Ольга Карпович - Неуловимая наследница [litres]

– Ну, здравствуй, Оленька! – растянув тонкие губы в усмешке, произнес этот стертый. – Помнишь меня? Я Олег Рогов.

– Николас – прекрасный мальчик, – с достоинством произнесла миссис Казантакис-Бериша. – Честный, отзывчивый, добрый. Не может быть, чтобы он был связан с преступниками.

В кресле она сидела очень прямо, и во всем ее облике чувствовалось горделивое осознание собственной красоты, чуть поблекшей с годами, но от того исполнившейся еще большего достоинства. Темно-вишневое платье мягкими складками окутывало статную фигуру, пышные, густо припорошенные сединой каштановые волосы тяжелым узлом лежали на высокой шее. Черты лица с возрастом заострились, утратили юношеское очарование, но приобрели некую классическую законченность и выверенность – профиль античной статуи. Длинные изящные пальцы, сжимавшие чашку из тонкого фарфора, были унизаны массивными кольцами, драгоценные камни в которых тускло поблескивали в полумраке гостиной.

Свет лился в комнату из высокого, во всю стену, окна, за которым догорал сумрачный лондонский осенний день. Рыжие кроны деревьев яркими флагами маячили в туманном влажном воздухе. Накрапывающий дождь оставлял капли на стекле. Но отсюда, из гостиной лондонского дома семьи Казантакис-Бериша, наблюдать за этой сырой мутью было даже приятно. Все в доме – от теплого персикового оттенка стен, мягких очертаний мебели, разложенных тут и там вышитых подушек, которые так удобно подложить под спину, до расставленных на полках и столиках милых безделушек и поднимавшейся над носиком чайника струйки белого пара так и дышало уютом и покоем. Будь Олег Рогов человеком искусства, он бы, пожалуй, сказал, что в этом доме живут любовь и счастье. Но поскольку профессия его склонности к поэзии не предполагала, а, напротив, заставляла подозревать гнусную изнаночную сторону у каждой идиллической картинки, он так не думал. Всматривался в античное лицо миссис Бериша и гадал про себя: «Чем же тебя, голубушка, зацепить?»

– Знаете, миссис Бериша, почти все преступники в семейном кругу – милейшие люди, – ввернул он, рассчитывая, что надменная леди потеряет самообладание.

Но та лишь вздернула идеальной формы бровь и смерила его взглядом, красноречиво демонстрирующим, что ее совершенно не интересует, как обыкновенно ведут себя какие-то там асоциальные элементы. Ни она, ни ее семья не имеют к этому никакого отношения.

– Послушайте, мистер Рогов, – вступил тут хозяин дома.

Рядом с величественной женой-гречанкой, урожденной Казантакис, албанец мистер Бериша смотрелся довольно комично. Чуть ниже ее ростом, полноватый и коренастый, возле такой породистой дамы, остававшейся красавицей и в возрасте за семьдесят, он мог бы исполнять разве что роль слуги. Плутоватый конюх миледи, не более того. То, что в его устремленном на жену взгляде сквозило обожание, казалось естественным. А вот в том, что и ее лицо, обращенное к мужу, тут же начинало светиться теплом, уже вызывало вопросы. Олег Рогов привык считать, что неплохо разбирается в людях. И про эту парочку сделал мысленную пометку: «Мезальянс, замешанный на какой-то давней романтической истории и большой страсти».

– Не стану скрывать, – продолжал меж тем албанец, – семья у нас состоятельная. Ник никогда ни в чем не знал отказа. Он окончил Кембридж, исторический факультет. Все еще работает над диссертацией. После окончания учебы лучшие научные институты мира хотели видеть его среди своих сотрудников. Сами посудите, чего ради богатому образованному успешному молодому человеку связываться с криминалом?

– Положим, причин я могу назвать сотню, – сухо усмехнулся Олег. – Наркотики…

– Николас не наркоман! – побагровел лицом мистер Бериша.

Так, это хорошо. Отец семейства начинал злиться.

Правда, в ту же секунду вмешалась его супруга, прикоснулась рукой к запястью мужа, словно по мановению волшебной палочки погасив начинавшее разгораться в том бешенство, и возразила:

– Поверьте, мистер Рогов, у нас с сыном самые доверительные отношения. Если бы у него возникли проблемы, если бы он попал в нехорошую историю, он бы в первую очередь обратился за помощью к семье.

Олег не стал высказывать мнения о том, как часто любящие родители склонны бывают переоценивать степень доверия к ним своих выросших детей. Помолчав с минуту, он попробовал зайти с другого конца.

– Однако запись с камеры наблюдения вы видели. И подтвердили, что узнаете своего сына. Верно?

– Верно, – сдержанно произнесла миссис Бериша.

А муж ее кивнул:

– Да, это Николас. Никаких сомнений.

– В таком случае, чем же вы можете объяснить?..

– Это ошибка! – с железобетонной уверенностью произнесла миссис Бериша. – Какое-то недоразумение. Николас много лет ездил отдыхать на Миконос. Наверняка подружился там со многими, в том числе и с местными жителями. Возможно, этот человек, покойный хозяин виллы, был ему знаком. Может быть, он зашел к нему по какому-то делу.

– И совершенно случайно попал именно в тот момент, когда с хозяином жестоко расправлялись, – скептически вставил Рогов.

– На что вы намекаете? – снова завелся албанец. – Как вы смеете сомневаться…

И опять миссис Бериша успокоила его волшебным прикосновением руки.

– Да, это могло произойти случайно, – спокойно согласилась она. – Поверьте мне, в жизни иногда бывают самые невероятные совпадения.

Олег не мог не восхититься про себя выдержкой этой женщины. Казалось, ее абсолютную уверенность в себе, в своем сыне, в правильности своих представлений о мире не пошатнуть вообще ничем. Внутри этой воспитанной, сдержанной, не повышающей голоса леди чувствовался стальной стержень. Мужа ее, явно человека горячего и импульсивного, разговорить было бы проще. Если бы рядом не находилась постоянно жена, мгновенно гася любые его вспышки.

И все же что-то тут было не так. Такая дружная любящая семья – а в том, что именно в такой обстановке вырос Николас Бериша, у Рогова не было сомнений, – зная, что сын исчез при странных обстоятельствах, не умоляет полицию найти его, а, напротив, занимает глухую оборону? В такой ситуации никакая выдержка не поможет. Олег достаточно проработал в органах, чтобы знать, что бывают случаи, когда ломаются самые железные люди.

По логике вещей родители Николаса сейчас должны были бы сходить с ума, предлагать полиции свои, самые невероятные, версии. Вспоминать знакомых Ника, даже самых дальних, шапочных, строить предположения, как именно он может быть связан с убийцами с Миконоса, чем мог их привлечь. Но они ничего этого не делали? Почему? Уж не потому ли, что знали, где находится их обожаемый сынок?

– Хорошо, допустим, Николас оказался случайным свидетелем тройного убийства, – кивнул Рогов, переводя взгляд с лица мистера Бериша на лицо его жены. – Тогда как вы объясните, что они не убрали Ника как случайного свидетеля?