Б. Седов - Дама Пик (Роман)

- Ну ладно, с хорошими новостями разобрались. Теперь вернемся к Знахарю. Короче, завтра…

Затворов остановил его жестом:

- Погоди, Пал Иваныч, это еще не все.

- Что еще? - нахмурился Дядя Паша.

- Послезавтра - день города. Трехсотлетие это, чтоб ему… В мэрии решили, что устроить благотворительный концерт для зэков - самое то, что нужно. Я не знаю, чем они там думают, но принято решение устроить концерт во дворе. Под открытым небом, так сказать.

- Они там что - вовсе охренели? - Дядя Паша удивленно поднял брови.

- Может быть, может быть, - согласился Затворов, - но, сам понимаешь, тут я ничего не могу поделать.

- Да уж… Гуманисты, мать их за ногу! - Дядя Паша с досадой покрутил головой, - но тут уж, действительно, ничего не поделаешь.

- Вот и я говорю. На концерте этом будут всякие там звезды… - Хозяин снова взял бумажку, - вот - рок-группа «Пилорама»…

- А, знаю, - вмешался Саша Сухумский, - нормальная группа. Они воровские песни исполняют. Про зону там, про колючку, потом про березки опять же… Нормальные песни, пробивают.

- Ага. Хорошо, - Хозяин снова заглянул в бумажку, - потом еще группа «Дуст», Алекс Апфельберг и Миша Бояринов.

- А эти, как их… «Тату» не приедут? - поинтересовался Сухумский.

- Нет, не приедут. А на что они тебе?

- Ну-у… Такие девки! Да тут все мои гаврики обдрочились бы прямо на концерте!

- Обойдетесь.

- Да уж обойдемся, что поделаешь.

- Ну вот и хорошо. И еще - на концерте этом будет новый мэр города - Алевтина Гордиенко. Так что сами понимаете, до того, как это все кончится - ни о какой мокрухе у меня в «Крестах» и речи быть не может.

Это было сказано твердо и веско.

Возражений не было, потому что все понимали: какими бы специальными ни были отношения собравшихся в кабинете начальника тюрьмы, хозяин здесь он. И, хоть он здесь и Хозяин, тюрьма все же не частная лавочка, и считаться с тем, что она часть огромной и мощной системы со своими законами и правилами, приходилось.

- Ну что же, - подытожил Дядя Паша, - значитца, так тому и быть. Сразу же после праздничка, после концерта этого, Саша Сухумский со своими людьми берет Знахаря и выжимает из него всю информацию. А потом… Ну, в общем, Тимофеич сам знает, как сделать лучше. Хватит, попрыгал Знахарек - и достаточно.

Затворов согласно кивнул и налил всем водки.

- За упокой его души, - сказал он, - и за его щедрость к бывшим товарищам.

Выпили не чокаясь.

Знахарь был приговорен, но ничего не знал об этом. В этот момент он спал на своей койке, и ему снилась темноволосая девушка, которая сидела на берегу лесного ручья, опустив пальцы в его прозрачные воды, и ласково улыбалась, закрыв глаза. У изголовья Знахаря неподвижно стоял молодой парень и равнодушно смотрел в заполнявший камеру полумрак. На его запястье были вытутаированы две молнии, сильно напоминавшие эмблему СС.

- А теперь, - и Затворов с многозначительной ухмылкой оглядел гостей, - перейдем к культурной части нашей сегодняшней программы.

Он нажал на кнопку, закрепленную под дубовой столешницей, дверь открылась и на пороге показался молодой прапорщик с наглыми глазами вороватого холуя.

- Давай, - кивнул ему Затворов, и прапорщик исчез.

- А чего - давай? - поинтересовался Саша Сухумский, зацепив на вилку кусок буженины.

- Сейчас увидишь, - самодовольно усмехнулся Затворов, - не спеши.

Дядя Паша догадался, куда отправился хозяйский холуй, но промолчал и, разлив водку по стопарям, сказал:

- Ну что, за успех нашего дела?

