Галина Романова - Грешница в шампанском [litres]

– Что ты не понимаешь?

– Вообще ничего! Не понимаю, кому, кроме меня, она мешала? – он едва слышным шепотом говорил ей на ухо. – Не понимаю, кто, кроме меня, желал ей смерти…

– А ты желал?! – ахнула Таисия, перебивая его.

– Желал, – признался он честно. – Даже продумал все, понимаешь, как избавлюсь от этой замороженной стервы! А она возьми и умри прямо на моих глазах, да так еще некстати. Кто?! Кто, как думаешь, Стась?!

– Тот, кто потом тебе в карман пузырек из-под яда подсунул, – всхлипнула она, прижимаясь к нему крепче.

– Мне?! В карман?? Ты что городишь?! – от неожиданности он даже с коленей своих ее сбросил и уставился, как на больную. – Ты чего несешь, Таисия?! Очумела совершенно?! Ты хочешь сказать, что пузырек из-под яда лежал у меня в кармане?!

– А почему, по-твоему, я здесь?!

– Да, кстати, а почему?

Этот вопрос не давал покоя Кагорову вторые сутки. Он даже подготовкой к похоронам не мог заниматься, настолько волновал его этот вопрос. Сначала сидели все в бильярдной, всех вызывали по очереди, опрашивали. Потом он послал Стаську за визиткой, надо было врачу «Скорой» ее отдать, чтобы он ему позвонил и сообщил, когда можно будет забрать тело и все такое. Денег при этом не забыл ему сунуть, чтобы мужичок подсуетился и не заставлял самого Кагорова бегать и надрываться. Таисия пошла в холл, где гости оставили свою верхнюю одежду, а потом…

Потом все как-то разом пришло в движение, засуетилось, забегало. Милиционеры и прокурорские подобрались, зашушукались и начали тут же сворачиваться. А Таисию увезли. Это было такой неожиданностью для Кагорова, можно даже сказать, ударом!

Он потихоньку курил тогда в бильярдной и мечтам предавался. Вот, мол, сейчас вся процессуальная бодяга закончится, всех отпустят, он Стаську в охапку и куда-нибудь с ней. Чтобы никто не мешал, чтобы никто не мог войти. Чтобы только он и она, и то, что между ними искрит, и то, отчего все жилы вздуваются, и сердце словно кузнечный молот колотит, колотит…

А ее взяли и увезли в милицейской машине с решетками. Сначала ненавистную покойницу увезли, отчего он только вздохнул с облегчением. А потом эту девчонку. Как? Почему? За что? Никто ничего понять не мог. А на перешептывания и догадки ни у кого уже просто сил и желания не оставалось. Все побыстрее принялись собираться и разъезжаться.

И он уехал домой. Надо было бы, может, в больницу ехать. Да не поехал, обо всем с врачом договорившись. Чего лицемерить, прыгая возле морга? Ничего, кроме облегчения и тайной радости, он не испытывает. Да, и еще огромной признательности тому, кто выполнил за него то, что он давно в мозгах вынашивал. Не без этого, конечно же.

И тут вдруг Таисия такие новости преподносит.

– Итак, почему ты здесь?

– Я пошла за твоей визиткой, помнишь, ты меня попросил?

Он уже успел сунуть ей в руки огромный кусок жареного мяса с хлебом, и она ела теперь, откусывая большими кусками. И бубнила с набитым ртом, сонно моргая.

– Начала шарить по карманам.

– Зачем по всем-то? Я же тебе сказал, что визитки во внутреннем должны были быть.

– Ага, должны быть, да не было! И твое счастье, что их там не было. Я по всем карманам, а там пузырек этот, – от воспоминаний сделалось горько, и она плаксиво закончила: – Даже сообразить ничего не успела. Я с ним к двери, думаю, сейчас выброшу на улицу в снег, а тут этот следователь из прокуратуры меня за руку. Вот и… С поличным, короче, меня. По подозрению в отравлении твоей жены. А я ведь…

– А ты, малыш, хотела меня спасти, да?! – он стиснул затылок Таисии и притянул ее набитую щеку к своим губам. – Маленькая моя! Из-за меня… Что же делать-то теперь?

– Что делать, что делать? Надо все рассказать как есть.

– То есть? – Кагоров заметно нахмурился.

– Ну, что ты послал меня за визиткой, и я этот пузырек в твоем кармане и…

– Ни в коем случае!! – зашипел он страшно, сдавив пальцами ее затылок так, что она сморщилась от боли. – Никаких моих карманов не должно фигурировать, милая!! Ты просто вышла за помадой, пудрой, да за чем хочешь! И…

– И что?! В своем кармане, что ли, нашла этот пузырек, да?! Дура я, что ли?!

Она даже жевать перестала, уставившись на Кагорова с обидой. Она-то думала, он выход какой-нибудь из этой ужасной ситуации придумает, а он придумал, что называется! Сначала покормил, а потом недвусмысленно намекает на то, чтобы она все на себя взяла. Так получается? Пришел покормить перед казнью, так? Задобрить решил, чтобы она все на себя взвалила?

– Стася, Стася, погоди, малыш! – Кагоров поймал ее за запястье, больно стиснул и потянул ее на себя, суетливо принялся шептать: – Погоди, не горячись! Что с того, скажешь ты им, что в моем кармане нашла или еще в каком? Я же не призываю тебя сказать, что ты из своего кармана вытащила этот злополучный пузырек! Скажи, из чьего-нибудь еще.

– Из чьего, к примеру?

– Ну…

И Кагоров сказал первое, что на ум ему пришло. Назвал людей, которых мало знал и дальше продолжать знакомство с ними не имел ни малейшего желания.

– Я не могу, сдурел, да?!

– Почему?

– Да потому, что это моя родная сестра с мужем!

– Да ты что! – ахнул Кагоров, удивленно качнув головой. – Вот это номер… А чего же вы за весь вечер парой слов не обмолвились тогда? Ты мне не врешь?

Но он и сам заметил, что девушки действительно имели внешнее сходство. И это беспокоило его подсознание, пока они веселились и выпивали праздничной ночью. А только теперь понял, что именно беспокоило. Как раз их внешнее сходство и не давало покоя.

– Я не вру. – Таисия зашуршала пакетом, где еще оставалась добрая дюжина жареных мясных ломтей, не отобрал бы в сердцах. – Надька – моя родная – сестра, а Серж – ее муж.

– А почему вы там не общались? Ни разу даже не подошли друг к другу, не поговорили.

– Почему не поговорили? Поговорили в самом начале. Вас с женой еще не было. – Таисия с горечью улыбнулась. – Знаешь, о чем?

– Ну?

– Чтобы я родства своего с ней не обнародовала. Незнакомы, мол, и незнакомы.

– А с чего это вдруг?

– Ну… Непутевой меня считает. – Таисия впервые за минувшие сутки беспечно рассмеялась. – Считает, что запятнать ее может родство со мной. Как тебе?

Кагоров помолчал, переваривая, а потом спросил:

– А в чем твоя непутевость, Стась, выражается?

– А как ты считаешь? – она взяла его ладонь и приложила к своей щеке. – Приличная девушка может отдаться первому встречному в машине через два часа знакомства?

– А-а-а, ты об этом! – он вспомнил их знакомство. – Так то было… Это как-то иначе называется.

– Как?

– Внезапно вспыхнувшим интересом, страстью, если хочешь. В чем же тут твое беспутство? Не согласен.

Он с сожалением глянул на часы, потом на свою подружку. Время свидания, за которое ему пришлось очень щедро заплатить, подключив влиятельных знакомых, неумолимо подходило к завершению.