Андрей Воронин - Дальнобойщики

— А что получит дальнобойщик?

— Назад свой грузовик и еще за проделанную работу по обычному тарифу. Это не считая командировочных.

От удивления Гарик присвистнул.

— Не многовато? За такие деньги можно было нанять кого угодно. Любой бы согласился.

— Ты не понимаешь. С виду он парень правильный и честный, да и вел себя смело, не унижался. Такой не подведет. Он мне должен, я его спас. И будь уверен, он отработает, костьми ляжет, но должок отдаст. Я уверен.

От густого дыма стало щипать глаза, кондиционер не справлялся. Гарик приоткрыл форточку.

— Слишком уж он какой-то.

— Какой?

— Не знаю. Не могу объяснить, но он мне не понравился.

— Глупости, — отмахнулся Шилов. — Ты себе не бабу выбираешь. Главное, чтобы работу знал и не задавал много лишних вопросов.

— Я все равно его проверю.

— Это не помешает. Потом может пригодиться.

— А что с ним потом?

Шилов взглянул на Гарика как на полного придурка.

— Кто начинает дело с таких вопросов! Зачем портить мне настроение? Я пока об этом не думал. Решу по ходу, будет видно.

Обсуждая дела, они подъехали к городу.

— Сегодня я хочу отдохнуть. Найди мне кого-нибудь. Да смотри, чтобы «чистая» была, — распорядился Шилов.

— Сообразим через пару часиков.

— Расставь людей, перекрой все входы и выходы.

Гарик насторожился.

— Нет, успокойся. Это так, на всякий случай. Береженого Бог бережет, а у нас все-таки лимон баксов в номере, да еще краденые. А Лысый будет сидеть тихо, ему есть что терять.

— Ясно.

— Да, вот еще что. — у самой гостинице, вспомнил Шилов. — Я хочу видеть на днях этого дальнобойщика, пусть приезжает сюда, в гостиницу. И созвонись с Семеновичем. Пускай поторопится к завтрашнему утру. Он мне нужен будет.

— Час от часу не легче, — мрачно произнес Мельников и выругался. Так, безо всякой злобы, от чистого сердца, выражая таким образом ту бурю противоречивых чувств, что бушевала внутри.

С одной стороны, вроде бы и хорошо, нужно радоваться. Грузовик остался при них, гараж не отобрали. Проблемы на этом как бы и закончились, но душа была не на месте. Не хотелось влезать в новую петлю. Кто знает, может, она затянется вокруг их шеи еще туже прежней? К тому же человек со шрамом когда-нибудь уедет, а Лысый останется. Им еще вместе жить в одном городе. А он, гадина, злопамятный.

Терзаемый сомнениями, Александр мерил огромными шажищами свою крохотную холостяцкую комнатушку. Чем дольше он размышлял, тем больше разуверялся в правильности выбора друга. Хотя, собственно, какой у него был выбор?

Егор сидел на табурете в углу закрыв глаза и прислонив голову к стене. От бетона тянуло приятной прохладой, студившей разгоряченный мозг. Покой и тишина — единственное, что ему сейчас было необходимо. Прийти в себя, успокоиться, постараться рассудить здраво. С дачи Лысого он вернулся выжатый как лимон, словно осиливший марафонскую дистанцию олимпиец. Но усталость была приятной. Проблема, кажется, свалилась с плеч, а о последствиях не хотелось думать.

— Так, говоришь, он просто так взял и заплатил за нас долг? Всю сумму? И ничего не потребовал взамен? — допытывался Мельников.

— Ничего.

— Это нехорошо. Лучше бы он сразу поставил условия, а то потом — бах! — нате. Заплатите по счету.

Подобные мысли Егору тоже приходили на ум. Зачем человеку со шрамом понадобилось ему помогать? Бескорыстие? Нет, исключено. Представители его породы благородством не страдают. Тогда что?

— Я хочу напиться, — неожиданно заявил Егор. — Посидеть в баре, расслабиться.

Мельников перестал ходить по комнате, остановился и серьезно посмотрел на друга.

— Сейчас только обед.

— К черту. Составишь мне компанию?

— Ну-у-у. У меня, вообще-то, были планы. А-а-а. Ладно.

— Отлично!

— Куда пойдем?

— Как обычно, в «Лотос». Там симпатичная официантка.

Егор грустно вздохнул, вспомнив округлую попку, которая призывно виляла всякий раз, когда официантка проходила между столиков. После разрыва с Катей у него так и не было больше женщин. Да и не хотелось. А вот сейчас неожиданно пробудилось страстное желание обнять, прижать к себе и хотя бы на миг забыться в объятиях, представив, что рядом не чужой, а родной, близкий тебе человек.

Но этому не суждено было сбыться. В стельку напившись в баре, он уснул, уткнувшись лицом в стол, оставив раздобытую для него Александром красотку в полнейшем разочаровании.

На следующее утро Егор проснулся с жуткой головной болью. При каждом наклоне или повороте головы в черепе раздавался звон, а вчерашняя закуска подкатывала к горлу. Мучения продолжались целых три часа, пока выпитые пол-упаковки аспирина не возымели нужный эффект.

Стало легче, будто родился заново.

Ощутив прилив сил, Егор отправился к брату. При виде его Евгений испугался:

— Что это у тебя такой вид, словно корова пожевала? Глаза красные.

— И нос, — отшутился Егор.

— Понятно, пил?

— Был повод.

— Плохой или хороший?

— Если б знать! Просто захотелось упиться.

— Ну, тогда рассказывай, — потребовал Евгений.

Егор присел на стул.

— Попали мы с тобой, братишка, из одной кабалы в другую. Что делать, ума не приложу.

И он поведал брату о вчерашних событиях, о разговоре с Лысым и о человеке со шрамом. Затем спросил:

— Что ты об этом думаешь?

— И тебе даже не намекнули, как ты это отрабатывать будешь?

— В том-то и дело, что нет!

— Тогда будем ждать, — Евгений ободряюще улыбнулся.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Но если нас опять захотят поиметь?

— Будет видно. Чего сейчас переживать, нервничать? Нервы беречь надо.

Егор виновато опустил глаза. За своими проблемами он вовсе позабыл о состоянии брата. Ведь он недавно перенес инфаркт, а от него требуют совета, помощи. Нельзя его сейчас впутывать, загружать своими тревогами. Пускай выздоравливает.

— Извини.

— За что?

— Да так. Выздоравливай, я сам разберусь.

Неизвестность и беспокойство терзали Егора.

И только через сутки, когда явился незнакомый человек и сообщил, что его хотят видеть, он почувствовал, что разгадка близка. Волнение охватило его с еще большей силой. «Еще парочка таких деньков, и я наверняка стану неврастеником и поседею, — подумал он. — Или сопьюсь.» Последнее было наиболее вероятным.

Егора привезли к гостинице «Радуга», прозванной в народе «Шанхаем». Окрестили ее так, видимо, из-за вьетнамских и китайских «челноков», наводнивших в начале девяностых местный рынок. Они-то и облюбовали гостиницу в качестве пристанища и перевалочной базы. Отсюда и пошло название. Гостиница являлась самым приличным местом в городе, где за умеренную плату можно было выспаться в чистой постели, помыться, побриться, а в некоторых номерах и посмотреть телевизор.