Наталья Солнцева - Шарада Шекспира

- Оставайся здесь! - приказал Боков Асе и побежал оттаскивать пса.

Все это заняло секунды. Ася ощутила слабость в ногах, перед ней словно разворачивались кадры увлекательного фильма, в котором она участвовала, а не только наблюдала. Захватывающе и жутковато!

Кристина отклеилась наконец от асфальта и прытко скрылась за дверью парадного.

Сенбернар благодаря прекрасной выучке не покусал подозрительного мужика, а сбил его с ног, прижал его и держал, пока не подоспел хозяин. Выпавший предмет оказался длинной стальной зажигалкой. Игорь сразу все понял, схватил Пурша за ошейник. Надо было выкручиваться из неприятного положения.

- Ко мне, негодник! - преувеличенно сердито прикрикнул он на собаку. - Ишь, распустился! Он не кусается, - обращаясь уже к пострадавшему, добавил парень. - Вы в порядке?

Мужчина бешено сверкнул глазами.

- Ты чё, мудак? Оборзел? - пробормотал он, поднимаясь. - Такого пса надо водить в наморднике!

Но он предпочел не устраивать разборки, а поскорее ретироваться. На ходу отряхиваясь, подозрительный человек исчез в темноте. Ася, дрожа, покинула свое убежище.

- А если бы Пурш его загрыз? - кашляя, спросила она.

- Не загрыз бы! Он ученый. Я подумал, мужик нож достал из кармана, вот и… Ошибся. С кем не бывает?

- Ты решил, что этот человек хочет убить Кристину?

Игорь пожал плечами. Никаких решений он принять не успел, все совершилось само собой. Однако Ася ждала объяснений, поэтому он сказал:

- Ага! - Опустился на корточки и поднял зажигалку: - Ух, ты! Именная… Глянь-ка!

Зажигалку, выполненную в форме стальной сигары, украшал выгравированный узор, в середину которого были вплетены имя и фамилия владельца.

- Знаешь такого? - спросил подросток у Аси.

Девочка отрицательно покачала головой.

- Надо позвонить сыщику! - решил Боков. - Мужик больно подозрительный. Убежал, зажигалку бросил.

- Да он забыл о ней с перепугу!

- Все равно, - настаивал на своем парень. - Придешь домой, позвонишь. Обязательно!

- Ладно. Интересно, как там Кристина? - Ася захихикала, потом оборвала смех, спросила: - Так что ты придумал?

- Может, хватит с нее на сегодня?

Ася не собиралась отступать. Именно сейчас, когда Кристина в страхе и растерянности, на нее и следует поднажать.

Подростки немного пошептались. Пурш, преисполненный чувства выполненного долга, сидел рядом. Его шерсть серебрилась в свете луны.

Ева смотрела на догорающую в нише свечу - ее огонек казался живым существом, разделявшим с ней темноту и заключение. Он двигался, мерцал и менялся. Он слегка чадил, он мог умереть, так же, как и она. Тогда наступит полное и окончательное царство тьмы. Жизнь - это огонек во мраке.

Ева потеряла ощущение времени, перестала различать явь и сон. Одно перетекало в другое, причудливо переплеталось… Ее разум погрузился в сумерки. Единственным последним отблеском оставалось для нее слабенькое, меркнущее воспоминание о мужчине, который может ее найти, спасти, вытащить откуда угодно, даже из этого каменного мешка. Она забыла, как его зовут… кто он… чем занимается. Она уже забыла, кто она сама… женщина вне времени и пространства, ожидающая смерти.

А смерть везде и всюду одинакова. От нее ничто не спасет и никто не спасется. Короли, предатели, трусы, герои - все умирают. Рано или поздно. Какая разница, когда? Смерть приходит неслышно, ее объятия черны, словно нескончаемая ночь. Сон - это легкая тень смерти. Он так похож на нее, что Ева запуталась. Каждый раз, выпивая горьковатую жидкость, она опускалась в мутный туман, просыпаясь, оказывалась во тьме… Тишина звенела, сводя ее с ума. Отдаленный грохот казался обвалом земли, засыпавшей ее могилу.

