Наталья Солнцева - Яд древней богини

- Я сам разберусь! Ты продолжай.

- Ну… потом мама призналась, что судьба забросила ее в какой-то Березин, где она встретила одного очень красивого мужчину и влюбилась в него. Она зарабатывала на жизнь разными приворотными зельями, гаданием… скрывая все это от него. Вдруг она обнаружила, что забеременела, и вспомнила пророчество…

Рассказывая, Ершов все более увлекался, картина предсмертной исповеди приемной матери разворачивалась перед ним, как наяву.

В комнате стоял полумрак, пропахший лекарствами. Мавра Ильинична была очень слаба, каждое слово давалось ей с трудом, а приступы кашля надолго прерывали ее речь.

- Я знала, что в нее перейдет вся моя сила, - шептала больная. - Она опустошит меня. И я решила избавиться от ее появления. Срок оказался слишком большой… я поняла, что придется рожать. У меня созрел план… Я начала заранее к нему готовиться. Одна обманутая женщина, Катерина Зотова, прибежала ко мне за приворотным зельем. Я дала ей то, что она просила, только… добавила туда немного ядовитого порошка. Этот порошок достался мне от моей прабабки, великой колдуньи и знахарки. Секрета порошка она мне не открыла, потому как сама его не знала - сказала только, что это корни «травы Медеи» и что с ним надо обращаться осторожно. Порошка было совсем чуть-чуть, и я весь пустила в зелье. Я совершила большой грех, сынок… за что и несу наказание. Человек тот, которому Катерина тайком подсыпала в вино зелье, умер. По городку поползли страшные слухи. Наверное, лишь мои заклинания и сила темной Луны спасли меня от расправы разъяренных людей. Я осознала, на каком пути я стою… и ужаснулась. Она должна была появиться совсем скоро!

Мавра начала задыхаться, и Григорий испугался, бросился к телефону. Она остановила его жестом, отдышалась, сказала сурово:

- Не суетись, сынок. Смерть моя не придет, пока я все не выскажу. Я с самого начала знала, от чьей руки умираю, а вид делала испуганный нарочно, тебя обманывала, не хотела впутывать в худое дело. Да, видно, придется. Врачи мне не помогут, так что беспокоить их попусту не нужно. Думала, пожертвую самым дорогим, чтобы от зла откупиться, - откажусь от своей любви! Начну жизнь заново, отмолю грехи… Только зло, как смола, прилипло - не отдерешь, не очистишься. Не так это просто! Не успеешь ноготок опустить, как уж сам с головой нырнул. А вынырнуть-то не получается - все сильнее тебя вниз тянет, засасывает. Та женщина, медсестра Зотова, жених которой умер, оказалась в моей власти - слухи слухами, но только я знала достоверно, что и как на самом деле было. Боялась она меня, как огня. У нее начались неприятности, с работы едва не выгнали, переходить пришлось с места на место. А мне - того и надо! Рожать время пришло - Катерину как раз в акушерки перевели, потому что не хватало их. Я накануне ворожила, сложится ли все, как задумано? Выпала карта! Сложилось. В роддом я сама пришла, в Катеринино дежурство… и произвела на свет девочку-красавицу. Взглянула в ее глазенки, а там… черный блеск. Она явилась! Меня в дрожь бросило, сердце захолонуло. Только никуда не денешься.

Мавра Ильинична закашлялась. Григорий подал ей лекарство, на нем лица не было.

- Тебе плохо, мама, - зашептал горячо. - Ты бредишь. Поспи лучше.

- Скоро я усну надолго, а перед тем все рассказать хочу, душу освободить. Ты не бойся… слушай. В ту же ночь еще одна женщина рожала… больная она была, и умерла при родах. Сердце остановилось. Ребенок остался живой, мальчик. В то время в больнице врачей не хватало, роды в экстренных случаях принимали по очереди две акушерки: Катерина и другая, постарше. Кардиолог, которого вызвали к больной женщине, ничем не смог помочь и вернулся к себе в отделение. В суматохе вряд ли он запомнил пол ребенка. В родильном отделении остались только полуглухая санитарка и мы с Катериной. Призвала я ее к себе, припугнула своими чарами, намекнула на смерть жениха… и потребовала поменять детей: мальчика умершей женщины отдать мне, а девочку - ее родственникам. Никто не мог узнать про подмену - та роженица так и не успела увидеть своего ребенка, а муж не ожидал скорых родов, привез ее и ушел домой.

- Как же ты решилась на такое, мама? - ужаснулся Ершов.

Мавра Ильинична разразилась спазматическим кашлем. Приступ закончился, и она продолжала.

- Решилась вот… Не все ты в состоянии понять, сынок, да и не надо тебе отягощать душу темным, смутным. В жизни все взаимосвязано - прошлое с настоящим и даже с будущим. Впрочем, я не о том говорю… мне торопиться надо, скоро уже… Из городка мне пришлось уехать, чтобы оторваться от слухов, сплетен и пересудов. Да и дети будут расти… может появиться сходство, вызвать опасное любопытство. И вообще… хотелось быть подальше от всего, что пришлось пережить. Я думала, если отдам девочку, то как бы выйду из круга зла. Ну, не выдержала, следила издалека за ее судьбой. Катерина тоже уехала - не только потому, что невольно погубила бывшего возлюбленного, но и из-за ужасного своего поступка. Она, как и я, питала надежду все забыть. Это - мой второй грех, за который незамедлительно наступила расплата. Я привязалась к чужому ребенку, прикипела сердцем… души в нем не чаяла, а мальчик-то оказался хворый, в мать. Уж как я его лелеяла, дышать на него боялась, все свое знахарское искусство применяла, а он… умер. Знала ведь, понимала, что он обречен… потому что занял ее место. Я должна была…

Язык и губы Мавры онемели, она едва могла говорить, надолго останавливалась, но, приходя в себя, продолжала:

- Имя той… умершей женщины… Галина Сереброва, а девочку… назвали Карина, «дорогая»: с намеком - дескать, дорогой ценой на свет появилась. Супруг Галины второй раз женился, я узнавала. Они сейчас в Москве живут, Серебровы. Карина красавица выросла - в меня и в отца. Демьян в молодости удивительно хорош собой был, настоящий принц! Прогнала я его навсегда, хоть и любила без памяти. Он же подсобил Карине невольно! Впрочем, какая она Карина… у нее магическое имя есть… из тьмы веков… тайное…

Дальше умирающая будто провалилась в беспамятство и забормотала такое, что у Григория волосы дыбом встали - он и крестился, и свечки церковные жег, и ладан курил… а все равно жуть брала. Ближе к полуночи Мавра очнулась, посмотрела на приемного сына мутными глазами, поманила пальцем… Наклонился он к самым ее посиневшим губам.

- Позвала она меня… ответа потре-бовала… каждую ночь явля-лась… Пришлось встре… встретиться, поведать все, как было, - прохрипела больная. - Тогда я и вина… вы… вы-пила… не хотела, а противиться сил не было. Знала… чем ко… кон-чится… Пыта-лась беду… о-отвести, да не смо… не смог-ла. Я… за-кон пре-ступи-ла. Не от руки до… доче-ри умираю… от руки са-мой богини Гулы. Там… - указала она перстом под подушку. - Возь-ми… Бой-ся ее… Гри… Гри-ша, остере-гай-ся…