Анна и Сергей Литвиновы - #останься дома и стреляй!

– Что ты хотела? У красивых девушек всегда много поклонников, и не всем им везет. А на небесный рай бедняга зря надеялся. Там Кася тоже будет со мной.

Как только могут достойные, умные, удивительные мужчины терять головы от подобных ничтожеств?

По счастью – когда первый, «медовый» год миновал, а Саша начал стремительно делать карьеру, пьедестал под богиней Касей слегка закачался.

Сын завел фан-клуб, с удовольствием общался с поклонницами, все чаще уезжал на съемки и позировал фотографам в обнимку со светскими львицами.

Кассандра продолжала стеречь дом и от скуки играла в теннис.

Но по-прежнему оставалась в роли официальной супруги, и Ольга Петровна не сомневалась: невестушка еще себя проявит. Взрастит из Александра абсолютную звезду, выведет на пик богатства и славы, а дальше – всадит нож в спину.

Так и случилось.

Как получилось, что она растеряла всех подруг и друзей? Несчастна, одинока, под подозрением – а поддержать некому! Со всех сторон ощерились пики. Столько всего ужасного за один день! Обнаружить труп мужа. Выдержать тяжелый допрос. Перенести омерзительные вопли и обвинения свекрови. А на закуску – это жуткое тоу-шоу, где ей перемыли кости и фактически обвинили на всю страну.

Денису, партнеру по миксту, не позвонишь, не поплачешься – у Каси были к тому серьезные основания. Двоюродной сестре нельзя – вдруг менты ее телефон прослушивают?

С любимой подругой Лизой у них разлад, да что там – та ее просто послала.

Нинка (тоже ведь приятельницей считалась!) вообще телевизионщикам продала. А очень милый на вид журналист Полуянов фактически в убийстве обвинил. Какое он имел право приводить свою дурацкую статистику, если официальная версия Сашиной смерти – несчастный случай?!

«Может быть, – задумалась Кася, – прямо немедленно, с утра подать иск? На Могилева, его передачу и всех участников, кто посмел ее заочно обсуждать?»

Но нужен ведь адвокат хороший. Касю по всяким юридическим и житейским вопросам раньше всегда подруга Лиза консультировала. А у нее самой никаких полезных знакомых нет, да и боялась она судиться.

Девушка бестолково металась по первому этажу – садилась, вставала, открывала шторы, закрывала, пила воду. На второй этаж, откуда всего несколько часов назад увезли мертвого Сашу, подниматься не решалась. Дом казался гулким, зловещим – какие-то шорохи, скрипы. Вдруг душа мужа здесь? Очень хотелось сесть в машину и уехать отсюда куда глаза глядят!

Но опять упираемся в исходное: друзей – тех, кто готов посреди ночи принять, – у нее теперь нет. А гостиницы все закрыты – эпидемия, блин. Снова в Питер поехать? Но полицейские, хотя подписку не брали, сказали строго: из региона не отлучаться. Может, напиться? Нет, тогда еще страшнее будет.

Время давно перевалило за полночь, но о том, чтобы идти спать, Кася даже помыслить не могла. Только глаза закроешь – Сашкин дух сразу к ней явится.

Она в отчаянии обхватила себя руками – и тут, гулко и громко в пустом доме, зазвонил телефон. На определителе значилось – Вика. Сашин пресс-секретарь. Баба противная, но хоть с кем-то поговорить!

– Але! – торопливо произнесла Кася.

– Я к тебе еду. – Здороваться Виктория не стала.

– Зачем?

– Ты дура?

– Вика, не надо, пожалуйста. Мне и так тяжело.

– Нет, ты дура, – еще больше возвысила тон пиар-менеджер. – Почему ты мне не звонишь?

– А я должна?

– Конечно! Творится абсолютный беспредел, но тебе пофиг.

– Где беспредел?

– Сашину память на всю страну треплют, а ты даже не спрашиваешь, как это прекратить!

– Хорошо, – покорно сказала Кася. – Как мне это прекратить?

– Иди морду крась – слегка, по-вдовьему. И кофе мне свари. Я скоро буду.

Спустя час Кася сидела на неудобном барном стуле в кухне и говорила в камеру:

– Я глубоко возмущена тем, что устроили вчера на главном канале страны. Никто не имеет права обсуждать меня за спиной и тем более обвинять. Но гораздо больнее мне было слышать, как обвиняли Сашу, самого близкого мне человека. Мы с ним прожили четыре счастливых года. Не буду обманывать – иногда, как и во всех семьях, у нас случались размолвки. Но он никогда даже голос на меня не повысил, не прикрикнул. Это был добрый, интеллигентный, мягкий, прекрасно воспитанный человек…

Вика, снимавшая ее на телефон, скорчила горестное лицо, послюнявила палец, провела им по щеке. Но Кася и без дурацких подсказок расплакалась, пробормотала:

– Извините.

Пресс-секретарь продолжала снимать, и вдова постаралась взять себя в руки.

– Я не знаю, откуда Нина взяла весь этот бред, будто Саша меня бил. Вот, у меня на щеке до сих пор остался синяк, я его не скрываю и раньше не пыталась скрыть. Но я всем говорила и еще раз повторяю: я упала на корте. Отрабатывала с теннисной пушкой укороченный удар и поскользнулась. Нина уверяет, будто мы всегда тренировались вместе, но это неправда! Накануне турнира я ездила на частный корт одна. Я делаю слишком большой замах, когда играю у сетки, и мне хотелось перед соревнованиями попробовать исправить этот пробел. И я вовсе не собиралась посвящать в свои планы Нину – мою соперницу по корту.

– Где именно этот частный корт? – спросила Виктория.

– Я не хочу говорить, у хозяина будут неприятности. Но полицейским я адрес сказала.

– Значит, неприятности уже будут, – заверила пресс-секретарь. – Так что говори.

– Ну, ладно. Это частный дом в поселке Чеверьково. Улица Заречная, десять.

– А теперь расскажи, что случилось год назад, когда у тебя тоже был синяк на лице, – потребовала Виктория.

– Мы с Сашей тогда только что поменяли лестницу в доме – была деревянная, а поставили чугунную. Ступеньки кованые, с завитушками. Я никак не могла к ней привыкнуть, все время спотыкалась. Саша даже сверялся с проектом, думал, может быть, высота ступенек неправильная или перила не на том уровне. Но все оказалось нормально, просто я такая нескладная. А однажды я решила подняться на второй этаж в туфлях на каблуках, зацепилась… ну, и упала.

– Кто-то видел, как ты упала?

– Нет, только Саша.

– Оступилась и упала с лестницы – какое банальное объяснение. Может, ты его все-таки покрываешь? – Вика показала рукой: мол, давай, возмущайся активней.

И Кася – как могла внушительно – отозвалась:

– Я повторю. В России лояльны к мужчинам, которые распускают руки. Но и в нашей стране есть люди, для кого ударить женщину – немыслимо. Саша был именно таким. Даже если бы я его оскорбила, обманула, предала – он бы просто ушел, но никогда бы меня и пальцем не тронул.

– Но твоему партнеру по теннису Саша врезал, – усмехнулась Вика.

– Мужчины могут драться между собой. Это нормально, – твердо произнесла Кася.