Дмитрий Петров - Призрак киллера

Редактор выписал ей командировку, и Нина взяла билет на поезд до Синегорья. А накануне отъезда с ней произошел странный случай. Вернее, даже не странный, а удивительный. Она шла к себе домой, чтобы укладывать вещи перед отъездом, когда у подъезда своего дома заметила машину, в которой сидели двое.

Сначала она не обратила внимания на эту машину — мало ли кого она могла ожидать… Но стоило ей поравняться с автомобилем, как дверца распахнулась и навстречу ей вышел ее знакомый, которого она не видела несколько лет. С Семеном она училась на одном курсе факультета журналистики. Курс был довольно большой, и они не были друзьями, однако в лицо, конечно, друг друга помнили.

— Потом, уже после окончания университета, мне как-то сказали, что Семен пошел служить в органы, — сказала Нина. — Тогда, десять лет назад, это еще было довольно престижно, хотя «волна» уже поднималась. Ну, ты знаешь, что многих мальчиков после факультетов журналистики, исторического, восточного и тому подобных приглашали работать в КГБ… Это был не секрет, хотя касалось это, конечно, только надежных и неоднократно проверенных.

Про это Щелкунчик знал, хотя его это и не коснулось. Все-таки он учился совсем не в таких престижных местах… А в престижных вузах, в особенности московских, обработка студентов начиналась буквально со второго курса. Органы присматривались к каждому. Начиналось все с того, что производилась вербовка секретной агентуры среди студентов. По-русски эта самая секретная агентура называлась стукачами.

Стукачей могло быть сколько угодно, им не платили за их услуги. Стукачи работали бесплатно, из чистого энтузиазма.

Ну, не из энтузиазма, конечно… Тут все было сложнее. Студента вызывали с лекции в отдел кадров, и там уже ждал аккуратный такой человек в костюме и при галстуке. После короткой ознакомительной беседы этот человек представлялся сотрудником КГБ и предлагал студенту подписать бумагу о сотрудничестве и ежемесячно давать информацию о своих сокурсниках, соседях по общежитию, преподавателях…

— Это ваш гражданский долг — помогать органам, — говорил сотрудник охранки. Многие верили и этому: шутка ли, у двух третей народа за семьдесят лет сознание оказалось вывихнуто так, что до сих пор не может прийти в норму. Если семь десятилетий заставлять под страхом смерти верить в то, что черное — это белое, любые смещения могут произойти…

А большинство соглашались сотрудничать еще и потому, что в случае отказа могли бы последовать кары — отказ в выезде за рубеж по турпутевке, плохое распределение по окончании вуза… Да мало ли рычагов могло найтись на непокорных и больно гордых…

Таким образом, в одной студенческой группе число стукачей могло достигать пяти-шести человек, то есть трети состава.

Отчего люди в России не уважают друг друга? Да оттого, что как ни рядись джентльменом и ни корчи из себя благородного мечтателя, эдакого Евгения Онегина, а каждый сам про себя и друг про друга понимает все… Что — заляпаны, запятнаны, поруганы и осквернены… Почти каждый. Так что ж теперь из себя благородных корчить…

А уже на втором и на третьем курсах начинался отбор тех, кому потом, после окончания, будет предложено стать штатным сотрудником, то есть офицером спецслужбы.

Отбирали из тех же самых стукачей, но тут уж проверки были строгие, серьезные. Такие проверки проходил далеко не каждый. Да КГБ и не нужны были «всякие каждые». Одно дело пользоваться бесплатными услугами стукачей, а другое — брать их к себе на работу.

Тем более что в КГБ была целая теория — о силах и средствах… Силы КГБ — это штатные сотрудники, офицеры. А стукачи, кто бы они ни были — артисты, профессора, журналисты, инженеры, — это просто средства… Средства для достижения определенных целей.

За силы нужно отвечать, о них нужно заботиться. А перед средствами никаких обязательств быть не может — их просто используют, а потом выбрасывают…

— Говорят, что Семен стал настоящим офицером КГБ, — сказала Нина. — Студентом он всегда был очень средним, это я хорошо помню, но ведь такие как раз обычно и устраиваются в разных охранках…

И вот — они встретились во дворе, перед ее домом.

«Поговорить надо», — сказал тогда Семен, приглашая Нину сесть в машину. Он улыбался, был приветлив, да и вообще — как отказать бывшему сокурснику?

Нина не хотела никуда ехать, у нее было мало времени, да и сам Семен никогда не был ей симпатичен…

Но он так настаивал, намекал, что разговор важный.

Разговор действительно оказался важным. Да не просто важным — важнейшим. Кроме Семена, был еще один человек, который представился Яковом Бекбулатовичем. Он был маленького роста, на коротких ножках и очень-очень толстый. Его круглое лицо, гладко выбритое, лоснилось от пота, а маленькие карие глазки смотрели напряженно и выжидательно.

Нине почему-то сразу подумалось, что, наверное, такими же глазками паук смотрит на муху, запутавшуюся в его сети.

Главным тут, несомненно, был этот самый Яков Бекбулатович, а Семен, похоже, присутствовал просто в качестве бывшего товарища по университету. Вероятно, Семена взяли специально для того, чтобы у Нины не возникло сомнений и она села в машину.

Разговор велся в некоем помещении, куда они приехали, свернув с оживленной улицы в тихий переулок. Там была маленькая железная дверь в стене, на которой ничего не было написано. Со стороны можно было подумать, что за этой дверью находится кладовка, где дворник хранит свои метлы и лопаты.

На самом же деле внутри оказалась вполне благоустроенная квартира, напоминавшая жилую, хотя сразу было видно, что тут никто не живет.

Сквозь приоткрытую дверь Нина даже заметила кухню, где была газовая плита и стояла посуда. При этом запах в квартире был такой, что становилось ясно — никто и никогда на кухне ничего не готовил.

В комнате, куда ее провели, стояли кожаные кресла, диван, тоже обитый кожей, и низкий столик, тоже, как и все здесь, девственно чистый.

Когда Нина наконец спросила, в чем же дело и о чем будет разговор, Яков Бекбулатович сказал:

— Расскажите нам все, что вы знаете о банке «Солнечный», о компании «Санрайз»… Словом, все, что вы говорили вашему редактору Демьяну Потаповичу. И все то, чего вы ему не говорили.

Когда Нина поняла, что деваться некуда, она все рассказала. Никто ей не угрожал, просто она поняла, что оказалась в таком положении, когда лучше не спорить.

Мужчины слушали ее молча, не перебивая, но с таким видом, будто уже знали все это.

— Понятно, — нарушил молчание толстенький Яков Бекбулатович после того, как Нина изложила все, что узнала от Алексея. — Собственно, все это мы и так знали.

— Вам рассказал Демьян Потапович? — спросила Нина, удивляясь на своего главного редактора. Что потянуло его болтать о таком? Это же совершенно против всех журналистских правил.