Андрей Воронин - Дальнобойщики

Спецназовцы начали спуск.

Внизу, на площадке, свободной от мусора, перестроились, разбились попарно и разошлись по трем коридорам. Двое остались на месте прикрывать тыл, готовые в случае необходимости прийти на помощь остальным.

Зачистка продвигалась быстро. Во всех помещениях подвала двери отсутствовали: их или пустили на дрова, или разворовали. В коридорах царили пустота и тишина. Изредка раздавались шорохи. Тут же лучи фонарей, рассекая темноту, летели в сторону, откуда исходил звук. Дула ружей и автоматов, готовые в любой момент изрыгнуть снопы убийственного огня, нервно подергивались, выискивая цель. Но, не находя ее, успокаивались. Путь продолжался.

Через полчаса подвал был пройден полностью. Заложников в нем не оказалось. Хода, ведущего в соседний подвал, так и не отыскали.

Собравшись на площадке внизу спецназовцы гуськом покинули подвал и направились к следующему. Но тут их ждала преграда — дверь была заблокирована изнутри. Значит, бомж не соврал. Бандиты и заложники там, иначе зачем блокировать дверь?

Попробовав замок на прочность и подергав за ручку, боец отрицательно покачал головой. Забаррикадировано основательно, придется ломать.

По знаку майора два бойца отделились от группы, побежали к автобусу и через несколько минут вернулись, неся в руках металлическую трубу с пластиной на конце. Приблизившись к двери, они приставили трубу пластиной к замку.

Грянул взрыв.

Дверь с грохотом распахнулась. Еще не успел рассеяться дым от заряда, как в образовавшийся проход одновременно ринулись несколько человек. Команда действовала как единый отлаженный механизм. Выверенные и отточенные на тренировках движения вызывали невольное восхищение. Но тут произошло непредвиденное. Бойцы сделали лишь несколько шагов в направлении лестницы, как грянул еще один взрыв. Все окуталось клубами густого, едкого дыма. Рванувшихся первыми спецназовцев отбросило назад. Они пролетели несколько метров и рухнули на спину. Их бронежилеты были искорежены и измяты. Незащищенные лица, ноги превратились в кровоточащие куски плоти. Нога одного из бойцов была перебита ниже колена и болталась на остатках сухожилий. Кровь хлестала из разорванной артерии и алым фонтанам била на землю. За считанные секунды под ним образовалась целая лужа темно-красной крови. Судя по всему, он был при смерти. Второй еще немного шевелился и постанывал, но состояние его было критическим. Кожа с лица свисала лохмотьями: взрывная волна и осколки содрали ее практически полностью.

Повинуясь первому порыву, к пострадавшим со всех сторон на помощь кинулись люди, но решительный окрик майора остановил их, не позволив покинуть боевое место:

— Стоять! Идем дальше, мать вашу!.. Смотреть в оба!

Горя желанием отомстить за товарищей, группа двинулась вперед, только на этот раз более осторожно, опасаясь ловушек и мин.

Полковник Воронин, который наблюдал взрыв издалека, не вытерпел и крикнул Валере:

— Вызывай «скорую»! Я пошел вперед.

На бегу доставая пистолет и поправляя под курткой бронежилет, он поспешил к подвалу.

— Алексей Петрович! Куда? — понеслось ему вслед.

Но Воронин не слышал слов лейтенанта. Он уже стоял возле раненых.

— Как они, живы?

— Пока да, — ответил ему оперативник, оказывающий первую помощь. — Искалечило порядком, но этот выживет. А вот другой, похоже, безнадежен. Он умирает.

— Проклятие! Что это было?

— Наверное, мина-растяжка — тонкая струна, прикрепленная к кольцу гранаты. Вот они и зацепили.

В это момент подоспело подкрепление — четверо омоновцев из оцепления во главе с сержантом. Они услышали грохот взрыва и поспешили на выручку товарищам.

Без предисловий Воронин приказал сержанту:

— Пойдете со мной.

Проходя мимо раненых, каждый из бойцов столичного ОМОНа думал о том, что на их месте мог оказаться он сам. От таких мыслей становилось не по себе, появлялась непонятная тяжесть в желудке, словно проглотил килограмм гвоздей. В то же время накатывала волна тупой ярости, охватывало желание уничтожить всех засевших внизу бандитов, до последнего, расстрелять в них все патроны, разрядить все рожки автоматов. Пусть умрут. Они не имеют права жить. Они — бешеное зверье, подлежащее истреблению. В подвале все еще чувствовался запах гари и дыма, напоминая о коварной ловушке. Все ступали с предельной осторожностью, тщательно выверяя каждый шаг, каждое движение. Никто не хотел стать следующей жертвой.

Воронин спускался первым. В правой руке он сжимал рукоять пистолета, в левой — фонарь. Справа чуть позади шел сержант — коренастый мужчина лет тридцати с круглым мясистым лицом. Во время спуска дуло его автомата то и дело дотрагивалось до уха полковника, заставляя того пригибаться или отстраняться в сторону.

На площадке, с которой брали начало коридоры, их встретили два бойца из группы захвата. Лучи фонарей нервно заметались из стороны в сторону, ощупывая друг друга. Возникла напряженная ситуация. Все были на взводе. Казалось, малейшее неосторожное резкое движение, и они перестреляют друг друга. Но это продолжалось всего секунды. Полковника быстро признали, и лучи фонарей опустились. Хотя появление начальства не вызвало бурного восторга, но выказывать свое недовольства никто не осмеливался.

— Где? — полушепотом спросил Воронин.

Боец в черном комбинезоне указал пальцем на два коридора, уходивших прямо и направо. Необследованным оставался еще один — левый проход. В него и направился Воронин, а за ним его маленький отряд из пяти человек. Предчувствие подсказывало, что они движутся верным путем. А полковник привык полагаться на интуицию.

Пройдя метров пять по коридору, Воронин почувствовал, как чья-то рука сжала его плечо мертвой хваткой, не пуская вперед. Он остановился и удивленно обернулся, собираясь потребовать объяснений. Сержант приложил палец к губам, затем указал фонариком под ноги.

Полковник опустил взгляд и судорожно сглотнул. Возле самых его ботинок, в каких-то двадцати сантиметрах, зловеще поблескивала в лучах света стальная струна. А возле стены, укрытая за прислоненным кирпичом, лежала граната. Еще один шаг — и он остался бы без ног. Это если бы повезло. А если нет? Перед глазами возникли образы окровавленных спецназовцев.

Благодарно кивнув сержанту, он перешагнул через растяжку.

Остальные последовали его примеру. Один остался ее обезвреживать.

За спиной уже осталось метров двадцать коридоров и с десяток обследованных помещений. Впереди простиралось просторное помещение размером десять на тридцать метров, в противоположном конце которого располагалась дверь. Дверь не гнилая и развалившаяся, как попадались раньше, а сделанная добротно из крепких досок, с засовом. Засов находился, видимо, с той стороны. С этой видны были лишь стальные скобы креплений.