Эндрю Гарв - Монахи моря

– Ну, – хмыкнул Робсон, – я, конечно, полностью за то, чтобы воспользоваться этим шансом. Но я не хочу, чтобы ты или Джим подвергли себя напрасному риску. Если кто-нибудь из нас погибнет ни за грош, кому от этого станет лучше?

– Но мы не можем допустить, чтобы это так продолжалось.

– Пока светит маяк, – ответил ему Робсон, – мы выполняем свою работу. На самом деле только это по-настоящему важно. Сегодня мы ничего не теряем, если будем спокойно ждать. Я думаю, нам нужно сохранять хладнокровие и немного поиграть с ними в их игры.

– И позволить им и дальше издеваться над нами!

– Мне это нравится не больше, чем тебе, Митч, но это все же лучше, чем пуля в живот. И это ведь не навсегда…

– Это продлится еще месяц. Даже больше, если сменa задержится.

– Может быть, и нет… Не забывай, что они тоже в постоянном напряжении, они совершили убийство, и им будет еще хуже, когда они обнаружат, что никак не могут выбраться отсюда. Они могут сойти с ума…

– Сомневаюсь, – отозвался Митчел. – Они для этого слишком тупы и могут предусмотреть события только на несколько минут вперед, не больше. Это даже нельзя назвать – «думать». А вся эта чушь, как они захватят сменный катер? Ты когда-нибудь слышал что-нибудь подобное? И вообще, они даже не волнуются, им, похоже, все безразлично… Что за компания! Робсон молча пыхтел трубкой.

– Захвачены бандой юных головорезов!… – худое лицо Митчела побледнело. – Убийца, кровопийца-подлиза, проститутка и ребенок-недоумок! Боже, даже на берегу я не переношу таких типов! Но здесь… Это больше, чем я в силах вытерпеть… Поверь мне, Роб, я ненавижу этих сволочей. А от этого парня, Хайнеса, меня просто тошнит.

– Да, он самый противный ублюдок из всех, что я когда-либо встречал, – кивнул Робсон.

– Они все мерзавцы, потрясающие мерзавцы… Я не знаю, что произошло с этим поколением, Роб. Они все – потерянные люди.

– Я сомневаюсь, что они все хуже, чем наше поколение, Митч. Не все…

– Что? При теперешнем хулиганстве, поножовщине, при том, что они избивают людей на улицах, все крушат и ломают просто так, ради забавы?… Что же в них хорошего?

– Нужно быть справедливыми, – ответил Робсон. – Не все они такие.

– Но очень многие. Больше, чем было раньше. Робсон покачал головой.

– Митч, если ты спрашиваешь меня, то я отвечу так: в каждом поколении примерно одинаково и добра, и зла. Просто у нас, стариков, короткая память, и в этом вся проблема. И если мы начнем обвинять теперешнюю молодежь во всех грехах лишь потому, что кто-то из них действительно плох, то этим мы только покажем, что сами уже постарели. Я не думаю, что это правильный путь.

– А какой же путь, по-твоему, правильный?

– Надо дать им время самим во всем разобраться, так, как когда-то сделали мы… Мне кажется, этот бой не между стариками и молодыми, а только между молодыми, свой бой у каждого нового поколения. Добро против зла – очень просто. Это единственный путь противостоять… ну, например, таким, как Мейси или Хайнес… И сегодня среди молодых очень много хороших ребят, Митч, и они пробьются в конце концов.

Митчел пожал плечами.

– Хотелось бы мне, чтобы эти хорошие ребята оказались вдруг здесь… с автоматическими пистолетами!

Робсон устало улыбнулся.

– Ладно, запомни то, что я тебе говорил, Митч: гляди на вещи спокойнее… – он повернулся и полез по маленькой лестнице к оптической платформе, нужно было осмотреть прожектор.

Через некоторое время вернулась Рози, чтобы снова заступить на вахту. Она вышла на балкон взять у Бейкера бинокль и вместе с ним вернулась обратно. Она обнаружила, что может осматривать море и через окна световой комнаты, а тут было намного теплее, чем снаружи.

– Ну как, еще не показалась ваша призрачная яхта? – спросил Митчел у Бейкера.

Бейкер бесстрастно выдержал его насмешливый взгляд.

– Что-нибудь еще появится, у нас полно времени… – он остановился, глядя, как Робсон возится на платформе с линзами. – А что у вас в той бутылке?

Робсон посмотрел вниз сквозь перила.

– Технический спирт.

– А почему вы не моете их водой?

– Призмы закреплены в цементе, – пояснил Робсон. – Вода может разрушить его.

– А-а, понятно… – Бейкер все не уходил. – Рози, а ты была там, наверху?

– Нет…

– Тогда давай посмотрим… – он взобрался по лестнице на круглую платформу, Рози – за ним. Сделалось тесновато, но Робсон не стал жаловаться.

– А зачем они, эти штуки? – спросил Бейкер, проводя пальцем сверху вниз по поверхности одного из стеклянных трехгранников.

– Убери-ка руки, сынок, – остановил его Робсон. – Что же это получается: я буду их полировать, а ты – оставлять жирные отпечатки пальцев?

– Извините, – откликнулся Бейкер. – Но все равно, для чего они?

Робсон остановился.

– Ты действительно хочешь это знать?

– Конечно.

– Ну ладно. Они собирают свет электрической лампы, усиливают его в тысячи раз и сводят в прямой, почти не расходящийся луч… – Робсон сжал руки. – Замечательная вещь эти призмы, – действительно очень точная работа.

– Симпатичные, да? – высказалась Рози. – И так блестят!

– Сверлстоун – прекрасный маяк… Когда стоит хорошая погода, с мостика корабля можно увидеть свет над горизонтом за пятнадцать миль и даже дальше.

– Ого! – удивился Бейкер.

– Ведь это единственное, ради чего существуют все маяки: тысячи тонн камня, механизмы, склады, смотрители и все остальное, – только чтобы подавать световой сигнал.

– А что случится, если маяк погаснет?

– То же самое, что случалось и раньше, когда здесь еще не было башни. Конечно, это было очень давно… Тут закончило свою жизнь множество кораблей. В темноте, в туман, в шторм… Они, рифы, сами видите, расположились не очень-то удачно, как раз на подступах к Солмауту, именно там, где кораблю удобнее всего подойти к гавани… И так раз за разом… Представляешь, судно могло обойти благополучно весь мир, преодолеть тысячи и тысячи миль, и вот у самого дома, темной ночью, оно налетает на эти рифы и тонет. Сотни и сотни трагедий – большие и маленькие суда… Здесь могила многих прекрасных моряков… Да, в прежние времена это было место ужасных катастроф. Но теперь все в прошлом. Теперь суда проходят здесь совершенно безопасно, потому что риф обозначен, и капитаны точно знают, где находятся.

На Бейкера рассказ произвел сильное впечатление. Помолчав минуту, он спросил:

– Пожалуй, вам нравится быть смотрителем, да?

– Если бы мне это не нравилось, я не оставался бы здесь сорок пять лет, сынок.

– Я, наверное, тоже хотел бы стать смотрителем маяка, – задумчиво продолжал Бейкер. – Ведь это интересно, правда?

– Правильно, это интересная работа. От нее у тебя возникает ощущение, что ты тоже делаешь какое-то доброе дело. Ты полезен людям… Это лучше, чем воровать или убивать, как Мейси…