Ирина Комарова - Легкой жизни мне не обещали

– Любовник Кристины, – не задержался с ответом Гоша. – Это он подкладывал в стол всякую гадость. А что, при таком раскладе, с точки зрения Гордеева поставить в столе растяжку – самое разумное решение. Один бабах, и все семейные проблемы решены. Любовник ликвидирован, а жена, после такого наглядного урока, шелковая станет. Взрывчатку ведь не только в рабочий стол можно подложить – масса имеется вариантов, самых различных.

У Баринова новая версия энтузиазма не вызвала.

– Чтобы любовник мадам Гордеевой мог проникать в кабинет директора, он должен быть в офисе своим человеком, а лучше сотрудником. На эту роль годится только Дима.

– Леня сказал только, что Дима в Кристину влюблен, – напомнила я. – А что они любовники, такого он не говорил.

– Положим, то что говорит Леня, это не обязательно истина. Но, в любом случае, Дима жив, а взорвался кто-то другой. Так что, не кругло получается.

– Да, не кругло, – Гоша на мгновение задумался и тут же предложил другой вариант:

– А если наоборот? Если взрывчатка была заложена именно для Гордеева? Все очень логично. Любовники решили избавиться от мужа. Сначала довели его до бешенства записками и приколами, а потом взорвали.

– Положим, взорвали-то совсем не его, – уточнила я. – И потом, если взрывчатку закладывал любовник, то он и погиб. А Дима жив.

– Ну и что? Дима мог нанять покойника, чтобы тот заминировал стол. А тот, нечаянно сам взорвался. Скажешь, так никогда не бывает?

– Откуда я знаю? Среди моих знакомых еще никто не взрывался. И вообще, никто со взрывчаткой… ой! А если узнать, не имел ли кто-нибудь из фирмы «Апрель» такого опыта? Если кто-то из них работал, например, на шахте, взрывником, то сразу становится ясно, кого подозревать!

– Взрывник на шахте, – приподнял бровь Гоша. – Особенно это актуально для Светланы с Кристиной.

– Ой, не придирайся! Отец мог работать и показать дочке основные принципы. Сан Сергеич, разве я не права? Наверное, мы можем как-то это выяснить?

– И права, и можем, – невозмутимо согласился шеф. – Вот только заниматься этим нам ни к чему. Нина, конечно, по базе данных проверит, – Ниночка, не тратя слов, кивнула, – но если наши подозреваемые в криминале не завязаны, то по ним там ничего не будет. А Стрешневу узнать о подозреваемых и их родственниках все подробности гораздо проще – он человек государственный. И насколько я знаю Володю, завтра у него уже будут все данные. Или, почти все.

– И портсигар надо проверить по базе, – вспомнил Гоша. – Пока у нас кроме портсигара, ни одной ниточки к покойнику нет. А если это действительно серебро, то может Ниночка что и накопает. Вдруг он по спискам украденного проходит?

– Портсигар и личные дела на всех подозреваемых, – повторила Нина и снова кивнула: – Сделаю.

– Еще надо сходить в этот магазин прикольных игрушек, вдруг там покупателя вспомнят. Рита, Гоша – это ваша работа. Вместе или кто-то один, как хотите.

– Хорошо, – ответил Гоша.

А я неуверенно спросила:

– Сан Сергеич, а я не поняла… зачем нам это? Я имею в виду, узнавать что-то, выяснять? Гордеев же не собирается нанимать нас для расследования взрыва.

– Это он сегодня не собирается, – ответил шеф. – А через пару дней соберется, никуда не денется.

– Ну да, – поддержал его Гошка. – Прижмет его Володя, Гордеев к нам, как наскипидаренный прибежит.

– Но зачем Володе его прижимать?

– Затем, чтобы дело раскрыть побыстрее. Ничего личного – просто у Стрешнева в производстве меньше двух десятков дел не бывает, и за каждое начальство греет регулярно. А здесь самый естественный вариант – это то, что взрывчатку в стол положил сам Гордеев. Ему это и проще всех сделать и мотивы у него самые понятные – расправиться с доставшим его шутником. Так что, милейшему Андрею Николаевичу придется здорово потрудиться, чтобы убедить Стрешнева в своей невиновности.

– Вернее, это нам придется потрудится, – уточнила я.

– Ну да, если все удачно сложится, то нам.

Начало следующего дня было привычно тихим и спокойным. И занимались мы привычно тихими и спокойными делами. Гошка устроил мне небольшую тренировку, потом погнал во двор – оттачивать водительское мастерство. Я отчаянно терзала сцепление, когда у него в кармане зазвонил сотовый.

– Слушаю! Ага. Да ты что? Это не прикол? Ну ладно, сейчас будем.

Он убрал телефон и подмигнул мне:

– Занятие закончено – Ниночка сыграла сигнал «свистать всех наверх». У нас снова клиент. Дама. Денежку хочет заплатить, значит, дама, приятная во всех отношениях.

Надо ли говорить, что я выбралась из-за руля, не скрывая радости.

Клиентом оказалась женщина лет тридцати. То есть, может она была и старше, но выглядела на тридцать. Кислова, Александра Владимировна. Стриженые волосы тщательно уложены, причем на самодеятельность это не похоже – явно поработал парикмахер, причем достаточно высокой квалификации. Неброский, но дорогой брючный костюм, элегантные золотые сережки, цепочка с затейливым кулончиком, колечки на пальцах, все очень стильное и, скажем так, не дешевое. На ногах замшевые сапожки – в таких по снежной каше на автобусных остановках не топчутся. Женщины в таких сапожках подъезжают на собственном автомобиле прямо к крыльцу. Одним словом, мадам явно живет по принципу, внедряемому вездесущей рекламой: «Ты этого достойна!»

Кислова посмотрела на нас с Гошей без восторга.

– Александр Сергеевич, а что, присутствие этих молодых людей обязательно? Мне бы не хотелось посвящать в подробности своей личной жизни половину города.

– О чем вы говорите, Александра Владимировна, – мило улыбнулся шеф. – Вы же не в газету пришли, а в детективное агентство. Полная конфиденциальность проходящих в этом кабинете бесед, наше абсолютное правило. Что же касается молодых людей, то это опытные сотрудники, которые непосредственно будут заниматься вашим делом. Вы ведь тоже руководитель, и понимаете, что в каждой структуре есть своя иерархия. И если мое агентство действительно серьезная фирма, то я не буду сам бегать по городу.

Голос шефа журчал мягко, успокаивающе, чуть ли не убаюкивающе и женщина немного расслабилась. Не настолько, чтобы улыбнуться в ответ, но достаточно, чтобы кивнуть:

– Вы правы. Об этом я не подумала, – она перевела взгляд на нас, снова слегка склонила голову: – Прошу прощения.

И, не дожидаясь нашей реакции, снова обратилась к Баринову:

– Так значит, полная конфиденциальность?

– Абсолютная, – заверил он.

– Ну что ж… В конце концов, в моем деле нет ничего удивительного или необычного. Тысячи женщин, я думаю, попадали в ситуацию, когда приходится… – Александра Владимировна немного повернулась на стуле – теперь она сидела к шефу боком, а к нам лицом.