Галина Романова - Миллионерша поневоле [litres]

– Ну, сбегал ты, допустим, не только от меня, – поправила она его, стараясь не обращать внимания на болезненный укол в сердце, вызванный его откровенностью. – Тебе на пятки наседали очень крутые парни, которые только еще учились быть крутыми. Но ты все равно испугался, потому что кинул их. На сколько, не помню?

– Смешно сказать! – воскликнул горестно Влад и вдруг не к месту по-хозяйски шлепнул ее по заду. – Из-за трех штук долларов такой переполох устроили! Разве же это деньги, Оль, чтобы ножом человеку угрожать?

– Они на эти деньги хотели начать строительство собственного торгового комплекса, а ты их кинул, – упрямо повторила Ольга, не желая потакать ему, как бывало и прежде. – Ребята по крохам собирали деньги, одолжили тебе под проценты, а ты их кинул. До сих пор не могу понять, на что ты надеялся тогда? Думал, что ли, с неба деньги на тебя ссыплются. Авантюрист ты, Владик. Авантюрист и еще мошенник. Очень взрывоопасная смесь.

– По-другому быть просто не может. Пододвинься, я прилягу. Замерз.

Искушение послать его ко всем чертям было слишком велико, но Ольга, как овца на заклании, послушно откинула край одеяла, впуская Влада. Пружины снова застонали под его большим тяжелым телом. Он лег на бок и тут же пододвинул ее к себе.

– Оль, – позвал он чуть слышно, целуя ее в ухо. – Скажи, а тебе хорошо сейчас со мной было?

Она не стала врать. Ей всегда с ним было хорошо. И она кивнула утвердительно.

– А мне как-то не так. – Он шумно задышал, с грубой силой лаская ее тело. – Думал, что будет как раньше, а что-то ушло. Что-то сломалось. Я же всегда хотел тебя, Оль. Пусть любви особой не было, но хотел-то всегда. А сейчас какой-то надлом в душе. Чертовщина какая-то… Как думаешь, что со мной? Может, я уже кончился как мужчина? Осталась одна техника, а чувственности ноль. Как думаешь, может, причина в этом?

Вот оно! Вот он, момент истины, ради которого она терпела его мерзкий цинизм весь вечер и большую часть ночи.

Попов Владислав Иванович останется самим собой даже через сто лет. Теперь нужно было действовать осторожненько, на полусогнутых, чтобы, не дай бог, не спугнуть. Не заставить его замкнуться в себе, прикрывшись каким-нибудь фальшивым смешком…

Ольга перевернулась на живот и, дурачась, укусила бывшего мужа за сосок. От неожиданности он вздрогнул и попытался увернуться. Но Ольга оказалась проворнее и снова куснула его.

– Вот видишь, а ты говоришь, что стал бесчувственным. Все рецепторы в порядке. Так что все твои опасения – это вымысел, дорогой. – Ольга поднялась повыше, приблизила свое лицо к его и, чуть касаясь губами его щеки, еле слышно произнесла: – Дело в чем-то другом. И ты это знаешь не хуже меня.

– Думаешь? – так же шепотом спросил Влад, обхватил ее за талию и одним рывком подмял под себя. – Теперь давай с тобой, как в том анекдоте: ты же у меня такая умница, придумай что-нибудь. А, идет?

– Постараюсь, – уклончиво пообещала Ольга, стараясь не обращать внимания на блуждание его рук и губ по своему телу. – Ну… ты, видимо, чем-то очень озабочен. Какие-то проблемы тебя гнетут. Отсюда твоя рассеянность, раздражение, желание докопаться до чего-то такого, чему ты и сам не можешь дать объяснения. Что скажешь?

Влад слушал ее очень внимательно. Он, впрочем, всегда так слушал ее. Хотя иногда, на его взгляд, говорила много лишнего. Но зерна от плевел он мог отделить. И, не кривя душой, признавал, что частенько правильные речи Ольги направляли его. Пусть не всегда в том направлении, куда ей хотелось бы, но то, что какое-то воздействие имели, это бесспорно.

– Ну… возможно… – промурлыкал он ей куда-то в ключицу. – А дальше?

– Попробую, но я не всесильна. – Ольга вдруг глухо застонала. – Влад, ну что ты делаешь? Я же не могу одновременно предаваться размышлениям и заниматься с тобой любовью!

– Стоит попробовать, Оленька. Тебе не нужно ничего делать. Просто говори, а я все сделаю за тебя…

Ей было очень трудно оставаться безучастной и трезвомыслящей. Влад умел быть непредсказуемым и дьявольски умелым, это сбивало с толку и заставляло следовать за ним.

– Ну же, милая, что ты хотела мне еще сказать? – сдавленно шептал он ей в ухо, тесно прижимая к себе. – Не нужно так дышать, детка. Скажи, что ты думаешь обо мне? Что со мной происходит?

– Ты… О боже, Влад, не сходи с ума!.. – Ей казалось, что еще немного, и она уже тогда точно не сумеет ничего ему сказать, а заодно и узнать от него то, что собиралась узнать изначально. – О, нет! Это уже слишком…

– А так можно? – расхохотался он сатанинским смехом, вытворяя с ней черт знает что. – Вот так, девочка, так… Молодец… Ну, что ты обо всем этом думаешь? Скажи же наконец!

И вот тогда, балансируя на самой крайней отметке между окончательным провалом в бездну и явью, она закричала:

– Я думаю, что ты трахаешь меня сейчас и морально, и физически!!! Ты всегда меня так трахал, Попов!!! Ты просто по-другому не умеешь! Тебе что-то нужно от меня! Не мог ты не знать, что я нахожусь с тобой в одном здании двумя этажами ниже! Не мог!!! Но ты чего-то ждал! Чего?!

Он отпрянул от нее, как от прокаженной. Оставил скомканную на скомканных простынях и тут же, не говоря ни слова, принялся одеваться. В ее сторону он даже не поворачивал головы. Ольга специально включила ночник в изголовье, чтобы видеть его. Нет, даже не посмотрел ни разу. Почему? Не потому ли, что она попала в самую точку. Обидеться он не мог, потому что обидеть его в принципе было невозможно. Его можно было насторожить, испугать, разозлить, но никак не обидеть. Он как мартышка, отпрыгивающая от огня, отскакивал от всего, чего опасался и чего не понимал. Что-то похожее происходило и сейчас.

– Ты не уйдешь от меня, не объяснившись, – жестко потребовала Ольга и по его примеру встала голышом у двери, отсекая ему все пути к бегству. – Я должна знать, чем обязана твоему внезапному вторжению в свою жизнь. После стольких лет отсутствия… Должна быть очень объективная причина. Она есть? Я права?

Влад продолжал прятать глаза, излишне сосредоточенно расправляясь с запонками. Потом так же аккуратно вернул на место галстук. Надел пиджак, смахнул несуществующую пылинку с правого плеча. Поправил волосы, растрепавшиеся по плечам и лишь потом, все так же не поворачиваясь к ней, глухо произнес:

– Причина есть, Оль. Конечно же, есть, но сказать я тебе о ней не могу… пока.

– Проститутка ты, Попов! – поморщилась она болезненно – он снова ничуть не удивил ее, явив свою вероломную сущность.

– Оля! Я же просил не называть меня так! – Он резко повернулся наконец к ней, вскинулся было оскорбленно, но тут же передумал, не без восхищения присвистнув. – Скажи, пожалуйста, я почти сумел забыть, какая ты красавица. В темноте разве разглядишь. Шла бы ты замуж, Оль, что ли.