Говард Фаст - Лидия

Я со вздохом покачал головой, прошагал к двери с табличкой "офис" и постучал. Открыла мне пухленькая розовощекая женщина, которая сразу пригласила меня войти, присесть и угостила шоколадными конфетами из коробки. Все это меня огорчило. По роду своей деятельности я не привык встречать радушный прием. Я почему-то чувствую себя куда уютнее, когда на меня рычат. Во всяком случае, это позволяет мне огрызнуться или дать сдачи в ответ.

— Чем могу вам помочь, мистер…

— Крим. Харви Крим, — ответил я, показывая ей свое служебное удостоверение. — Я — детектив из страховой компании…

— Частный детектив? Ой, как интересно!

— Не совсем…

— Но ведь здесь так написано!

— Да, мэм. В своей компании я и впрямь числюсь частным сыщиком, но так у нас просто принято. На самом деле никаким частным сыском я не занимаюсь. Моя работа заключается в том, чтобы возвращать компании застрахованное имущество, которое было потеряно или украдено.

— Понятно, — кивнула толстушка. — Неужели у какой-нибудь из наших воспитанниц что-то украли? Я всегда выступала против того, чтобы девушки приносили в колледж какие-то дорогие предметы — они ведь еще плохо представляют себе истинную стоимость вещей. Слишком юные. Даже сама мысль, в моем Сиви-Холле что-то украдено, для меня невыносима. Бывает, конечно, пропадает какая-то мелочь. Некоторые девочки могут чисто машинально прикарманить какую-нибудь ерунду, что плохо лежит, но ценность — никогда. Я не думаю, что такое у нас возможно, и никогда вам не поверю…

— Крим, — повторил я. — Харви Крим.

Прервать или остановить ее было делом нелегким. Слова извергались из этой женщины ключом, лились бурным потоком. Впрочем, воспользовавшись секундным замешательством, мне удалось убедить ее, что ни из ее драгоценного Сиви-Холла, ни у одной из воспитанниц ничего (насколько я мог судить) не украдено.

— Чем же, в таком случае, я могу вам помочь, мистер Крим?

— Вы не читали в газетах про кражу, случившуюся пару дней назад в Нью-Йорке? Я имею в виду колье стоимостью в четверть миллиона долларов, похищенное у Марка Сарбайна.

— Э-ээ, читала. Кажется, вчера. Грешно признаваться, мистер Крим, но я обожаю кражи драгоценностей. Есть в этом что-то притягательное. Я иногда думаю…

— Да, мэм. Вы правы. Так вот, это колье страховала наша компания, и я пытаюсь расследовать обстоятельства кражи. Когда речь идет о столь крупной сумме, нельзя пренебрегать никакими мелочами.

— Да, конечно. Помню, попалась мне как-то одна книжонка про похитителя драгоценностей…

— Да, миссис Бедрих, я тоже прочитал их целую уйму. Позвольте объяснить вам цель моего прихода. Дело в том, что украденное колье было в свое время приобретено его нынешним владельцем у Ричарда Коттера, хотя принадлежало не самому Коттеру, а его дочери…

— Саре Коттер!

— Именно. Теперь вы понимаете, почему я здесь. И Ричарда Коттера и его дочери уже нет в живых, но мне кажется, что некоторые сведения о ней могли бы помочь в моем расследовании. Вы помните эту девочку?

— А как же! — Толстуха слегка нахмурилась. — Бедное дитя… Но я, право, не понимаю, чем могу вам помочь. И девочка и ее отец уже мертвы, а колье принадлежало совсем другому человеку… Ужасная трагедия, мистер Крим… Мне просто больно об этом вспоминать. Такая замечательная девочка, веселая, умненькая, жизнерадостная…

— При каких обстоятельствах она умерла, миссис Бедрих?

— Она погибла в автомобильной аварии — так в наши дни гибнет множество детей. Ах, как жаль…

— Вы можете мне рассказать, как это случилось?

Узнал я совсем немного. У Сары Коттер имелся маленький иностранный автомобиль — миссис Бедрих казалось, что итальянский, но наверняка она не знала. Возвращаясь как-то раз из Нью-Йорка, Сара решила срезать путь, и поехала по грязной проселочной дороге, тянувшейся вдоль пруда. Машина потеряла управление и свалилась в пруд. Прямо перед этим прошел сильный ливень и по оставшимся в грязи следам шин удалось сразу установить, в каком месте автомобиль сорвался в воду. Следы эти случайно нашли двое мальчуганов, которые выловили из воды подушку с сиденья и женскую сумочку. Смышленые ребята проследили, чтобы никто не затоптал следы, и вызвали полицию. По содержимому сумочки полицейские опознали Сару.

— Вот такая нелепая и трагическая кончина постигла эту девочку, — со вздохом заключила миссис Бедрих.

— А что выявило дознание? Она захлебнулась?

— Дознания не было, мистер Крим. Тело так и не удалось обнаружить.

— Как? Но это невозможно! Неужели нельзя было прочесать дно всего пруда? Ведь машину-то наверняка нашли!

— Нет, мистер Крим, — терпеливо ответила миссис Бедрих. — Дело в том, что Чейсинский пруд — не совсем обычный. В этой части Массачусетса вообще встречаются разные геологические аномалии. А Чейсинский пруд считается бездонным.

— Ну что вы, миссис Бедрих, — развел руками я. — Бездонных водоемов не бывает. Возможно, что он просто очень глубокий. Но в любом случае, машину можно чем-нибудь подцепить и поднять на поверхность.

Миссис Бедрих, пожав плечами, ответила, что она не геолог, но твердо знает, что Чейсинский пруд не имеет дна. Я не стал спорить и спросил, когда произошла трагедия.

— Примерно год назад.

— А ее отец покончил с собой восемью месяцами раньше?

— Простите, мистер Крим, но мне бы очень не хотелось затрагивать эту тему. Я имею в виду отца Сары. По-моему, нет ничего более греховного и святотатственного, чем наложение на себя рук — особенно, если подумать о страшном ударе, который обрушивается на близких самоубийцы. Известно ли вам, что Саре он не оставил ровным счетом ничего? Растратил все, что у них было, вплоть до последнего цента. Даже фамильное колье заложил. Да, мы знали про это колье. Девочки вообще довольно охотно делятся друг с дружкой своими тайнами. Но оставить собственного ребенка без средств к существованию… Просто удивительно, как бедняжка смогла дотянуть до конца года. Благодаря нашим попечителям, Саре не пришлось платить за обучение, но что ее ждало впереди? Без родных, без дома, без денег…

— Она ведь уже заканчивала колледж, да? — Мне пришлось снова перебить болтушку — иного способа вставить хоть словечко мне не оставалось.

— Да. И, вы знаете, порой мне кажется, что, останься девочка жива, она бы очень страдала. Я понимаю, что вам это кажется жестоким, но… как мог отец так поступить со своим ребенком?

— Не знаю, миссис Бедрих. Я не был знаком ни с отцом, ни с дочерью. Но я хотел бы побеседовать с ее бывшими подругами.

— Я не понимаю, чем это поможет вам в поисках колье. Вас ведь именно оно интересует, да?

— Да, мэм, я, признаться, и сам этого не знаю, но уж поскольку приехал, то не хотел бы упускать такой возможности.