Александр Серый - Чертова дюжина

— Где Илья?

— Под домашним арестом, — с вызовом сообщил я.

Новость породила общий гомон удивления. Гренадер кивнул, поддерживая справедливость принятых мною мер.

Щедрин-старший побледнел, хотел что-то сказать, но по-стариковски ссутулился и рванул ворот рубашки — кажется, понял-таки. Ольга Борисовна бросилась к шефу, оттолкнув попавшуюся под ноги Беату, и дрожащими пальцами открыла пробирку нитроглицерина. Таня вынесла шприц из каюты Савельева и прямо сквозь ткань рубашки сделала Щедрину укол. Евгений помог им уложить шефа на нижний диванчик в пятой каюте.

Приступ усугубил упадническое настроение пассажиров. Я посмотрел на Павла, тот пожал плечами.

— Он рассказал, — уточнил капитан, заметивший наши ужимки.

— Анна? — Девушки в коридоре я не заметил.

— У Регины сидит, — сказала Беата.

Я направился в четвертую.

Аня и Регина тихо беседовали. Слезы на лице беглянки высохли. Девушка причесалась и выглядела сносно.

— Выйди, пожалуйста.

Просьба Ане не очень понравилась, но она подчинилась и прошла в коридор. Регина, состроив недовольную гримасу, потащилась следом.

— Понимаю — тяжело… Но ты должна, — попросил я.

Девушка прислонилась плечиком к переборке и, не поднимая глаз, глухо произнесла:

— Я гуляла по берегу. Мне нравится смотреть на озеро, когда пасмурно и волны… Отошла от домика довольно далеко. Сначала услышала сухие щелчки, потом — дважды ухнуло. Нет, я сразу не сообразила, что к чему: расстояние приличное, да и не специалистка. Удивилась: у нас тут всегда тихо, и ничего подобного раньше не случалось. Затем услыхала вертолет. Мне снизу его не видно было — мешал козырек обрыва. Расщелина для подъема наверх находилась почти у самого поста… Это меня и спасло… — Губы девушки затряслись, из горла вырвался клокочущий звук. Однако она сдержалась и не заплакала, хотя одинокая слезинка скатилась по щеке и упала на рукав блузки. — Извините… В общем они не заметили, как я пробиралась под обрывом к расщелине. Не знаю, что заставило меня не выскочить наверх, а лишь высунуть голову… Я увидела…

Аня всхлипнула и закрыла ладонями лицо.

— Что увидела? — мягко, но настойчиво спросил я, не давая ей расслабляться.

— Люди в пятнистых комбинезонах… вели отца и Колю к сараю со связанными руками… — Аня закусила губу. — Нас разделяли всего полсотни метров — я различила кровь на папином лице. Спустя пять минут чужие вышли… без них. Двое двинулись к берегу. Я расслышала слово «лодка». Она качалась на воде точно подо мной. Я быстро спустилась вниз, успела отбежать и спрятаться в маленькой пещере, закрытой от озера крупным валуном, — с детства, слава Богу, знаю здесь каждый камешек… Чужие тоже нашли расщелину. По звукам я поняла, что они пробили дно и затопили нашу лодку вместе с мотором. И еще я поняла: папы и Коли больше нет.

— Они обсуждали это?

— Ох! — схватилась за сердце Беата, шокированная моей жестокостью.

— Нет, просто один… — Аня глубоко вздохнула, как пловец перед прыжком с тумбочки, — один сказал: «Надо и мужиков было в воду — меньше крови и надежней». Мне стало плохо… Впервые в жизни потеряла сознание.

— Бедненькая… — пожалела обычно сдержанная Ольга Борисовна.

— Вы заходили в дом после того… Ну, когда вертолет улетел? — спросил я.

— Нет, боялась… Очнулась — тишина. Снова выбралась наверх по расщелине — ни людей, ни вертолета. Сообразила — в доме же мои вещи! Вдруг убийцы догадались и ждут меня… — Девушка снова вздохнула — теперь печально. — Ночь просидела в пещере, замерзла страшно, на несколько часов забылась — то ли сон, то ли обморок. Утром — опять стрельба. Выглянула, увидела вас. Подумала: на тех вроде не похожи. И окончательно убедилась, когда вы пятнистых постреляли. Тут и яхту заметила…

Таня поднесла Анне таблетку и стакан воды. Девушка благодарно кивнула и выпила успокоительное.

Установившееся молчание нарушил капитан:

— Чего они хотят от нас?

— Не чего, а кого, — поправил я и кратко изложил версию про замысел Ильи разделаться с дядей — благо, дверь в каюту, где лежал Никита Петрович, гренадер заботливо прикрыл.

— Нечто подобное я последнее время подозревала, — глубокомысленно изрекла Ольга Борисовна. — Гаденыш!

— Н-да… — крякнул капитан. — И где? На моей яхте! Что будем делать?

— Во-первых, возможно, отец Анны успел передать по рации про взрывы своему начальству… Как, Аня, думаешь?

Девушка посмотрела на меня и пожала плечами.

— Тогда вскоре на остров прибудет милиция, — вдохновенно продолжал я развивать мысль, в которую, честно признаюсь, не особенно верил. — Во-вторых, руководителя операции — Илью — мы изолировали. Без его команды боевики вряд ли предпримут штурм. У меня складывается впечатление, что Никита Петрович им нужен живым.

— Зачем? — брякнул Синицын.

— Надеюсь, на следующем допросе Илья нам скажет…

Моя идея гренадеру понравилась — он многозначительно поднял брови.

— В-третьих, у нас четыре ствола оружия и достаточно патронов, чтобы постоять за себя.

— Пять… — уточнил немногословный Женя.

Ах, как же я забыл!

— И в-четвертых, у меня есть рация Ильи, с помощью которой он поддерживал связь с боевиками. С нею его и застукал Вадик, за что поплатился жизнью. Попробуем…

— А если частота фиксированная? — перебил Павел, слушавший беседу из нашей с ним каюты.

— Значит, я была права, что сомневалась относительно самоубийства, — с нотками торжества в голосе сказала Ольга Борисовна, пока я собирался ответить Павлу.

Регина молча ушла в свою каюту. В коридор, прихрамывая, вылез Павел.

— Так что там с рацией? — напомнил он.

— Сказал же — попробую, — огрызнулся я.

Общий разговор затух сам собой. Туристы забились по каютам, обсуждая ситуацию, так сказать, на бытовом уровне. Мужчины перенесли вниз пожитки из верхних люксов. Беата удалилась на камбуз чего-нибудь сготовить — с рассвета, чай, крошки во рту не было. Гренадер вооружился трофейным «калашниковым» и занял позицию в дверях на палубу. Его обещал сменить позже Савельев.

Я направился в царство кастрюль, намереваясь заняться рацией. Дверь камбуза распахнулась перед моим носом и Машенька с ходу врезалась в меня, больно ткнув острым локотком под ребра.

— Ой! — испуганно вскрикнула она, теряя равновесие, и выронила картонную коробочку.

— Извините! — я прихватил готовую упасть девушку за гибкую талию.

— Ну вот… — с жалостью протянула Машенька, глядя на просыпавшуюся на пол горку белого вещества.

— Что это?

— Сода… У Паши жуткая изжога. Я хотела…

Она высвободилась. Я поднял коробочку и заглянул внутрь.

— Тут еще прилично осталось.

— Да? — обрадовалась девушка. — Спасибо!