Маргарита Ардо - Его Снежинка, пятая справа

Нет, далеко балерина бы сбежать не успела, она не рейнджер.

Я включил фонарь в телефоне и осветил чёрные заросли.

— Глупая! Женя! Ты же меня подставляешь и себя! — гаркнул я в промозглую ночь.

Вдалеке завыла собака. Я застыл, затем сделал пару намеренно громких шагов и перевёл луч фонаря к камышам у Дона, плескающего совсем рядом. А сам весь превратился в слух. Пусть думает, что иду туда. Ледяной ветер охладил саднящую над виском рану. Заколыхал ветки стоящих на пригорке мёртвых акаций, серо-синие, как призраки степи, сухие будыли. Я сделал ещё пару фальш-шагов и буквально шестым чувством уловил шевеление в кустах с противоположной стороны от дороги. Попалась!

Я ломанулся туда, ломая сухостой, как бешеный лось в весенний гон. Шорох прекратился. Ясно, Муха затаилась. Но поздно, красавица, я уже понял, где ты. В несколько прыжков я оказался у раскидистых голых веток безымянного куста. Луч фонаря вглубь высветил розовое пятнышко. Забилась, как мышка.

— Женя, я вижу тебя, вылезай! — рявкнул я.

Ни звука в ответ. Да что я тут шутки играть с ней буду? Сколько можно?

Продолжая светить фонарём, я выждал несколько мгновений. А потом со страшным треском разворошил, сломал и раздвинул ветвистую преграду, царапая руки. Наклонился и оказался нос к носу с беглянкой. Она сидела на земле, втянув голову в плечи. Даже не глянув на меня, отвернулась и зажмурилась, словно я на самом деле собрался её убивать. Аж тошно стало.

Я протянул ей руку и примирительно сказал:

— Ладно, побегала и хватит, Женя. Пойдём в дом, простудишься.

Она мотнула головой, пискнула что-то нечленораздельное и подалась назад, но было некуда. От покатившейся слезы по щёчке скрутило в груди. Быть страшным гоблином оказалось противно. Тянуть её насильно тоже не хотелось. Куст проклятый весь на колючках и сучках — исцарапаю же!

Я встал на колени в паре дюжин сантиметров от неё. Полупрозрачная кроха сжалась в комок.

— Послушай, мороз, ветер, а ты в одном свитере.

Молчит и глаз не открывает, белая вся, как привидение. Дрожит. Обхватила руками коленки. Реально почувствовал себя маньяком-насильником.

— Евгения! Прекрати вести себя, как маленькая! Сама сказала, что взрослая! — рявкнул я.

Ноль реакции.

На меня накатил гнев — тут её спасаешь от простуды, от смерти, от чёрта лысого, а она выпендривается! Я выругался в сердцах, почувствовал, как что-то тянет за шиворот и дёрнулся. Принялся отдирать от себя одной рукой прицепившуюся к вороту рубашки колючку, и в голове опять резко заломило. От внезапной боли я громко втянул сквозь зубы воздух.

Женя открыла глаза. И мгновенно расширила их, увидев пятно крови там, где у меня дико саднило. Остатки слёз блеснули в свете фонаря, но выражение ужаса, наконец, исчезло.

— У вас кровь! Больно? — напряжённо спросила она.

В глазищах эфемерного мотылька отразились вина и сочувствие. И я сразу забыл, что секунду назад Евгения меня бесила так, что хотелось достать лопату.

— Терминаторы боли не чувствуют, — соврал я и улыбнулся.

Она моргнула виновато.

Я снова протянул ей руку:

— Ну что, пойдём?

Взлохмаченный мотылёк в розовом громко сглотнул и заявил совершенно серьёзно и по-взрослому:

— Мне на самом деле очень жаль, что пришлось нанести вам увечье. Это была вынужденная мера. Понимаю, не приемлемая, но в данных обстоятельствах… Вам надо срочно к врачу. Зашить.

— Потом разберусь, — кивнул я.

Она вдруг вскинула подбородок и добавила весьма жёстко:

— Прошу прощения, но я с вами никуда не пойду!

Женя

Такого отчаяния, как сейчас, под этим проклятым кустом я не испытывала даже когда меня хотели отчислить из Академии за слишком правдивые посты в Инстаграме. И не ощущала одновременно таких сильных чувств: ненависти, страха, холода и вины, сбившихся в один плотный клубок.

Я ударила человека! Я чуть не убила его!

Но это была война и отвратительная неизбежность — единственный путь к свободе или конец всему! Кровь на виске, жуткие потоки, вместе с неестественными тенями, похожими на грим злодея, подчёркивающий ужасное лицо передо мной, были тому подтверждением.

— Пойдём со мной, — сказало чудовище до мерзости дружелюбно, и снова вибрации его голоса, низкого и густого, обманчиво приятного перекатились в пространстве и тронули до дрожи струны в моей груди.

Угу, так же ласково мамин двоюродный дядя в таёжной деревне подманивал поросёнка, забившегося в сарай, пахнущий сеном и кедровой хвоей. А я помогала ему, наивная до жути в свои тринадцать. Дядя Гриша поймал четвероногого малыша со смешным, подрагивающим пятачком. И даже дал мне погладить, милого, розового, с нежной, чуть подёрнутой пушком кожицей… Потом этого поросёнка подали на стол, зажаренного до румяной корочки, фаршированного кашей и грибами, с оливками в глазах. А я перестала есть мясо раз и навсегда. Категорически.

Но я больше не наивная дура и доверять этому громиле не намерена. Даже несмотря на сломанный в собственной груди камертон. Этот голос не может быть приятным! Он неотъемлем от чудовища. У меня просто стресс и две секунды до истерики.

Нет, пусть ещё достанет меня отсюда. Буду мёрзнуть хоть до утра. А при свете дня по дороге мимо могут проехать люди. Они обязательно проедут и этот кошмар прекратится. Надо только подождать!

Хотя откуда-то вместе с обжигающим холодом ветром, фоном и тонкими, мёртвыми ветками меня касалась мысль, что ничего не выйдет. Я усиленно заглушала её. Я не сдамся! Я буду кричать, звать, сопротивляться!

Тугая поросль в центре куста давила в спину, а мне хотелось, чтобы напряжение за плечами ослабло, и я внезапно провалилась в оркестровую яму. Или в кроличью нору. Или в Нарнию, чёрт побери… Да куда угодно, лишь бы не видеть этого бандита с лихорадочно горящими глазами.

Я буду бороться за себя до последнего! За мою жизнь! Я не променяю её на жалкое существование героини из триллеров, в которое меня так бесцеремонно приглашают.

Он не обманет меня — в том ужасающем доме не может жить нормальный человек! Даже обычные бандиты не устраивают в подвале спальни с бронированной дверью и аппаратные помещения для записи и подглядывания. Я случайно забежала туда в панике и всё поняла. Мне стало уже не до роли Снегурочки. Просто чудо, что Терминатор забыл запереть вторую дверь из ванной комнаты в тренажёрный зал…

Нет, обратно я не вернусь! Ни за что!

— Я никуда с вами не пойду. Извините! — решительно ответила я, стараясь не дрожать.

Глаза его нехорошо сверкнули.

— Не пойдёшь?

— Не пойду!

— Прошу по-хорошему.

— Уходите!

Пауза. Громкое дыхание. Запах крови и пота. Я выдохнула его из себя, стараясь не дышать. Получилось фырканье.