Ирина Комарова - Легкой жизни мне не обещали

– Я? Почему неадекватным? – судя по выражению лица Гордеева, ему впервые в жизни пришлось услышать, что он ведет себя неправильно.

Получай, Носорог! Так тебе и надо! Хотя бытовое хамство, это еще не повод, подозревать человека в убийстве, но все равно приятно сознавать, что кто-то щелкнул по носу этого самовлюбленного типа.

Впрочем, Баринов, оказывается, имел в виду вовсе не грубость нашего клиента. Нет, его рассуждения были гораздо проще и логичнее.

– Подумайте сами. Сомнительно, чтобы в вашем офисе происходили криминальные разборки, не имеющие к вам никакого отношения. Взорван ваш личный стол в вашем личном кабинете. Естественно было бы предположить, что жертвой окажетесь именно вы. Собственно, сначала все так и подумали. Но если это было покушение на вас, то почему вы не испугались? Да, на этот раз погиб другой человек, но если на вас покушались однажды, преступники могут повторить попытку. Так что, на данный момент, вас должно больше всего интересовать, как свою шкуру спасти и как найти человека, который на вас охотится. Вы же, вопреки всякой логике, – Баринов прикрыл глаза, передохнул пару секунд и продолжил, негромко и размеренно, – вы за жизнь свою нисколько не опасаетесь и убийцу отыскать, тоже не требуете. Вы пришли только для того, чтобы мы отвлекли от вас внимание милиции. Разве это не странно?

– Но я не думал… – пробормотал Гордеев. – Нет, то есть я, конечно… В смысле да, это было покушение, но он ведь сам взорвался! Значит, теперь мне опасаться нечего.

– Вы же не ребенок, – поморщился шеф. – И прекрасно понимаете, что если погиб исполнитель, то заказчик вполне может продолжать здравствовать. Ваше объяснение годится только в том случае, если вы знаете, кто именно погиб в вашем кабинете. И причину, по которой погибший мог желать вашей смерти.

– Нет, – торопливо сказал Гордеев. – Я понятия не имею о причинах! Не догадываюсь! Даже предположений никаких нет!

– А о личности погибшего, предположения есть? – подал голос Гоша. Я и то удивлялась: как это он так долго молчит. – Вы узнали портсигар?

Андрей Николаевич ответил не сразу:

– Я не уверен. Мне кажется… впрочем, я не хочу пока об этом говорить. Через некоторое время ситуация прояснится, и я… я постараюсь вам все объяснить. Честное слово!

– Ваше право, – шеф вежливо наклонил голову. – А теперь я еще раз вас спрашиваю: это не вы подложили в стол взрывчатку?

– Нет, – Гордеев прижал руки к груди и повторил: – Нет. Да подумайте сами, зачем бы мне это было нужно? Чего ради, мне собственный офис громить? У меня от кабинета одни стены остались, и те трещинами пошли!

– То есть, вы утверждаете, что ничего о произошедшем взрыве не знаете, ничего не предпринимали для его осуществления, и кто это сделал, тоже не знаете.

– Понятия не имею, – энергично подтвердил Андрей Николаевич. – Для меня это, как… – он поискал подходящее сравнение и нашел, на мой взгляд, не очень удачное: – для меня это, как гром с ясного неба!

– Хорошо, – сказал шеф. Поверил? Скорее, принял слова клиента к сведению. – А Стрешневу вы об этом говорили?

– А как вы думаете, – огрызнулся было клиент, но сразу взял себя в руки. – Три часа, только это и говорил. А толку… – он махнул рукой. – Болван.

– Не скажите. Стрешнев следователь опытный, и если он взял с вас подписку о невыезде, значит основания у него были. Какие именно?

– Откуда я знаю?

– Вы же сами сказали, что три часа с ним беседовали. Какие вопросы он вам задавал?

– Беспардонные и совершенно не относящиеся к делу. Больше всего его интересовали мои взаимоотношения с женой.

– Извините, Андрей Николаевич, – мягко сказал Гоша, – деликатными эти вопросы, конечно, не назовешь, но к делу они относятся, и самым непосредственным образом. Вы же прекрасно понимаете, что если допустить существование у вашей жены любовника, то именно у вас появляется, прямо-таки, идеальный мотив для его убийства. А устроить ему хитрую ловушку и заманить в ваш кабинет, это уже вопрос техники. Вот вы говорите, что не можете уверенно опознать портсигар. А супруга ваша? Она ведь в обморок упала, когда портсигар увидела. С чего бы это?

Гордеев сделал медленный глубокий вдох. Я думала, что он снова вспылит, но ошиблась. За вдохом последовал такой же медленный выдох и печальная улыбка.

– Я вас понимаю. Но как мне объяснить, чтобы вы, чтобы вы все мне поверили? Я не знаю, почему Кристина упала в обморок. Не думаю, что она знакома… была знакома с владельцем портсигара. И не думаю, что у нее есть любовник. Но честное слово, даже если это и так, я не стал бы никого убивать, тем более, таким способом. Я не киллер какой-нибудь, мой бизнес – это упаковочные материалы.

– Хотите сказать, что маленькие приключения жены вас не волнуют? Вам все равно?

– Нет, не хочу. Мужей, которых не волнуют подобные вещи, не бывает. Да, у нас с Кристиной не все ладно и, наверное, это не та женщина, с которой я проживу всю жизнь… может быть еще год, два. Мы о разводе не говорили, но думаю, в последнее время, оба держали это в уме. Знаете, как бывает, – Андрей Николаевич криво усмехнулся, – любовь прошла, завяли помидоры. И тем не менее, мне не все равно. Пусть о любви говорить не приходится, но есть же еще самолюбие, гордость. Кому охота быть обманутым дураком, рогоносцем?

– Но если бы вы узнали, что у жены есть любовник, убивать его вы бы не стали?

Гордеев ответил не сразу.

– Поверьте, я не убийца. Я знаю, я не самый приятный человек – могу накричать без причины, грубым бываю, несправедливым. Меня многие не любят. Да что там, мои собственные подчиненные меня терпеть не могут. Я им деньги плачу, а они… знаете, какую они кличку мне придумали? Носорог! Причем люди меняются, а кличка остается. Я даже пару раз всех уволил и новых набирал – все равно, Носорог! Ну и ладно, ну и черт с ними. Я, в конце концов, не сто долларов, чтобы меня все любили. Но я не убийца. Я не знаю, как это объяснить, но мне это просто не нужно. Ну нет у меня потребности смывать оскорбление кровью! Других способов хватает.

– Хватает, – согласился шеф. – И какой бы вы выбрали, в случае необходимости?

– В каком смысле?

– Допустим, вы узнали, что жена изменяет вам, – терпеливо пояснил Баринов. – Какой способ отомстить за оскорбление, вы бы выбрали?

Гордеев пожал плечами.

– Да самый простой. Развелся бы.

– Всего-навсего? – простодушно удивилась я. – Где же здесь наказание?

Александр Сергеевич свирепо на меня взглянул, и я прикусила язык. Действительно, не стоило так откровенно давать понять, что развод с таким типом, с моей точки зрения, не наказание, а, скорее, хеппи-энд. К счастью, Гордеев не обратил внимания на мою оплошность.

– У нас с Кристиной брачный контракт, – спокойно сказал он. – Я содержу не только жену, но и ее родителей – они пенсионеры…