Галина Романова - Красотка печального образа [litres]

Не лишись он преждевременно своих волос из-за дурной наследственности, сегодня он бы точно их лишился совершенно по другой причине.

Всех до единого причем! Потому что он бы рвал на себе волосы, будь они на месте, от того отчаяния, в котором барахтался второй день.

Куда, скажите, подевался этот тупоголовый ухажер пропавшей без вести Александры?! То ходил день за днем, обивал пороги, надоедал всем, начиная с него и заканчивая сержантом в дежурной части. А теперь, как сквозь землю провалился.

Ни дома его не было в Староникольском. Хотя соседка рассказывала, что будто пару дней назад Анатолий что-то очень кропотливо искал в своем доме и на подворье.

Ни у Александры в доме. И тут ее сосед похвалился своим мастерством разбивать табуретки об головы недоразвитых молодых остолопов, подозревающих приличных людей бог знает в чем.

Родители Александры тоже кое-что рассказали.

Ситуация явно выходила из-под контроля. Из-под его – Корабейникова Станислава Андреевича – контроля.

Начальство начинало свой рабочий день с того, что проходилось вдоль и поперек по его отделу, в котором служили одни бездельники, тупари и алкоголики.

Ну напился один из его ребят. Ну попал в вытрезвитель к своим же, те просто новенькие были и не знали парня в лицо, а удостоверения при нем не оказалось.

С кем не бывает проколов? Разве это повод для ежедневных утренних упреков?

И бездельниками их назвать никак нельзя. На каждом по три десятка дел висит, начиная от пьяной драки в соседнем дворе и заканчивая проевшим плешь городским маньяком.

Ребята не сидели, сложа руки. Они работали. У каждого в разработке было, минимум, по три версии.

– Пустышки! – орало на сегодняшней утренней оперативке начальство, орало, хваталось за сердце и за валидол. – В разработке у вас пустышки, потому что работают одни тупари, мать вашу!!!

В разряд тупарей они попали после истории с мобильным Коломенцева Тимофея. То есть после того, как Корабейников не обнаружил среди его абонентов ни одного мало-мальски приличного подозреваемого.

Но вот когда заявился к нему Анатолий и кое в чем просветил, то тут…

Но тут оказалось уже слишком поздно для реабилитации в глазах взбесившегося руководства. Ни на какие похвалы оно уже способно не было. Только упреки в бездействии и нежелание помочь хоть в чем-то.

Он вот сегодня с утра, к примеру, запросил санкции прокурора на обыск.

Ему даже договорить не дали. Заорали так, что три оставшиеся волосинки на голове Корабейникова, проложившие по его лысине три поперечные узкоколейки, встали торчком.

– Вон! И чтобы духу твоего в отделении не было до тех пор, пока ты мне на стол голые факты не выложишь, Стас! И никаких санкций до тех пор! Никаких больше просьб! Сами!!! Все, мать вашу, сами!!!

Корабейников выскочил из кабинета начальства с багровым лицом. Он ведь даже не успел поделиться своей радостью на предмет того, что, просмотрев еще раз тридцать распечатки телефонных разговоров Коломенцева, выписав задействованных в этих переговорах лиц и разбив их на группы, подгруппы и категории, он, кажется, начал кое-что понимать. И для того вот, чтобы довести собственное прозрение до победного финала, ему необходимо было две вещи: санкция прокурора на обыск и обязательное присутствие в его кабинете настырного малого.

Ни того, ни другого он не получил! А получил вместо этого втык!

Корабейников вышел из дверей управления и едва не задохнулся от духоты.

Ну и пекло! Когда же наконец закончится этот зной, уляжется пыль, вечно поскрипывающая на зубах, угомонится мухотень вместе с осами, которые кружились по его кухне над тазами с вареньем.

Вместе со злостью на начальство пришло тупое раздражение на жену.

Тысячу раз просил не превращать квартиру в консервный завод. Сотни тысяч раз просил погладить ему простую рубашку в мелкую полоску с короткими рукавами, чтобы он не парился, не потел и не вызывал отвращения у окружающих и у себя самого. А она вместо этого что? Она вместо этого сует и сует ему каждое утро опостылевший пиджак. Который не подходил ему по росту еще в магазине. На вырост, что ли, покупала? Спрашивал ведь: милая, как мне? Она только башкой своей качала: нормально, нормально. А где нормально, если рукава почти пальцы прикрывают, а карманы чуть не на коленках.

Корабейников вдруг с небывалой злостью стащил с себя пиджак, скомкал и тут же, поискав глазами урну, направился прямо к ней. Впихнул туда пиджачный комок, утрамбовал и для верности еще ногой потолкал сверху. Будто тот настырно мог выскочить из урны и снова занять место на его плечах.

Не выскочил, не занял, и Корабейников, с облегчением расправив плечи под тонкой белоснежной сорочкой, с длинными таки рукавами, направился к воротам.

Не дают санкции на обыск? И не надо! Он без нее обойдется! Что так, что так – по-любому, с работы ему лететь.

Ведь если не послушается начальства и залезет в дом без санкции, и еще попадется при этом – выговором не отделаться, выгонят запросто. А если не залезет в дом без санкции, подчинившись начальству, и прождет еще неделю-другую, то на его руках может оказаться еще парочка дел о местном маньяке, отправившем на тот свет очередных двух красоток.

Невзирая на полуденный зной, Корабейников зябко передернулся.

Не надо ему ни титулов, ни званий, пускай уж лучше девки живут. Итак, в городе жуткие разговоры ходят – вечерами страшно в соседнюю булочную выйти. Жена вон двенадцатилетнего сына теперь пасет, тот аж волком воет. И это в их-то захолустье с населением в двадцать тысяч человек! Когда же такое было?!

Не-е-ет, он вывернется наизнанку, но выдернет эту заразу из своего подполья. Он найдет ее или их! И начальник, который сегодня, невзирая на прежние заслуги, орал на него, как на пацана, еще и извинения попросит.

Только бы Толика найти! Только бы отыскать его, забубенного.

И снова некстати вспомнился начальствующий отказ в помощи.

Вот если бы не отказало оно ему, сейчас бы дали команду гаишникам, те бы мгновенно отловили Толика вместе с его машинкой, тот же на ней только что в сортир не ездит…

Корабейников Станислав Андреевич прокатался в городских автобусах почти до трех часов дня. Сначала ехал в одну сторону, внимательно исследуя все, что попадало в поле зрения. Потом с конечной остановки ехал в обратном направлении, глазея теперь на противоположную сторону улицы выбранного им маршрута.

Ни разу никого похожего на Анатолия Корабейникову на глаза не попалось. Ни разу! Даже мыслишка глупая мелькнула, а не подался ли пацан в бега, наворотив дел? Припорошил ему глаза своим несчастьем. Попрыгал, побегал, а как усыпил бдительность, так и на отрыв. Чем не версия, а?!