Яна Егорова - Эрнестина Вольф. Дело о клубничном пироге

После продолжительной вечерней прогулки, за время которой Эрнестина Вольф со своей новой рыжей четвероногой подругой успели посетить два городских парка, прогуляться вдоль живописного канала и прокатиться на лодке, она попыталась попасть домой. Что оказалось затруднительным, ведь узкая улочка была заполнена людьми, а центральную ее часть, сразу напротив входной двери, занимала машина скорой помощи. Толпы зевак окружили автомобиль и живо обсуждали случившееся.

— Интересно, — пробормотала мадам, поспешив скорее к подъезду, — как ты думаешь, Кикки, что там произошло?

Пробираясь сквозь толпу, француженка успела уловить несколько случайных замечаний, в которых отчетливо разобрала слова «убили», «зарезали», «украли». Так что же произошло? Подняв шпица на руки, а то, не ровен час, пушистого зверька могли затоптать, Эрнестина добралась до двери, набрав код, попала в подъезд и тут же нос к носу столкнулась с утренней гостьей.

— Эльза?

— Эрнестина! Вот и вы! — выпалила старушка, держась за сердце. От пожилой женщины явственно попахивало успокоительными каплями. — Вот! Что я говорила?! Пятница!

— Что-то случилось? — поглядывая наверх, в сторону распахнутой двери в квартиру номер один, живо поинтересовалась Вольф.

— По пятницам этот дом как будто проклят! Матильде, моей дорогой Матильде стало плохо. По правде говоря, нас всех троих уже порядком мутит от этой вони на лестничной клетке и от всего, что здесь творится в последние недели. Мы с девочками собрались, как обычно пили чай с моим клубничным пирогом, потом разошлись. Как всегда, этот, — она показала пальцем на потолок, — студент, снова начал играть. И тот, — теперь показала наверх и в бок, — любовницу привел. Мы посидели, потом разошлись. И я услышала, как к дому подъехала скорая! Поспешила вниз — гляжу, они к Матильде стучатся. А это дочка ее, Нина, спасателей вызвала. Говорят, отравление. Ну какое же отравление?! От моего пирога? Наверняка, это аура плохая у нашего дома. Это все его музыка! И кошатиной опять несет!

Разговор дам прервал появившийся из квартиры молодой медик. Еще на пороге, мужчина в оранжевой форме закурил. Он будто был не здесь, не видел ничего перед собой. Мадам Вольф сделала предположение, что юноша на этой работе лишь первые дни.

— Доктор, — заискивающе спросила она, стоя у подножья лестницы. — Как она себя чувствует?

Молодой медик даже не поинтересовался, кто они.

— Отравление. Скончалась, — словно увидев перед собой мрачную картину, схватился ладонью за рот и выбежал на улицу, чуть не сбив пожилых леди с ног.

— Как скончалась? — Эльза Тоомас уставилась на свою собеседницу. — Как скончалась?! — повторила она.

— Мадам! Мадам! — сверху, из-за угла лестничного пролета появилось белое лицо Алены. — Мадам, вам пора домой! Ужин готов!

Не дожидаясь ответа от Вольф, крупногабаритная помощница, топая по старым ступенькам, спустилась вниз и схватив свою хозяйку под локоть, силой утащила ту наверх.

— Алена! Разве так можно? — ругалась Вольф на французском языке. — Я должна была поддержать нашу соседку!

— Мадам Эрнестина, — отвечала ей помощница на том же языке. — Не вешайте мне лапшу на уши. Ваша поддержка закончится тем, что вы отправитесь искать следователя и проведете ночь, знакомясь с местной полицией. Я все слышала. Мы не успели приехать, а ваш любопытный нос по самые щеки залез в чужие дела. Умерла и умерла. Мало ли от чего люди умирают? От старости, например. Вам-то какое до этого дело? Посмотрите, вы даже собаку измотали своими прогулками, она уснула на пороге!

Спорщицы уже успели войти в квартиру своих гостеприимных хозяев, Алена как раз снимала обувь, а мадам Эрнестина обернулась назад — и действительно, к своему удивлению она увидела маленького шпица Кикки, в прямом смысле распластавшегося на коврике у входной двери и растопырившего все четыре лапы в стороны.

— Ого, — со стороны комнат раздался пораженный возглас Рихарда. — За все время, что это несносное животное живет у нас, впервые вижу его настолько тихим!

Несколько позже, тем же вечером, после изысканного ужина, поданного Аленой, мадам Вольф наблюдала в окно кухни за тем, как полиция и медики увозили тело покойной. Эрнестина стояла у окна и курила обычную, электронную сигарету. Женщина ждала. Со стороны лестницы периодически доносился шум — это приехал следователь с помощниками, они опрашивали жильцов дома. К большому сожалению француженки, слов разобрать не удалось, лишь шум, звонки в дверь, топот ног и лязганье замков.

— Мадам, вы бы отправлялись спать, — с недовольным видом на кухне появилась помощница.

Она уже переоделась в халат, тщательно умыла широкое лицо, переплела на ночь косу и явилась, таща в своих руках раскладушку.

— Вот и хозяева, Белла с Рихардом уже спят. Даже ваша новая подружка Кикки не просыпается. Почему вам не спится?

— Последняя сигарета перед сном, — задумчиво глядя в окно, быстро и коротко ответила Вольф. Пожилая дама как будто боялась пропустить и не услышать хоть малейший звук, доносившийся с лестницы. Поняв, почему ее хозяйка так себя ведет, ведь это было уже не впервые, Алена специально повысила голос и продолжила разговор:

— Вы же можете покурить у себя в спальне, Белла вам разрешила. Отчего же вы стоите и накуриваете здесь для меня? Хотите, чтобы мне кошмары снились?

— Это неприлично, Алена, в их спальне все пропитается дымом. Я покурю здесь.

— Ха! — помощница с шумом поставила раскладушку на пол и начала ее раскладывать, наслаждаясь скрипом всех деталей, годами простаивавших в одном положении и от того заржавевших. — Вчера вы курили в их спальне каннабис, это вас нисколько не смущало. Мадам было грустно и одиноко. Мадам не хотела уезжать из Парижа. А сегодня кто-то умер и мадам перебралась курить ко мне на кухню. А почему? У нее проснулась совесть? Нет же, просто с кухни лучше видно подъезд, а еще с кухни лучше слышно, чем занимается полиция. Это не ваше дело, мадам Эрнестина, идите спать, а не то я…

В дверь позвонили. Вольф, как и утром, просияла, женщина сорвалась с места, по пути бросив ворчливой помощнице:

— Собери обратно раскладушку, Алена. У нас будут гости!

— Как? Опять?!

А из коридора уже доносилось:

— Проходите, проходите, я все вам расскажу, мы мило побеседуем…

Они устроились все на той же кухне. Алене пришлось, ворча, ставить разогревать кофе (мадам Эрнестина пила его на ночь, а после крепко засыпала, как это работало, помощнице было невдомёк). К ним явились двое — молоденькая девушка, она сразу пристроилась за кухонным столом и принялась записывать и мужчина, чуть постарше.

— Так вы говорите, что это отравление? — с порога в лоб начала наступление любопытная француженка.