Андрей Воронин - Дальнобойщики

— Не положено. Не приемное время, — твердила она, испепеляя Егора недовольным взглядом. — Приходите через два часа.

И никакие просьбы и доводы не могли заставить ее смягчиться. Неизвестно, чем бы это кончились, если бы не появился врач. Участливо выслушав просьбу, он понимающе кивнул.

— Под мою ответственность, — распорядился он, проходя мимо медсестры. Затем, обращаясь к Егору, объяснил: — Состояние у вашего брата тяжелое, но стабильное.

На этот раз опасность миновала, но следующий раз так может не повезти. Сердце у него очень слабое. Волнения и переживания просто недопустимы. Вы меня понимаете?

— Да, доктор.

— Чтобы никаких серьезных разговоров!

— Я понял.

— Отлично. Вот мы и пришли.

Врач проводил Шувалова до дверей палаты и, прощаясь, спросил:

— Скажите, ваш брат потерял ноги в Афганистане?

Егор удивленно взглянул на него.

— Да.

Врач кивнул:

— Я так и думал.

— А в чем дело?

— У меня сын погиб там. Его самолет сбили за несколько месяцев до вывода войск, — произнес доктор. — Берегите брата.

В больничной палате стояли три койки. Две из них были пусты. На третьей, укрытый до пояса простыней, лежал Евгений. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза ввалились глубоко в глазницы, и только их блеск свидетельствовал о том, что в этом измученном, истерзанном борьбой со смертью теле еще теплилась жизнь. При виде вошедшего взгляд больного оживился. Его губы тронула слабая улыбка. Он невзначай шевельнул рукой, отчего висевшая рядом капельница зашаталась.

— Лежи. лежи. — засуетился Егор. Он присел на стул и положил свою ладонь на руку брата. — Ну, здравствуй.

— Здравствуй, — еле шевеля губами, ответил Евгений. Егор ощутил слабое пожатие его руки. Вялое и беспомощное, совсем не такое, как прежде.

— Как ты?

— Нормально, — произнес Евгений, пристально глядя на брата. Не выдержав взгляда, Егор отвел глаза в сторону.

— Что ты меня так рассматриваешь?

— Как?

— Как будто сто лет не видел.

В уголке глаза Евгения появилась слезинка и медленно скатилась вниз по шершавой щеке, оставляя за собой блестящий мокрый след.

— А я-то думал, уже не свидимся, — дрогнувшим от волнения голосом прошептал он.

Комок подкатил к горлу Егора. Дыхание сперло, словно от удара под дых. Не выдержав, в порыве он кинулся к брату, смял его в охапку, прижался лицом к его колючей щеке.

— Женька, братан! Что же ты такое вздумал, пугать нас! — хриплым голосом шептал он в ухо брату. — Как же тебе не совестно! О нас ты подумал?! Подумал? — он еще крепче сжал свои объятия. — Дурак ты! Честное слово, дурак.

Некоторое время Егор стоял рядом на коленях, обняв брата и не в силах от него оторваться. «Мужчина не должен проявлять своих слабостей. Даже если чертовски плохо, нужно найти в себе мужество и не распускать сопли», — эти слова брата, сказанные в военном госпитале больше десяти лет назад после ампутации ног, запали в душу. И сейчас он не должен видеть его покрасневшие от напряжения влажные глаза. Ни за что на свете!

— Ну, рассказывай, — вымолвил наконец Евгений.

Егор поднялся с колен и снова присел на стул.

— Что мне рассказывать. У меня все нормально, — пожал плечами он. — Работу выполнили — груз доставили вовремя. Деньги за это нам перечислили все, как и договаривались. — затем, помедлив, добавил: — На обратном пути нам повезло. Нам подкинули груз — целый контейнер китайских мягких игрушек. Так что возвращались не порожняком. Кое-что подзаработали.

— Это хорошо, — вздохнул Евгений. — Деньги нам понадобятся, и очень скоро. Намного раньше, чем мы рассчитывали.