- За успех - это можно, - ответил Затворов и взял стопку.

- Ну давайте, - поддержал тост Саша Сухумский.

Водка была выпита, и Затворов, хрустя огурцом, невнятно спросил:

- Слышь, Пал Иваныч, а что ты там про других авторитетов говорил? Которые вроде бы тоже к деньгам Знахаря грабки тянут?

- Говорил, точно, - подтвердил Дядя Паша, - и первый из них…

Он сделал паузу и оценивающе окинул взглядом собеседников, как бы решая, стоит ли открывать им такие серьезные вещи.

Те молчали, выжидающе глядя на него, и Дядя Паша закончил фразу:

- И первый из них - Стилет.

Затворов, который прекрасно знал Стилета, имел с ним дела и долю в стилетовских маклях, удивленно поднял брови, но промолчал.

Он прекрасно понимал, что если имя человека произносится в таком разговоре и в таком смысле, то жить ему осталось недолго.

И, как бы подтверждая его мысли, Дядя Паша сказал:

- Как-то нехорошо получается - вроде человека похоронили, а он живой ходит. Неправильно это. Так что, - и он тяжело взглянул на Сашу Сухумского, - после Знахаря - Стилет.

Сашу это вполне устраивало, потому что таким образом он избавлялся от необходимости отстегивать Стилету бабки за молчание о пирожках, да и вообще… Саша побаивался Стилета, и если Дядя Паша уберет его, то Саше станет легче дышать. Неизвестно, правда, каково будет дышать под Дядей Пашей, а именно такая перспектива и вырисовывалась, но про пирожковые он не знал, а это уже было значительным плюсом.

- Как скажешь, Дядя Паша, - почтительно произнес Саша Сухумский, - мы тебя уважаем и мнение твое ценим. А он точно хочет этих денег?

- А ты коронацию вспомни, и сходняк тот, на котором мы Знахарю условия объявили. Вспомни, как Стилет на Знахаря смотрел. Да у него в каждом глазу по жабе сидело! А в голове калькулятор щелкал так, что по всей комнате слышно было. Что, скажешь, не заметил?

- Ну, вообще, конечно, заметил, - важно кивнул Саша.

На самом деле тогда, в «Балтийском дворе», он был слишком озабочен мыслями о пирожковом бизнесе, чтобы замечать такие нюансы, но сейчас нужно было продемонстрировать понимание и солидарность.

- Да-а-а… - добавил он, многозначительно кивая, - я тогда еще подумал: что-то он свое крутит… Точно!

И Саша Сухумский закивал еще энергичнее, как бы вдруг найдя подтверждение своим тайным мыслям.

Дядя Паша, для которого лицедейство Саши было открытой книгой, бросил на него быстрый взгляд и сказал:

- Ну вот все и ясно. А у тебя, Тимофеич, возражений нет?

Тон, которым был задан этот вопрос, возражения исключал, поэтому Затворов так и ответил:

- А какие могут быть возражения? Мы хоть и одно дело делаем, но я все-таки не вор в законе, и поэтому в ваши дела не лезу. Не моя, так сказать, вотчина.

Дядя Паша согласно кивнул, и тут дверь, за которой несколько минут назад скрылся слуга Затворова, отворилась.

На пороге показались сначала давешний прапор, а за ним - размалеванная маруха лет сорока, которая подталкивала перед собой трех молоденьких девиц.

Две из них хихикали, стреляя прищуренными хитрыми глазками по кабинету, а большей частью - по столу со жратвой, на которую они обратили внимание в первую очередь. Обеим было по восемнадцать лет, и они ждали суда за ограбление и поножовщину. Они прекрасно понимали, для чего их привели в кабинет начальника тюрьмы, и нисколько не возражали против этого. Им было все равно, где раздвигать ноги, и они вполне готовы были расплатиться своими пока еще молодыми и свежими прелестями за водку и жирную пайку, которые ждали их на столе.