Дарья Калинина - Семейный отель

– Устроился! Дрыхнет! Вставай!

Но Гужа не реагировал. Грязные волосы прикрыли его лицо, он не шевелился. Но рот был искривлен в какой-то отвратительной ухмылке, так что Вова окончательно пришел в неистовство:

– Да я тебя… Да я тебе!..

Он схватил мужика за ногу и приготовился хорошенько дернуть, желая заставить Гужу слезть с бильярда.

– Не трогай!

В дверях, держась за сердце, стоял запыхавшийся отец. Но Вова уже разлетелся. Он сильно дернул своего врага за ногу, но Гужа вместо того, чтобы спрыгнуть на пол, свалился туда тяжело, словно набитый чем-то куль. Свалился и остался лежать на полу.

– Эй! – нерешительно произнес Вова, слегка испугавшись. – Ты это чего?

Он предполагал, что Гужа его разыгрывает. Сейчас вскочит на ноги и заржет своим отвратительным смехом. Опершись рукой о бильярд, Вова неожиданно почувствовал под пальцами влагу.

– Если он его…

Но все оказалось еще хуже. Пальцы Вовы оказались испачканы чем-то липким и красным.

– Это… это еще что? Это кровь?

Вова взглянул на отца и тут же понял, что кому-то кроме него сейчас приходится худо. Вид у отца был до того нехорош, что Вова даже испугался. Отец был бледен, губы его посинели, он хватал ртом воздух и шатался.

– Нет, нет! Не падай!

Подхватив отца, Вова положил его на кровать. В конце концов, если Гужа предпочел дрыхнуть на бильярде, то кровать может сгодиться более приличным людям. Валидол у отца всегда был с собой. Вова сунул ему таблетку, а сам присел рядом. Взгляд его уперся в тело их неприятного постояльца.

– Что же с ним случилось?

– Не трогай, сынок, не надо.

Но Вова, превозмогая брезгливость, все же откинул длинную прядь волос.

– Что за!..

Лицо Гужи было перекошено в застывшей предсмертной гримасе. Поистине он встретил страшную смерть. Горло его было располосовано от подбородка почти до грудины, и в образовавшейся ране виднелись все внутренние органы – трахея, язык и связки. Вова почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку. Он отвернулся и увидел лицо отца. Его выражение удивило Вову, пожалуй, еще больше, чем все остальное. Отец смотрел на труп Гужи с выражением какого-то удивительного облегчения. Словно бы все, что случилось с этим человеком, не имело к нему ровным счетом никакого отношения.

– Он мертв, – прошептал отец, и на его лице появилась улыбка. – Его кто-то убил. Понимаешь? Кто-то пришел сюда и убил этого типа.

– Да, согласен. А нам что теперь делать?

– Надо звать полицию.

– Ты представляешь, что тут начнется?

– Что же делать, сынок. Другого выхода у нас нет. Пойду.

И отец, кряхтя, начал подниматься.

– Почему он такой грязный? – с недоумением произнес Вова, разглядывая тем временем убитого. – Кровь – это еще понятно. Но он вроде как еще и в земле вывалялся.

Одежда Гужи была мокрой, и она была вся перепачкана. Трава, мусор, листья да еще глина вперемешку с песком и пляжной галькой.

– Где это он так извозился?

– Может, упал где?

И отец быстренько ретировался. В отличие от отца Вова проявил больший интерес к тем местам, которые довелось посетить Гуже нынешней ночью. По всей видимости, он был на пляже – об этом свидетельствовал морской песок, затерявшийся в складках одежды, и мелкая галька, забившаяся в подошвы его кроссовок. Но кроме этого Гуже довелось еще искупаться прямо в одежде, потому что кое-где на его брюках и рубашке были видны следы водорослей. И даже одна мидия торчала из кармана.

– И зачем он полез в воду в одежде?

Но кроме того, что Гужа искупался в море, он после этого еще и повалялся где-то на земле. Трава, земля – это все означало, что, искупавшись в одежде, Гужа затем добрел до полосы зеленых насаждений и уже там прилег.

– Был бы он еще пьяный, тогда понятно.

Но нет, запаха алкоголя от Гужи не исходило. И на наркомана похож он не был. Рубашка с коротким рукавом позволяла видеть сгиб локтя, который был совершенно чистый. Значит, дело в чем-то другом.

А вот появившаяся в отеле полиция к выводам Вовы отнеслась прохладно.

– Молодой человек, занимайтесь своими делами, а мы займемся своими. Кровь убитого есть только на бильярдном столе, больше нигде в комнате ее не видно. Имеются также следы борьбы. Все указывает на то, что убийца прикончил свою жертву именно в этом помещении. Повалил на бильярд и располосовал ему горло.

– Ты посмотри, как он действовал, – многозначительно произнес второй полицейский.

– Вижу. Работа профессионала.

И пояснил специально для Вовы:

– Таким образом в среде уголовников казнят предателей и стукачей. Колумбийский галстук называется.

– Значит, этот Гужа был уголовником?

– Снимем отпечатки пальцев. Пробьем по нашей базе данных. Посмотрим.

Затем Вову из номера выставили, и он отправился проведать отца. Он застал того на кровати, держащего руку на сердце, но уже румяного и счастливо улыбающегося. Рядом с отцом Вова увидел маму, которая тоже чему-то улыбалась. Тут же сидела Райка, которая тоже чему-то улыбалась. Вова отметил, что улыбки у всех троих совершенно одинаковые, как под копирку. Но чему они так радуются?

И словно одних улыбок было недостаточно, мама еще и провозгласила:

– Какое счастье!

И отец с Райкой согласно закивали головами. Этого Вова стерпеть уже вовсе не мог.

– Счастье?! – завопил он. – Человека убили! У нас в отеле!

– Ну и пусть! Зато мы все вместе, и все у нас в порядке.

Вова лишь плечами пожал и вышел. Определенно, родители что-то от него скрывают. А раз так, то он пошел подальше от них. Во дворе он увидел Петра Семеныча, явившегося со своим товаром. Петр Семеныч был тихим пьяницей, промышляющим себе на бутылку торговлей сувенирами, которые он мастерил из морских ракушек, маленьких крабов и камешков. Когда Петру Семенычу надоедало сидеть у входа на пляж, он отправлялся бродить со своим переносным столиком по соседним домам с целью разжиться клиентами среди отдыхающих.

– Здорово, Семеныч! Как дела?

– У меня-то хорошо. А вот у вас, я вижу, полиция. Что случилось?

– Постоялец погиб.

– Неужели ночью утоп?

– Нет, – удивился Вова. – С чего ты взял?

– Так.

И Петр Семеныч отвел глаза в сторону. Но так как старик и сам любил почесать языком, то молчать долго он не смог.

– Отчаянная у тебя сестрица, – сказал он. – Был я сегодня ночью на пляже. Ты же знаешь, когда ночь лунная, я всегда ночью материал для своих поделок собираю. Днем шумно и людно, а ночью благодать. Конкурентов среди мальчишек у меня нету, прохладно, хорошо.

– Ты про Раю что-то рассказывал.

– Так вот я иду и вижу, как она на волнорезе стоит. Да не одна, а с каким-то незнакомым мужиком.

– С мужем, наверное.

– Вадима-то я знаю. Он ростом чуть выше Райки будет. А тот мужик долговязый больно был. И волосы длинные до плеч.