Анна Данилова - Черная перепелка

Но где они были убиты? И кто привез тела и почему именно сюда? Может, влюбленная пара пряталась от любопытных глаз в одном из этих нефтебазовских коттеджей?

Несмотря на то что приближался Новый год, местные жители, кроме Дины Логиновой, конечно, неохотно возвращались в свои дома — всем хотелось увидеть процесс, как тела укладывают на носилки и заносят в машину. И только после того, как трупы увезли, а оперативники собрали и упаковали в пакеты грязные простыни, небольшая площадка между домами, своеобразный наблюдательный пункт, опустела, и следы зевак начало засыпать снегом.

Дождев посмотрел на небо — звезд не видно, где-то там, высоко, над городом нависла гигантская снежная туча, откуда сыпал и сыпал снег.

«Словно нарочно, — подумал Дождев, — чтобы скрыть все следы».

Особенно его огорчала невозможность определить следы протекторов проезжающих машин, среди которых была и та, на которой привезли трупы, — дорога была заезжена.

С большим опозданием приехала машина с прокурорскими работниками, его непосредственным начальником.

Дождев, выйдя из своей машины, где он время от времени грелся, рассказал о страшной находке, назвал имя второй жертвы, объяснил, что тела уже увезли в морг, да и большая часть группы покинула место преступления — начиналась метель.

Как всегда, Дождева завалили вопросами, ответа на которые он дать не мог. Он всегда поражался способности своего руководства узнать о преступлении то, чего следователь знать на первых порах просто не может. Даже простой, казалось бы, вопрос, когда было совершено убийство, будет висеть в воздухе до тех пор, пока судмедэксперт не произведет вскрытие тела.

Где находились трупы до того, как их выбросили на обочину дороги? Мотив убийства? Предполагаемый преступник?

Он понимал, буквально завтра весь город будет гудеть, когда узнает об убийстве доктора. Областное начальство приедет, будет всем нервы трепать и требовать немедленно найти убийцу. Но все это будет завтра. А сегодня праздник. И пусть до утра никто и ничего не узнает. Разве что Соболев. Вот ему он не может не позвонить.

Все разъехались, Дождев вернулся в машину, позвонил Соболеву.

— Ваня, ты уж извини, что в такой день и час, понимаю, Новый год…

— Что, нашли ее? — сходу спросил Иван.

— Нашли… — и Дождев в двух словах рассказал о двойном убийстве.

— Надо его брать, — Иван имел в виду мужа, вернее, уже вдовца Андрея Закатова. — Так и знал, что их найдут вместе. Но был уверен, что это случится весной.

— Значит, кому-то нужно было, чтобы их обнаружили сейчас. Возможно, убийца спрятал трупы в жилом доме, в каком-нибудь сарае или погребе, здесь же, поблизости от Нефтебазы, хозяева дома обнаружили, перепугались и, чтобы не ввязываться в это дело, вытащили и положили на обочину дороги. Завтра всех здесь опрошу, обыски, конечно, сделать будет невозможно, права такого у нас нет, но, может, кто что и видел, слышал… Ну, и бывшей женой Тропинина займусь — чувствую здесь женский почерк.

— Шило? Заточка? Не думаю… Знаешь, что я тебе скажу, Дима? Если это не Закатов, то ищи убийцу в больнице. Доктор твой был мужиком видным, баб любил… Уверен, кто-то да видел его с Милой Закатовой, ревновал страшно. Не по воздуху же они летали, по улицам ходили, кто-то да видел эту красивую пару, как бы они ни прятались.

— Я понял… Ладно, Ваня, с наступающим! Лиле от меня большой новогодний привет!

— Спасибо, друг. И тебя тоже с праздником.

Дождев выбрался по заснеженной дороге в город и покатил по пустынным улицам, помутневшим от густого от снега воздуха. Город-призрак.

Ему подумалось, что он, возможно, единственный из всех жителей сейчас находился не дома за накрытым к празднику столом, а в машине, причем даже не определившись с конечным пунктом.

Домой не хотелось, там было неуютно, пусто, даже еды никакой не было. Женщина, которую он любил, жила своей жизнью в Москве, очень далеко от него, и тревожить ее накануне Нового года он просто не посмел: она была замужем и, по-видимому, вполне счастлива.

Машина сама привезла его к дому Юлии Тропининой. Окна ее квартиры горели.

Он поднялся, позвонил в звонок. И когда дверь открылась и он увидел ее, то сразу все понял — она знает.

В доме пахло запеченной курицей и чесноком. На хозяйке были джинсы и черный свитер. Веки припухли от слез.

Они посмотрели друг другу в глаза, все ясно было и без слов. Горе сделало женщину словно бесчувственной, казалось, она и ходила-то с трудом.

На звонок вышел Михаил Смушкин, вообще во всем черном.

— Проходите, — сказал он, словно не замечая стоящей неподвижно в дверях Юлии. — Вот такой у нас Новый год.

— Вы извините, но я должен поговорить с вами, — обратился Дождев к Тропининой.

Она наконец отстранилась, впуская его в квартиру.

Проходя на кухню мимо двери, ведущей в гостиную, Дождев заметил накрытый на двоих стол — шампанское, фужеры, закуски, фрукты…

— Как вы узнали? — спросил он, когда они вдвоем расположились за кухонным столом друг напротив друга. Смушкин снова деликатно удалился куда-то к себе. — Кто вам сказал?

— У меня знакомые в прокуратуре, — ответила Тропинина чуть слышно.

— Вы знали эту девушку? — Он нарочно задал такой вот пространный вопрос, чтобы выяснить, насколько она осведомлена о том, при каких обстоятельствах был обнаружен труп ее мужа.

Она не ответила.

— Мила Закатова. Вы слышали когда-нибудь это имя? Фамилию?

Она посмотрела на него в упор, глаза начали наполняться слезами.

— Фамилия знакомая, — наконец произнесла она.

— И запоминающаяся. Максим Иванович оперировал летом ее супруга, бизнесмена Андрея Закатова. Мы же говорили с вами об этом.

— Ах… да… Точно. И что?

— Вы знали, что они встречались?

— Нет, не знала, — она отвела глаза, как это делают все, кто лжет.

— А где они встречались, тоже не знали?

— Не знала. Но каждая перепелка готова была услужить ему, предоставить свою квартиру с ключами.

— Перепелка?

— Ну да, он всех своих подружек называл перепелками. У нас же не больница, а перепелиное царство.

— Что-то я не пойму… Хотите сказать, что все его подружки, с которыми он был в отношениях, готовы были предоставить ему свою квартиру, зная, что он будет там с другой? Вы серьезно?

— Я сказала «подружки», а не любовницы. Вы просто не знали Макса, а я знала. Он всем им давал надежду, говорил ласковые слова, мог даже поцеловать, как бы авансировал эти самые отношения, но никто не знает, с кем он был на самом деле. Для него все эти девушки были просто милым фоном, игрой, понимаете? Ему нравилось заигрывать с ними, зажимать их в углах, делать комплименты, дарить какие-то маленькие подарки. Он вообще очень хорошо относился к женщинам, расточал свою нежность направо и налево.