дети, говорю. И тут она, так, во всяком случае, мне показалось, что-то смекнула. И говорит подозрительно:

– Не ваши ли дети, гражданин полковник?

– Нет, - отвечаю, - скорее всего, дети Шерлока Холмса.

Алешка на эту историю - ноль внимания. Глазом не моргнул, ухом не дрогнул. Рисует себе, сопит, разглядывает.

– А будильник она взяла на память? - спросила мама.

– Взяла. С охотой.

– Надеюсь, ты ее не предупредил, что его нельзя на «звон» заводить?

– Предупредил, - виновато вздохнул папа.

– Все-таки ты у нас слабохарактерный, - вздохнула мама, забрала чашку и ушла на кухню.

– Алексей, - строго сказал папа. - Это хулиганство.

– А говорить всякие гадости и глупости про милицию на всю страну это не хулиганство? Что ж она, эта Капитолина Кошелкина…

– Корзинкина.

– Какая разница! Что она, не знает, какая у вас трудная и опасная работа?

– В том-то и дело, что знает, - вздохнул папа.

– Я перед ней, так и быть, извинюсь, - пообещал Алешка. - Если сначала она перед тобой извинится.

Лешка продолжал перелистывать свои рисунки. Отложил один.

– Это еще не все? - уверенно спросил папа.

– Я тебя обрадую, - сказал Алешка. - Никакой милиционер в этих шантажах с бомбами не замешан. Это обыкновенный бандит. Дать тебе его фоторобот на память? - И Алешка протянул папе портрет Пашки-террориста. И как ему удалось его срисовать? С одного взгляда.

Папа взглянул на портрет и ахнул:

– Да это Пашка-рэкетир. Он два года подряд на Новом рынке дань с продавцов собирал. Мы только все подготовили, чтобы его взять, как он исчез.

– Его, наверное, - усмехнулся Алешка, - кто-нибудь другой взял.

– А жаль… Простой парень был, деревенский. Лошадей любил. Пока они в его колхозе были.

– Так он их и теперь любит, - как-то странно сказал Алешка. - Только раньше он на них любил стада коров пасти и бидоны с молоком возить. А теперь любит возить бомбы.

Да, жалко, что Лешка не президент.

Папа отложил рисунок.

– А где он сейчас?

– Ты все равно его не арестуешь. Потому что у тебя нет на него… этой… как ты говоришь, доказанной базировки.

– Доказательной базы. А у тебя есть?

– Когда будет, я ее тебе отдам. Только вот не знаю, как она выглядит.

– Убедительно, - усмехнулся папа.