Мария Брикер - Кокон Кастанеды

- Вы сами обо всем мне рассказали. Чистая психология, и никакой мистики. С самого начала я уловил в вашей истории логическую неувязку. Дело в том, господин Барышев, что собаки не сбегают от своих хозяев. Впредь не советую морочить мне мозги! Тем более выставлять условия. Не люблю я этого. А теперь вернемся к нашему делу. Вы хотите, чтобы я переписал вашу с Лизой жизнь? Ну что же, давайте поиграем…

- На бабочку похожа, - прошептал оперативник Вениамин Трофимов.

- Снимите ее кто-нибудь оттуда! Снимите ее немедленно! Господи, ужас-то какой! Вот ужас. - Следователь Елена Петровна Зотова приложила ладонь ко лбу и закрыла глаза. Постояла минутку, пытаясь справиться с охватившим ее волнением.

Зрелище, которое предстало перед глазами, когда опергруппа спустилась в погреб старого деревенского дома в Подмосковье, не могло никого оставить равнодушным: распятая на кресте юная девушка, длинные темные волосы, яркий, похожий на тунику шелковый халатик, обруч из колючей проволоки на голове, лицо в кровоподтеках, металлические штыри вбиты в руки и в ноги, локти зафиксированы черными эластичными чулками. Скорее всего, убийца снял их с несчастной. На полу, словно пятна крови, валялись остроносые красные туфельки на шпильке. Тело пока не тронуло трупное разложение, и в первое мгновение Зотовой показалось, что девушка жива, оттого и сердце сразу заныло, и зазнобило от ужаса. Даже двое забулдыг-строителей, приглашенных в качестве понятых, кажется, протрезвели. Они молча жались к бетонной стене и с вытянутыми синими физиономиями таращились на распятие. Мурашек добавили и мрачное освещение погреба, и животные вопли хозяйки дома. Именно она обнаружила труп и позвонила в милицию. Сотрудники внутренних дел, прибыв на место, оценили обстановку и сразу связались со столичной прокуратурой, сообщив, что они столкнулись с преступлением на религиозной или национальной почве. Молодцы, ушлые ребятки, подсуетились, чтобы дело по подследственности передать. С хозяйкой тоже подсобили: пожилая женщина, когда приехали сотрудники правопорядка, пребывала в состоянии прострации, они дали ей нюхнуть нашатыря и влили в несчастную лошадиную дозу успокоительного. Лекарство подействовало на женщину странным образом: расслабило вместо нервной системы голосовые связки. Лучше бы уж хозяйка по-прежнему в трансе находилась, а не голосила на весь дом, раздраженно подумала Зотова. Хорошо, что удалось от нее добиться членораздельных свидетельских показаний. Прежде чем впасть в истерическое состояние, свидетельница поведала, что три недели тому назад этот дом она сдала в аренду по объявлению, которое разместила в газете «Из рук в руки». На объявление долго никто не откликался, она уже и надежду потеряла, но вдруг позвонила дама, проявившая живой интерес. Женщина назвалась Аленой. Договорились о встрече на месте, в деревне. Клиентка подъехала на такси. Выглядела она солидно, как актриса, одета была дорого: деловой костюм, плащ, сапожки на каблуках, шляпка, солнечные очки. Хозяйка даже немного растерялась, в толк не могла взять, зачем этой богатой дамочке понадобилась ее развалина без отопления и горячей воды, да еще с видом на кладбище. Клиентка уловила ее неуверенность и прозрачно намекнула, что дом она хочет снять для амурных свиданий с весьма известным человеком. Сама она тоже человек публичный, поэтому желает арендовать домик подальше от посторонних глаз и не хочет афишировать свое имя. Намек свой Алена подкрепила обещанием заплатить за три месяца вперед. Хозяйка сразу согласилась, ключи отдала со спокойной душой, но через три недели вдруг заволновалась и решила заехать, проверить, все ли в порядке. К тому же у нее намечался юбилей, а в погребе остались фирменные домашние заготовки, не покупать же к празднику заводскую кислятину! Чтобы ненароком не смутить своим визитом любовников, женщина приехала ближе к полудню, когда таинственные постояльцы, по ее разумению, должны были находиться на работе. На всякий случай постучалась. Никто не отозвался, она открыла дверь своим ключом, вошла. В доме было чисто, все вещи стояли на местах, она успокоилась, даже стыдно как-то стало, возникло ощущение, словно она в чужую жизнь заглянула без спросу. Дом-то вроде и ее был, но в данный момент он принадлежал другому человеку. Однако от идеи прихватить с собой пару банок закуски женщина не отказалась и спустилась в погреб.

Сверху, с улицы, снова послышался утробный вой, и сердце подпрыгнуло к горлу.

- Работайте! - раздраженно скомандовала Елена Петровна.

- Успокойся, солнышко. Сейчас все сделаем. Сначала сфотографировать тело нужно в этом положении, - улыбнулся ей судмедэксперт Сергей Павлович Веснин, и Елена Петровна разозлилась еще больше. Нашел кого учить! Как будто она не знает, что делать и когда! Веснина сослуживцы величали исключительно Палычем, а Зотова про себя называла коллегу Антонимом - слишком много противоречий уживалось в его характере. Веснин походил на добродушного Карлсона - грузный толстяк, но при внешней неповоротливости и неуклюжести эксперт был легок на подъем, словно у него имелись секретная кнопочка и пропеллер. Одевался Веснин дико небрежно, но в работе был стерилен и педантичен, как хирург. Противоречивым было и отношение Зотовой к эксперту: Елена Петровна нежно его любила, но терпеть не могла, когда он начинал разговаривать с ней, как с дитем малым. Впрочем, сейчас она сама была виновата. Дала волю эмоциям, нечасто она себе подобное позволяла. Не то чтобы она бревном была бессердечным, сочувствие к жертвам Зотова проявляла всегда, но при этом хладнокровия не теряла и спокойно выполняла свою работу. А тут вдруг… сорвалась.

- Я спокойна, - буркнула Елена Петровна. - Вова, отомри и начинай фотосъемку, - обратилась она к криминалисту Владимиру Рыжову, который, так же как и оперативник Вениамин Трофимов, стоял, как изваяние, и таращился на крест.

К Трофимову, симпатичному и обаятельному молодому человеку, Зотова благоговела, ценила его за сообразительность и эрудицию. Венечка отвечал Елене Петровне взаимностью. Впрочем, следователя прокуратуры Елену Петровну Зотову любили все сотрудники уголовного розыска: сыскари чувствовали в ней родственную душу, потому что она сама пропахала опером на Петровке пятнадцать лет и ушла с оперативки только потому, что стали болеть ноги, начались проблемы со спиной и бегать по свидетелям сил уже не осталось.

Рыжову Елена Петровна тоже симпатизировала. Володя был отличным экспертом, с его помощью удалось раскрыть несколько сложных дел, но, несмотря на это, Зотова никак не могла научиться воспринимать молодого криминалиста всерьез. Владимир любил подурачиться, частенько отпускал циничные шутки, коверкал свою речь сленгом и постоянно отвлекался. Иной раз ей хотелось схватить эксперта за ухо и оттаскать, как маленького.