Егор насторожился.

— Что такое?

— Сразу же после вашего отъезда приходили люди Лысого, напомнили про должок. Лысый нас торопит.

— Но почему сейчас?! — возмущенно воскликнул Егор. — Ведь был уговор — через полгода. А прошла только часть срока.

Он нервно заерзал на стуле. Дело было серьезное. Лысый шутить не станет. Нож под ребро — и в реку. Только почему он так торопит? Срочно деньги нужны? Вряд ли. Для него это мелочь, так, деньги на карманные расходы. Тогда что? Решил разорить? Это вполне возможно.

— Вот дерьмо! — в сердцах выругался Егор, но тут же спохватился. — Извини.

— Понимаю.

— Сколько на нас еще висит?

— Около тридцати тысяч зеленых.

— Да-а-а. — вздохнул Егор. — Так не насобираем. Если только продать гараж.

— Нет, — решительно заявил Евгений. — Не торопись, может, что-нибудь придумаем.

— Ладно. Попробую переговорить с Лысым.

Некоторое время они обсуждали возникшую проблему.

Постепенно Евгений оживился. То ли близость брата подействовала на него благотворно, то ли жажда деятельности придала ему сил, но он почувствовал прилив энергии.

Перед уходом Егор пообещал:

— Завтра зайду. Поправляйся. За дочь не волнуйся, мы с теткой Ниной за ней присмотрим.

— Егор, ты Катю видел? — неожиданно спросил Евгений.

— Нет, а что?

— И она не знает, что ты в городе?

— Вряд ли.

— Тогда мой тебе совет: прежде чем к ней ехать, позвони.

— Зачем? — удивился Егор, не понимая, куда клонит брат. Евгений в нерешительности замялся. Было видно, что он собирается с силами, чтобы сообщить что-то важное, и сделать ему это не так-то просто.

— Не тяни резину.

— Понимаешь, есть вещи, говорить которые очень тяжело. Даже мне, — он серьезно посмотрел на замершего в ожидании брата. — Но лучше тебе узнать это от меня, чем от других.

— Ты о чем это? — никак не мог взять в толк Егор. — Говори!

— Я видел Катю с одним парнем. — наконец собравшись с духом, сообщил Евгений.

Егор непонимающе пожал плечами.

— Ну и что? У нее много друзей.

— Друзья не обнимаются и не целуются.

Это был неожиданный удар. Внутри что-то оборвалось. Егор почувствовал, как почва уходит из-под ног. Затем он вдруг ощутил безразличие ко всему. Разумом он понимал, что случилась очень неприятная вещь, что она касается его и только его, что будущее и светлые мечты о семейном счастье разлетелись, как зеркало под ударом камня, но никаких эмоций почему-то не испытывал. Была лишь одна пустота.

Он устал.

Внешнее безразличие поначалу удивило и озадачило Евгения. Однако, немного помолчав, он решил, что, может, это и к лучшему. Дома брат все спокойно обдумает и примет правильное решение.

Двумя глотками осушив стакан водки, Егор подцепил вилкой дольку лимона и отправил ее в рот. «Все, хватит, — решил он, с тоской посмотрев на опустевший графин. — Напиваться не буду. Голова нужна ясная. А то утворю еще что, потом жалеть придется.»

По телу прокатилась приятная волна тепла. Он почувствовал, как расслабляются его мышцы. Напряжение, в котором он находился целый день, начало спадать. «Пшеничная» сделала свое дело, ему стало намного легче. Не зря утверждают врачи, что алкоголь в умеренных дозах — лекарство. Конечно, доза — понятие растяжимое. Для одних достаточно и пятидесяти граммов, для других — пол-литровая бутылка является лишь легким аперитивом. Но Егор знал свои возможности и никогда их не переоценивал. Спиртное же рассматривал только как средство для того, чтобы расслабиться или забыться. Сейчас он расслаблялся, снимал стресс.