Наталья Солнцева - Оборотень по наследству

– Его Бутенко забрал…

– Моего ружья достаточно, – отозвался Савелий. – Я и патронташ притащил. Правда, пули не серебряные, а на кабана.

– На кабана надежнее, – одобрил кладоискатель. – Верно, Вася?

– Не знаю, что этакого громилу возьмет, – содрогнулся полицейский. – У него шкура, небось, как броня.

– И зубы как сабли, – поежился доктор. – Саблезубый тигр, значит?

– Не тигр, – возразил Василий. – Но размером может помериться… Я думал, он и меня прикончит!.. Но ему, по ходу, Нинки хватило…

Он с шумом втянул в себя воздух и начал тереть глаза. Слез не было, но веки сильно чесались. Во рту пересохло.

– У вас воды нет, мужики?

– Водки, что ли? – усмехнулся охотник. – Извини, Вася, сейчас ясная голова нужна. Пить потом будем, когда завалим болотного монстра!

Мужчины замолчали, прислушиваясь, не раздастся ли на улице дикий звериный вой, который предвещал появление хищника. Но только дождь барабанил по крыше салона, да хлюпала вода под колесами.

– Вы думаете, это Воронин свистопляску устроил? – спросил у доктора Лютиков.

– Не знаю. Меня беспокоит, что Полухин ушел из дому вместе с моим другом. Куда, никому не сказал. Похоже, кто-то из них взял с собой ружье.

– Вероятно, Полухин и взял, – предположил Савелий. – Он хороший стрелок. Мы с ним однажды соревнование затеяли… Я выиграл! Но с большим трудом.

– Значит, они на зверя пошли, – заключил кладоискатель. – Куда же еще? Не по воробьям же палить?

– У чудища есть логово на болотах, как пить дать. Не в могиле же ему прятаться? Если он из-под камня выбрался, то наверняка не намерен обратно лезть!.. Чем ему плохо на воле-то? Людей в заброшенных деревнях мало, так он в поселок повадился. Гуляй, малина! Жри человечину!

– Твою мать… – выругался Василий и погрозил кулаком незримому злодею. – На этот раз я его не упущу! У меня вон чего припасено…

С этими словами он достал из кармана круглый предмет и показал присутствующим.

– Граната? – ахнул Савелий. – Ты че, Васька? Сдурел? Гляди, нас не подорви!

– Обижаешь…

– Это не боевая, – покосившись на гранату, заключил Лютиков. – Шумовая, небось.

– Угадал, – кивнул полицейский, пряча боеприпас обратно в карман. – Но зверюгу оглушить можно. И подстрелить, пока не опомнилась!

– Я бы на вашем месте не обольщался, – процедил охотник.

– Не Библию же людоеду читать!

– Ты ему свой тотем покажи, – посоветовал Савелий кладоискателю. – Может, испугается?

Со стороны эти препирательства выглядели мирной болтовней, словно компания из четырех мужчин ехала на пикник.

– Я до сих пор не верю, что Нинка… что ее… – внезапно всхлипнул Василий. – Сопьюсь теперь, ей-богу! Это я во всем виноват… Паршиво мы жили в последние годы! Бранились из-за ерунды, я от нее деньги прятал… Изменял даже! С аптекаршей…

– Скотина ты, Вася, – буркнул Лютиков. – Женился на хорошей женщине, а сам ее не ценил. Аптекарша против твоей Нины – бледная моль.

– Да я со злости… Отомстить хотел!

– За что же?

– Наезжала на меня Нинка, пилила и пилила…

– О покойных либо хорошо, либо никак, – перекрестился охотник.

– Слушай, Вася, ты, выходит, того… вдовец, – заявил Лютиков. – Осознал? Кончилась твоя семейная жизнь. Всё, амба!

– Никому такой лютой смерти не пожелаю…

– Главное, чтобы Полухин с Ильей не пострадали, – вздохнул доктор. – Черт их дернул на болота идти!

– Вот именно, черт дернул, – отозвался Савелий. – Мы с этим исчадием ада должны схватиться и победить! Иначе всем хана! Эта зверюга нас по одному переловит и сожрет!

– Что ты заладил, сожрет да сожрет? Подавится! Мы, чай, не кролики!

Мужчины нервно посмеивались, подтрунивали друг над другом, отвлекаясь от мрачных мыслей. Никому не хотелось представлять, что их ждет в лесу и на болотах. И сложа руки сидеть нельзя, и встретиться с чудищем страшно. Каждый по-своему переживал происходящее. Василий – особенно остро.

Доктор молча крутил руль, объезжая полные жижи колдобины.

– Вот и «Старые вязы», – объявил он, глядя на показавшийся впереди забор и выступающий над ним дом. Туманная дождевая дымка делала его призрачным, словно мираж. Каминные трубы терялись во мгле, а фигурки то ли волков, то ли собак на столбах у ворот казались зловещими предвестниками несчастья.

– Старик Полухин эту беду на нас накликал, – пробормотал Лютиков. – Надо было ему разбойничье золото присвоить?! А мы за него отдуваемся!

– Ты бы сам отказался? – покачал головой охотник. – И вообще, откуда он мог знать, как все обернется?

– Моя Нинка тут вовсе ни при чем, – тяжело вздохнул Василий. – За что ее? Золота мы с ней в глаза не видели, но все равно не убереглись… Я жену потерял, братцы!

– Лес рубят, щепки летят…

– Ах ты, любитель фольклора! Кому-то золото, а кому-то мучительная смерть и сыра земля. Да? Где справедливость?

– Может, не в золоте дело, – заметил доктор.

– Здесь лучше свернуть на проселок, минуя усадьбу, – посоветовал Савелий. – Надеюсь, не забуксуем. Глядите в оба, док!

– А что, с Ворониным разговора не будет?

– После поговорим. Взгреем его как следует… Но сначала убедимся, что Полухин с вашим другом живы и здоровы.

Антона одолевали дурные предчувствия…

Илья потерял счет времени. Сколько минут прошло с тех пор, как его спутник скрылся в тумане? Пять, десять? Или так невыносимо медленно протекали секунды?..

Тук-тук-тук, – нарушая зловещую тишину, стучали капли по непромокаемому плащу.

У Ильи затекли руки и палец на спусковом крючке, при этом началась дрожь в коленках. Мысли приходили самые мрачные. Взгляд его был прикован к проему между деревьями, где висела молочная дымка.

«Получился бы неплохой кадр, – машинально отметил он. – Черт, кажется, я влип. Что делать, если Полухин больше не появится? Вдруг он нарочно завел меня в глубину трясины и бросил на произвол судьбы?.. Сам я не выберусь отсюда! Я не знаю дороги!»

Его охватила паника, которая нарастала с каждым мгновением. Сердце его колотилось где-то в горле, голова закружилась, тело повело в сторону. Внезапно завесу тумана разрезал ослепительный проблеск молнии, громыхнул гром такой силы, что у Ильи заложило уши.

В тот же миг из озаренной вспышкой света мглы вынырнула темная туша, на ходу приобретая очертания обросшего шерстью чудовища. Вид его был столь ужасен, что Илья оцепенел. Отвратительным смрадом дохнул зверь, раскрывая громадную пасть; сверкнули острые, как бритва, клыки…

– А-а-а-аааа! А-а-ааа! А-аа-аааааааа!

Должно быть, так кричит солдат, бегущий на амбразуру вражеского дзота. Илья слышал собственные вопли как бы со стороны. Палец его дважды инстинктивно дернулся, и прогремели два выстрела. Пули впились в голову адского монстра, но тот продолжал двигаться по инерции вперед…