Александр Фишман - Мертвые головы

— Цель-то была вполне благая, согласись, Авдюша.

— И что толку? Реальные денежные притоки-то уменьшились. Как тут не вспомнить Черномырдина с его "Хотели как лучше…" Опять жидко обосрались.

— Почему опять?

— А, одноклассничек-то мне порассказывал. Мы-то с тобой всего не видим, а он с интересом наблюдает. Администрация-то введет фиксированные цены на полиэтиленовые мешочки, ну те, в которые на рынках и в магазинах товар фасуют…

— Зачем?

— Хороший вопрос. Вроде как для защиты малоимущих слоев населения.

— А на деле?

— А на деле малоимущие со своими мешочками на рынок ходят, постиранными и высушенными. А остальным плевать на эти копейки. Конечно, никто это тупое распоряжение и не думал выполнять, но если бы торгашей заставили, это привело бы к безусловному понижению товарооборота, пусть и небольшому. Кому выгодно? Никому. Аналогичная история со стеклотарой.

— Что еще за история?

— Тоже ввели фиксированный предел стоимости бэушной бутылки. Экономический эффект: спекулянты из соседних областей сняли неплохой куш за наш счет, за счет тупости наших отцов-руководителей, а мы опять в клоаке. Идиотизм свой они отменили втихоря, денежек-то утекло немало. И такие их ляпы на каждом шагу, а страдает, между прочим, население. А как они руководят сельским хозяйством! О, это отдельная большая тема! Вот где неподнятая целина-то!

— Только не начинай ее поднимать! Не желаю я больше все это дерьмо слушать. Что бы ты там ни говорил и как бы ни был прав, в моем романе будут жить прекрасные и верные женщины и порядочные и сильные мужчины. И там не будет ни спиртовиков-теневиков, ни проституток, ни чиновников, ни прочей… так сказать…

— Тогда это будет сказка… — печально и неожиданно трезво посмотрел на друга Авдей. — Ну, дай Бог… Хотя я не очень представляю…

— Тащи еще пива!

— А разве есть?

— Я в холодильник поставил. И воду под пельмени ставь.

— А водку?

— И водку давай, здесь на разок разлить осталось. А потом почитаешь мне свои стихи, а то совсем тоску нагнал…

— Некоторые из них работают под своими именами, если они достаточно благозвучны. Например, Карина, армянка. Но большинство берут псевдонимы. Алла, Виола, Диана, Ия, Жанна, Нана… Одни для понта, другие шифруются. Некоторые где-то работают, для других проституция единственный бизнес. Одни сразу тратят все, что зарабатывают, на шмотки, развлечения. Другие откладывают каждую копеечку, надеются в будущем завести дом, семью.

— И заводят?

— Случается.

— Хорошо, что есть такие… Бережливые…

— Да, нам это на руку, — согласилась девушка и вздохнула.

— Чего ты? — скосил на нее взгляд молодой человек.

— Сейчас бы сигаретку… — мечтательно протянула она.

— Мы же договорились!

— Да я ничего. Ты же знаешь. С тех пор, как ты мне запретил, я ни одной не выкурила. Это я так, в память о прошлом.

— Что за удовольствие травить себя дымом! Столько болячек от этой дряни!

— Тебе хорошо, ты спортсмен, ты и не начинал. А бросать, знаешь, как тяжело!

— Ничего, справишься.

— Само собой, — вновь вздохнула девушка. — Раз ты так решил. А я тебя всегда слушаю.

— И правильно делаешь. Это для твоего же блага. — "Если он еще скажет, что целовать курящую женщину, все равно, что облизывать пепельницу…" — подумала было она, но додумать, что тогда будет, не успела, потому что он все же произнес: — Целовать курящую женщину все равно, что облизывать пепельницу.

— Я же тебя просила обходиться без трюизмов, милый.

— А я тебе говорил, что не собираюсь подстраиваться под твои взгляды…

Они сидели в машине во дворе одного из микрорайонов на окраине города, состоящего из множества неотличимых друг от друга панельных девятиэтажек. Девушка специально настояла, чтобы приехать чуть пораньше, для того, чтобы настроиться на предстоящее "дело". Они не боялись, что их "Тойота" привлечет чье-то внимание, потому что стояли не во дворе нужного им дома и даже не в соседнем, а через один, где у тротуаров припарковалось еще несколько автомобилей.

— Живет Ирка с матерью и братом. — Рассказ этот звучал не впервые, но девушка считала нелишним посвятить друга во все детали, и он не возражал. — Мать работает проводником на поезде. В рейс уехала позавчера, вернется через несколько дней…

— В Москву ездит?

— Честно говоря не знаю, — подумав, пожала плечами девушка. — А это имеет какое-нибудь значение для нашего дела?

— Да нет, наверное. Я просто так спросил. Ну, что дальше?

— Братец у нее наркоша и идиот. По крайней мере так Ируша говорит. Плотничком сидит на игле, уже несколько лет…

— Животное, — презрительно скривил губы парень. — Ненавижу наркоманов!

— Ты у меня молодец, — не поворачивая головы, произнесла девушка привычную, как-будто заученную фразу. — Сейчас ее братец лежит в больнице.

— В "Хвойном"? — спросил юноша, имея в виду профилакторий, где подлечивали страдающих наркоманией.

— Нет, в Первой Градской. Ножом его пырнули. Дружки, кажется.

— Наверное, дозу не поделили.

— Скорее всего. Это нам тоже на руку. Хоть есть уверенность, что он не припрется в самый неподходящий момент.

— Будем надеяться.

— И знак хороший. Звезды за нас, как бы ты к этому не относился.

— У тебя все знаки — хорошие, — поморщился молодой человек.

— А что же. Удачу надо призывать, без нее никуда, дорогой мой.

— А если к ней кто-то другой завалится? Ну там подруги, соседи, любовник?

— Да ты Ирушку не знаешь. Это хитрая и осторожная бестия. Раз она мне назначила время, значит, точно в этот час к ней никто больше не придет. Она ведь от всех скрывает, что у нее "грины" есть. И в первую очередь от родственничков. Ну, с братом понятно, но и мамаша не прочь запустить руку в дочины закрома. Попивает она.

— Хороша семейка! Наркоман, проститутка и алкашка!

— Что ты хочешь, планида такая. Вот Ирка и мечтает вырваться из этой ямы, для того и доллары копит. Что такое до дефолта были три-четыре тонны "баксов"? Так, слезы. А теперь это пол-приличной "двушки" Главное, не растратить и не потерять. Она даже близким подругам ни словечка о "бабочках" не шепнула…

— А тебе-то почему сказала? Чем ты ее расслабила?

— Она совершенно случайно узнала, что я у Алки пару раз брала и аккуратно рассчиталась. Вот и подкатила ко мне.

— Где же ее хваленая осторожность? — нервно хохотнул парень.

— А у нее какай-то приятель очень крутой рэкетир. Она надеется, что в случае чего, он из меня долги по-любому вытрясет. В крайнем случае пришьет. Она ведь и предположить не может, что я не собираюсь допускать, чтобы меня пришил какой-то грязный недоумок. Она считает, что я девочка-колокольчик, мягкотелая и растяпистая, неспособная даже стать девочкой — Робин Гудом.