Мария Брикер - Имбирное облако

Быстров ошарашенно взглянул на заявительницу: представить себе, что в отношении Соломеи Митрофановны можно произвести сексуальные действия извращенного характера, было нереально.

- Метелкин что, пытался вас склонить к сожительству? - недоверчиво спросил майор, подавляя в желудке рвотные спазмы.

Соломея на мгновение опешила и, кажется, даже перестала дышать.

- Да ты чево?! - наконец выдохнула она и покрылась красными пятнами.

- Что же произошло? - поинтересовался Сергей Федорович и поковырял шариковой ручкой в ухе, так… чтобы было чем заняться.

- Он… Он мне в борщ напрудонил, - выпучив глаза, заявила Соломея и добавила: - Пакость такая писучая!

«Ну, Метелкин, ну, молодец! Экий выдумщик», - порадовался Быстров, тем временем Соломея Митрофановна продолжала свой трагический рассказ:

- Я грудинку купила, решила себя побаловать маленько. Сварила и вышла ненадолго. Возвращаюсь… А он кастрюльку мою на пол поставил и в нее! В нее!.. Пакость такая писучая! - повторила Соломея Митрофановна, глубоко вдохнула и перешла на деловой тон: - Так вот, обеда меня этот ирод лишил - раз, причинив мне материальный ущерб, и заставил меня пережить моральное потрясение - два. Короче, требую я, чтобы Метелкин понес строгое наказание за свой аморальный поступок.

- Так, Соломея Митрофановна, вижу, дело серьезное. Привлечем Метелкина обязательно. Ишь, что удумал, понимаешь! - Сергей Федорович подавил смешок и нахмурил брови. - Вот только… какие доказательства содеянного вы можете предъявить?

- Не поняла, - сделав ударение на первом слоге, растерялась Кукушкина. - Это ж какие такие доказательства я могу предъявить?

- Кастрюльку с тем самым борщом, к примеру? - мило улыбнулся майор.

- Я что, должна была ее в ментовку припереть? - совершенно искренне удивилась женщина.

- Конечно, это же улика! - с жаром сообщил майор.

- Так это… Нету.

- Нету. Жалость какая, - состроив трагичную мину, вздохнул Быстров. - А есть ли свидетели, кроме вас, кто видел, что гражданин Метелкин насс… Э… справил малую нужду в вашу кастрюлю с борщом?

- Не веришь мне, начальник, да? - зло фыркнула она, не на шутку разволновавшись: надежда на избавление от ненавистного Метелкина таяла как дым. - А я что тебе, не свидетель? - Соломея стукнула себя кулаком в грудь, примяв кокетливый шелковый бант на платье.

- Уважаемая Соломея Митрофановна, - ласково обратился к ней Быстров. - Я-то вам верю, но для того чтобы привлечь Метелкина к ответственности, этого недостаточно. Поэтому за неимением доказательств и свидетелей инцидента ваше требование не может быть выполнено. Вот если бы кто-то еще видел, что вытворяет ваш сосед, - тогда другое дело.

«Иди домой. Встала и ушла. Встала и ушла», - мысленно умолял майор, однако… гипноз не подействовал.

- Значит, не хочите оказывать мирным гражданам посильной помощи? Да я вас… Я вас всех тут! - завопила Соломея Митрофановна, проворно вскочив со стула. В одно мгновение ее грузное тело нависло над столом, а лицо выразило готовность к решительным боевым действиям. Сергей откашлялся: именно этого он ожидал, но все же стало немного не по себе - разница в весовых категориях была явно не в пользу майора. Отступать некуда - позади стена, озадаченно подумал он. Осталось всецело положиться на судьбу и молиться о том, что здравый смысл восторжествует и зловредная баба не решится применить физическую силу, а ограничится лишь ругательствами.

Соломея Митрофановна, тяжело дыша, с минуту буравила Сергея маленькими белесыми глазками. Сергей злорадно ждал, незаметно включив диктофон, приделанный скотчем под столешницей. «Ну, давай, милая, скажи что-нибудь гадкое в мой адрес, и будешь драить ментовку в течение нескольких месяцев! Статья 319 УПК - «Оскорбление представителя власти». Надежды не оправдались. Соломея, видимо, заподозрив что-то неладное, с тяжелым вздохом сдала свои позиции, медленно развернулась на слоноподобных ногах и, покачивая задом, выкатилась из помещения, не забыв напоследок сильно хлопнуть дверью. В окнах зазвенели стекла, с потолка осыпалась часть штукатурки. Сергей заглянул в свою чашку с кофе: еще не успевший остыть напиток, приготовленный совсем недавно, обильно покрывали белые ошметки. Настроение испортилось. Рядом с чашкой стояла открытая банка из-под кофе «Пеле», сиявшая стерильной чистотой.

- Ну, сделала все-таки бяку, старая корова, - разочарованно сказал Сергей Федорович и с искренним сочувствием подумал о Метелкине. Следующие несколько минут майор с азартом мысленно посылал нелицеприятные эпитеты в адрес Кукушкиной, но, так как он был по натуре человеком неприхотливым и на редкость отходчивым, еще через несколько минут, аккуратно вычерпав ложкой из чашки неаппетитные крошки, забыл о Соломее Митрофановне и ее несчастном соседе.

Сделав пару глотков испорченного напитка, Быстров закурил сигарету и подошел к окну. «Как некстати осень», - недовольно подумал Сергей Федорович: это время года он не любил, как не любил перемен. Зануда и педант - называли его за глаза сослуживцы. «Так уж и зануда! Так уж и педант», - мысленно возмущался он. Зануды не могут так страстно любить джаз. А он джаз любит страстно! Если выпадает свободный вечер и позволяют финансы, топает прямиком в уютное музыкальное кафе недалеко от дома. Слушать этот самый страстно любимый джаз. Жаль, что свободные вечера выпадают крайне редко, а финансы позволяют и того реже. Но ведь он любит джаз! И курит трубку. Разве зануды курят трубки? Разве педанты тратят ползарплаты на элитный табак «Кевендиш»? И самое главное - у зануд не бывает трубок фирмы «Петерсон»! Это совершенно очевидно, рассуждал Сергей Федорович, выпуская в форточку невкусный сигаретный дым. Трубку он курил втайне от сослуживцев, дабы избежать насмешек в свой адрес. Он прятал ее от других, как ревнивец прячет любимую женщину от посторонних глаз. Берег и лелеял, и трубка отвечала ему взаимностью. Закуривая трубку под хрипловатую завораживающую мелодию Армстронга в интимном сумраке любимого кафе, Быстров обретал уверенность в себе. В тайном пристрастии Сергея Федоровича было еще одно существенное преимущество: ароматное облачко трубочного табака, букет запахов имбиря, виски и ванили магическим образом привлекали к его столику одиноких дам. Так, во всяком случае, Быстрову, казалось, что успеху у слабой половины человечества он обязан именно трубке. Негативное мнение майора о своих внешних данных не смогло изменить даже то немалое количество женщин, которые побывали в его холостяцкой постели. И если бы Быстрова стали убеждать, что на самом деле представительницы слабого пола тают под выразительным взглядом его темных, как антрацит, глаз и млеют от волнующего баритона, то Сергей Федорович никогда бы в это не поверил. Он совершенно искренне считал себя невыразительным субъектом и даже немного сутулился под ношей своих комплексов. Однако сутулость и неприметная, скорее профессиональная манера одеваться совсем его не портили. Пожалуй, единственным недостатком, который можно было бы приписать его внешности, являлась излишняя худоба.