Ева не знала, каким образом появлялись в ее темнице кружка с водой, кусок хлеба и свеча. Она жевала и глотала, не ощущая вкуса. Чувство голода притупилось, как и все остальные чувства. Самым живучим оказался страх: он не хотел уходить и вспыхивал с новой силой каждый раз при появлении Палача. Палач - жуткое бесформенное существо - приходил с ножом, прикладывал холодное острое лезвие к горлу Евы…

- Каждый твой вздох может стать последним, - шептал он. - Стоит мне слегка надавить, и твоя кровь брызнет на эти грязные камни. Ты сдохнешь… сдохнешь в муках, подлая, лживая тварь! Но сначала ты подаришь мне свою любовь, она особенно сладка за миг до смерти. Ха-ха-ха! Смерть окрашивает мир в свои цвета, играет на своих собственных струнах. И мы с тобой поиграем в ее объятиях, ощущая на губах ее ледяное дыхание…

В последний раз он отрезал у Евы прядь волос и долго, хрипло смеялся, потрясая этой прядью перед ее носом.

- Вот этим, детка, мы выманим у Проклятой Ищейки все, что нам вздумается. Мы заставим его ползать на коленях и вымаливать нашей милости! Мы отлично повеселимся.

Ева не понимала, с кем иногда разговаривает Палач. Явно, что не с ней. Он обращался к кому-то третьему, незримому. Советовался с ним, просил о чем-то, хвалился и льстил. Он видел третьего, а Ева - нет. У нее волосы шевелились от этого диалога Палача с пустотой. А может быть, там, в темноте, за ее спиной он видел… смерть?

Пленница уже перестала отдавать себе отчет, приходит ли Палач на самом деле в ее тюрьму или он - плод ее кошмарного сна. Но боль была настоящей. Когда Палач сильнее провел ножом по руке Евы, выступила кровь, и Ева вскрикнула.

Он вытер кровь срезанной прядью волос и приглушенно засмеялся. Его смех походил на шипение змеи.

- Тебе осталось недолго ждать, - прошептал он, склоняясь к ее уху. - Смерть уже хочет тебя, так же, как и я!

Ева лежала на топчане, укрывшись ворохом тряпок, или бездумно бродила из угла в угол, звеня цепью. Кто-то приходил разговаривать с ней… призраки! Денис Матвеев, Кристофер Марло… Они звали ее. Куда?

- Ты обманул меня, Крис, - бормотала Ева в полубеспамятстве. - Почему?

- Это расплата.

- За что? Я пришла, чтобы помочь тебе!

- Мне уже никто не поможет. Я умер. Из-за тебя.

- Нет! - плакала Ева. - Нет… Крис, ты ничего не понял! Смерть пришла за тобой оттуда, из Англии, из деревенской гостиницы… от нее нельзя убежать.

Марло смеялся… его смех внезапно обрывался, замолкал. На смену актеру приходил «великий комбинатор» Денис Матвеев. Он тоже обвинял Еву.

- Ты была обманута, потому что обманывала сама. Мы стоили друг друга, не правда ли?

Она робко защищалась:

- Я никому не лгала.

- Разве? - потешался над ней бывший любовник. - А как же муж? Доблестный служака Олег Рязанцев? Он что, не в счет?

- Олега я не любила. Я искала родную душу…

- Ха-ха-ха-ха! - глухо раздавалось в тишине подземелья. - Ха-ха-ха… Как мило с твоей стороны теперь признаться в этом. Ха-ха!

Эти изнуряющие разговоры с пустотой, меняющей лица и роли, сводили Еву с ума. Она бы прогнала прочь назойливые образы, но сил не хватало. Ей чудились то возня крыс, то плеск воды, то шорохи насекомых, то бессвязный, взволнованный шепот, то чьи-то шаги во мраке. Ей снились плаха и топор, глаза Палача в прорезях его колпака, кровь, стекающая отовсюду, собирающаяся в ручейки, в реку… Ева плыла по красной реке, задыхаясь, слабея. Она погружалась в беспамятство, все реже вырываясь на поверхность из пучины бреда и галлюцинаций. Но никогда, ни разу она полностью не потеряла себя.