Эндрю Гарв - Дальние пески

— Да, утром в пятницу, — мне сказали об этом в ателье. Она пришла прямо к открытию, настолько ей не терпелось. И это вполне естественно.

— Тогда почему она сама не проявила пленку? Я уверен, она знала, как это делается.

— Она не хотела, чтобы ее застал за этим Артур.

— Она могла ему рассказать о том, что сделала. Если твоя теория верна, то именно это она собиралась сделать, когда в субботу утром кинулась на остров к Артуру. Так почему нельзя было сказать ему сразу?

— По одной простой причине — она не могла быть уверена, что снимок получился. После всех ссор, которые между ними были, она наверняка хотела быть уверена, что действительно заполучила серьезную улику. Я бы сама на ее месте поступила так же.

Я кивнул. В ее словах был здравый смысл… Теперь версия Кэрол приобрела отчетливость и даже правдоподобие. Однако затем, когда я продолжал так и сяк вертеть ее в голове, у меня возникло новое веское возражение.

— Послушай, — сказал я, — в какой-то степени я могу понять, что этот твой шантажист действительно мог решиться на что-то ужасное с целью завладеть снимком. Но разве не достаточно было для этого перехватить Фэй, разделаться с ней и забрать фотографию, прежде чем она успеет показать ее мужу. Зачем ему понадобилось убивать еще и Артура? Зачем создавать самому себе столько сложностей?

Кэрол некоторое время размышляла над моими словами.

— Мне приходит в голову только одно объяснение, — сказала она после паузы. — Он мог понимать, что Артур не поверит в несчастный случай с Фэй. У него будут все основания подозревать в шантажисте виновника ее смерти — тот болтался поблизости, а Фэй стала выходить из дома ночами, выведывать, что происходит. К тому же, как и мы с тобой, Артур мог заметить, что в пакете всего одиннадцать фотографий, и его навело бы на мысль…

— А почему шантажист не мог попросту выкрасть весь пакет?

— Это было бы еще опаснее. Позднее неизбежно стало бы известно, что Фэй их забрала из ателье, и, если бы их нигде не было, Артур сразу заподозрил бы неладное… И вообще, я бы не удивилась, если бы оказалось, что преступник с самого начала решил ликвидировать обоих — они слишком много знали, чтобы верить в несчастные случаи.

— Да, — сказал я, — все это прелюбопытно…

— Вернее, было бы любопытно, — поправила меня Кэрол с печалью в голосе, — если бы Артур и Фэй не были мертвы…

Я сидел и ломал себе голову над всем этим, пока Кэрол одевалась к обеду. Из ничтожной малости она сумела построить весьма внушительную версию, и, хотя я ни на секунду не допускал мысли, что она верна, просто так отбросить ее я тоже не мог. Мне все еще казалось невероятным, чтобы какой-нибудь шантажист пошел на убийство только потому, что его личность могла стать известной жертве шантажа; но и признать этот вариант абсолютно исключенным тоже было нельзя. Я не понимал, зачем было совершать двойное убийство, хотя верно и то, что его могли толкнуть на это обстоятельства… Конечно, версия Кэрол не была исчерпывающей. В ней зияли пустоты, далеко не все она объясняла. И все же я должен был признать, что она удивительно соответствовала большей части известных нам фактов, и потому был заинтригован.

До меня дошло сейчас, что эта версия отвечала также практически на все мои возражения, которые я приводил Кэрол в Лондоне во время нашего первого разговора, когда она упомянула о возможности ловушки. Я сказал ей тогда, что убийца не мог быть уверен, что Фэй непременно последует за Артуром на остров утром в субботу и, что совершенно невозможно было придумать столь сложный план в одно мгновение, когда он увидел, что Фэй туда направляется. Однако теперь все это предстало в новом свете. Если предположение Кэрол верно, то после инцидента со съемкой преступник должен был постоянно следить за Фэй, чтобы узнать, что она собирается предпринять. Он мог видеть, как в пятницу она сдала пленку в ателье, и догадаться, когда она будет забирать фотографии. Вероятность того, что она тут же помчится показывать снимок Артуру, была бы в таком случае весьма велика. Шантажист мог бы переплыть на остров без четкого плана действий, вероятно не помышляя еще об убийстве, а просто зная, что Фэй и Артур скоро там встретятся. Возможно, Артур как раз купался, когда преступник туда попал. Он уже знал про диабет и инсулин, а увидев валявшийся на песке пиджак, сообразил, к какому методу прибегнуть. Он мог похитить инсулин, разорвать карман и снова перебраться на большую землю. Потом он мог придумать свой коварный план, чтобы взвалить вину на Фэй, и написать записку, предвидя, что она все-таки прямо направится к Артуру. Не сделай она этого, преступник незаметно ускользнул бы и Артур вернулся бы на ялике домой, уверенный, что инсулин потерял по неосторожности. Однако Фэй направилась к Артуру, и шантажист пустил свой чудовищный план в действие. Едва завидев ее, он снова перебрался на остров, притаился и стал ждать. Он видел, как она переплывает пролив, держа сумку над водой… Постойте, сумку? Ну конечно, ведь в ней были Фотографии! Когда она вышла на берег, он набросился на нее. Он утопил ее, сунув головой в воду, подложил записку и инсулин ей в сумку, вытащил оттуда негатив и снимок и разыграл несчастный случай с яликом, пустив его дрейфовать. Все это заняло, должно быть, несколько минут… Можно предположить, что убийца видел, как приехали мы с Кэрол. Ему пришла идея упрочить обман звонком. Вреда от него не могло быть никакого, а если бы к телефону подошла Кэрол, это только усилило бы подозрения против Фэй…

Да, версия интригующая. Однако я видел в ней одну явную слабость. Она была построена целиком и полностью на единственном факте — отсутствии двенадцатой фотографии. Если бы только я пересчитал их, когда мне их показывал инспектор, или хотя бы запомнил, какие сюжеты там были! Но я не сделал этого и потому сейчас не знал твердо, почему не хватает фотографии: действительно ли ее похитил таинственный преступник или Кэрол в своем неукротимом стремлении убедить меня в невиновности Фэй дошла до того, что взяла ее сама?

Как только с обедом было покончено, я оставил Кэрол за чашкой кофе, а сам помчался в Фэйрхавен. У меня не было сомнений в том, что приемщик в ателье действительно взял с Фэй деньги за двенадцать снимков, но это поддавалось проверке, и я решил ее провести. Потом я позвонил в полицейский участок и спросил, как можно переговорить с инспектором Бернсом. Они дали мне пару номеров, и через некоторое время я смог дозвониться ему в местечко под названием Сваффхэм. Он был несказанно удивлен моим звонком, и, когда я упомянул про фотографии, мне показалось, что у него ушло какое-то время, чтобы вообще вспомнить, о чем речь. Я задал ему только один вопрос: пересчитал ли он снимки? Оказалось — нет. Этого я и ожидал, потому что помнил, что в то время он не придал фотографиям сколько-нибудь серьезного значения. Если даже я не догадался пересчитать снимки, почему это должен был сообразить инспектор? Я поблагодарил его и положил трубку, чтобы избежать расспросов. Мои подозрения не были рассеяны.